Страница 18 из 45
— Загадай желание, — сказала Леона.
Они сидели за столиком для двоих у окна, смотревшего на пристань. Парусные шлюпки поскрипывали на ветру, гуляющему по их оснастке. По серому небу изодранными клоками все еще неслись тучи. На западе проступала слабая голубая полоска.
— А разве загадывают желание, глядя на радугу? — спросил Мэтью.
— Я всегда загадываю. Чего тебе хотелось бы больше всего на свете?
— Если скажу, это не сбудется, — сказал он.
— А кто это установил? — спросила Леона.
— Это правило, проверенное временем.
— Правила, тем более, проверенные временем, для того и существуют, чтобы их нарушали, — сказала Леона. — Я скажу тебе свое желание. Ты готов?
— Не искушай судьбу.
— Да черт с ней, с судьбой.
Она порядочно выпила, и это уже становилось заметно. Коктейль, два мартини… Они были здесь около часа, а она так и не сказала, зачем его вызвала.
— Я хотела бы… я хотела бы быть счастливой, — отрывисто сказала она и посмотрела в свою рюмку.
— Я думал, что ты и так…
— Счастлива? Ты в самом деле так думал?
Она взглянула на него. Потом подняла рюмку и в молчаливом тосте протянула ее к радуге. И выпила.
— А теперь ты.
— Но радуги уже почти нет, — пытался отговориться Мэтью.
— Так говори скорей, пока она совсем не исчезла.
— Да я могу загадать желание и на луну. Если я произнесу это вслух, то…
— Поторопись, она же исчезнет!
— Чтобы ты была счастливой, — сказал Мэтью и быстро выпил.
Леона с удивлением посмотрела на него.
— Почему? — спросила она. — Для тебя это действительно важно?
— Просто не хочу, чтобы ты была несчастной, — сказал он и пожал плечами.
— Но я несчастна.
— А ты не хочешь мне рассказать почему?
Она покачала головой.
— Зачем ты меня позвала, Леона?
Она подняла рюмку, осушила ее и сказала:
— Давай еще возьмем!
— Сначала поговорим, — сказал он.
Леона вздохнула. «Вот оно, начинается, — подумал он. — Сейчас скажет: Мэтью, я хочу развестись с Фрэнком».
— Мэтью, — сказала она, — за мной следят.
Первое, что он испытал, было чувство облегчения, а потом — чувство досады: значит, Уоррен сорвал наблюдение.
— Не смеши меня, — сказал он.
— Нет-нет, я в этом уверена.
— Ты что, видела кого-то?
— Видела.
— На кого он похож?
— Это высокий негр, он ездит на старом сером «форде».
«Ах, черт подери», — подумал Мэтью. А вслух сказал:
— А с чего это он стал за тобой следить?
— Может быть, Фрэнк подозревает меня?
«Вот теперь-то точно начинается», — подумал он.
— Мэтью, он прав. У меня в самом деле интрижка.
Мэтью промолчал.
— Может быть, Фрэнк приставил ко мне частного детектива? — спросила она.
Мэтью не ответил.
— Чтобы застукать меня в постели с поличным. Сделать снимки на месте преступления. Теперь ты мне позволишь еще порцию? — И она показала официанту пустую рюмку. Тот кивнул и поспешил к бару.
Она повернулась к Мэтью и снова улыбнулась.
— Фрэнк тебе ничего не говорил? Например, чтобы приставить ко мне детектива?
— Нет, — солгал он и тут же подумал: а собственно, почему? Леона была с ним откровенна, почему бы и ему не выложить карты на стол и открыто не рассказать обо всем. Но было уже поздно, пусть уж она сама…
— Если бы он думал, что у меня какая-то интрижка, он бы тебе сказал?
— Не знаю.
— А ты ему рассказывал, когда у тебя было с Агатой Хеммингз?
— Нет.
— А вообще мужчины рассказывают друг другу о таких вещах?
— Некоторые рассказывают, я — нет.
— Некоторые женщины тоже рассказывают, — сказала она и посмотрела в сторону бара, где для нее готовили коктейль. — Но не я. У меня нет друзей среди женщин. А тебя я считаю другом.
— Спасибо, — кивнул Мэтью.
— А ты меня?
— Да.
— Хорошим другом?
— Очень хорошим.
«Ну, начала, так говори же!» — подумал он.
— Ну и как друг, — спросила она, — ты хотел бы, чтобы кто-то делал мои фотографии, через окно мотеля, голой, с раздвинутыми ногами, во время этого?..
— Леона, я…
— Коктейль «Танкэрей» со льдом, — сказал официант.
Он, видимо, что-то услышал, и вид у него был виноватый. Леона посмотрела на него снизу вверх и ангельски улыбнулась.
— Спасибо, — сказала она.
— Сэр? Еще один, для вас?
— Нет, спасибо, — ответил Мэтью.
Официант поспешил отойти от столика.
— Думаю, я смутила его, — сказала Леона.
— И не только его, — не глядя на нее, буркнул Мэтью.
— Не будь ханжой, — она подняла рюмку. — За радуги и за желания.
Он смотрел на нее, пока она пила.
— Ты расскажешь, почему ты несчастлива?
Леона глубоко вздохнула.
— Может быть, потому что старею.
— Чепуха, — сказал он. — Сколько тебе лет, Леона? Тридцать семь? Тридцать восемь?
— Через месяц будет сорок.
— А выглядишь на двадцать пять.
— Ах ты льстец, — сказала она и через стол дотянулась до его руки. — Дорогой добрый друг, дорогой мой друг, — сказала она и вяло улыбнулась. — Мэтью?
— Да, Леона.
— Нет у меня никакой интрижки.
Она стиснула его пальцы и пристально посмотрела ему в глаза.
— Если Фрэнк тебя спросит, скажи ему, что ничего нет, хорошо?
Отпирая дверь своей квартиры в кооперативном доме, Уоррен Чамберс услышал, что внутри звонит телефон. Он оставил ключ в замке, пробежал через гостиную и схватил трубку.
— Алло!
— Уоррен, это Мэтью.
— Привет, Мэтью.
«Сейчас я должен все рассказать ему, — подумал он, — что меня засекли и что я знаю: ты встречался сегодня днем с нашей подозреваемой. И хотя меня засекли, я готов ознакомить тебя, Мэтью, со сценарием, который у меня успел сложиться. Итак. Твой партнер подозревает, что его жена крутит любовь на стороне, и просит тебя приставить к ней частного детектива. Ты обязан это сделать и назначаешь меня. Но так как долбишь эту дамочку ты сам, ты предупреждаешь ее, что какое-то время, пока частный детектив занят работой, они должны быть очень осторожны. Поэтому вы трахаетесь тихонько, извини уж мне такое выражение, пока частное расследование не засвидетельствует, что она чиста. Ну, а потом, когда Саммервилл успокоится, вы уж тогда наверстаете, возьмете свое, ну не совсем свое, так что чертям станет тошно. Ну, и как? Ты доволен, Мэтью? Не такое уж плохое продвижение вперед за такое короткое время, а?»
— Уоррен, ты слышишь меня? Тебя засекли.
Уоррен прищурился.
— Уоррен, ты меня слышишь? Тебя…
— Да, я знаю. Но откуда узнал ты?
— Мне сказала Леона. Мы сегодня днем с ней выпили немного. Я хочу, чтобы ты приставил к ней кого-нибудь еще, — говорил Мэтью. — Прямо сейчас. Что ты молчишь?
— Радуюсь, что ты говоришь мне это, — сказал Уоррен.
— Что-что?
— Рад узнать, что ты хочешь продолжить наблюдение.
— Я что-то не совсем понимаю, Уоррен. Почему бы мне его не продолжать? И чему тут радоваться?
— Не знаю, Мэтью. Но в мире есть много причин, по которым люди хотят, чтобы началось расследование, а потом еще больше хотят, чтобы его прекратили.
— Ты случайно не пьян?
— Нет, Мэтью. Я начну подыскивать кого-нибудь прямо сейчас. Выбор-то у нас не ахти какой, ты знаешь.
— Я знаю. Сделай, что сможешь.
— Сделаю, Мэтью… Имя Уэйда Ливингстона тебе ни о чем не говорит?
— Говорит. Он — гинеколог. А что такое?
— Леона приезжала к нему сегодня днем.
— Ну и что?
— Ничего, — сказал Уоррен. — Может, она беременна.
— Или ездила на ежегодную проверку.
— Может быть, и так. Я проследил за ней после этого визита, подождал вблизи ее дома до половины пятого, а потом она поехала в Марина-Лоу.
— Стало быть, это была твоя тачка. Уоррен, мне понадобится все, что можно раздобыть, о семье Брэчтмэннов.
— Ладно. Срочно?
— Я отправлюсь туда завтра, если они дадут согласие меня принять.