Амулет воинов пустыни

Эпилог

Когда Зейд сошел с каменного полукруга и отважился взойти на узкие гранитные ступеньки, у него от страха затряслись колени. Под пологим мостом бродило похожее на лаву огненное варево. На его поверхности то и дело вздувались и лопались огромные пузыри, испускавшие клубы серного дыма.

Зейд попытался не думать о несчастных, которые уже падали в эту огненную бездну, издавая на лету отчаянные вопли. Но справиться со спазмом в горле он не смог. Страх перед гневом Черного Князя переполнял его. Он не осмелился поднять голову, чтобы взглянуть наверх — туда, где на круглой площадке возвышался трон его повелителя.

Последняя надежда Зейда держалась на том, что никто не смог бы так просто заменить его, благородного Первого слугу. Такая дрянь, как Уракиб, ему не конкурент. Позорное поражение, которое этот презренный искарис потерпел возле брода в лесу, убедительно доказало, что он никогда не сможет ни наслаждаться дыханием Князя Тьмы, ни даже подниматься к его трону. Уракибу не хватало не только самоотверженности, но даже способности быстро принимать решение в сложной ситуации. И уж ни за что на свете этот тупица не смог бы выработать план, который позволил бы умилостивить Черного Князя и захватить наконец этот проклятый Святой Грааль. У Зейда же был настолько утонченный план, что он мог надеяться: повелитель смилуется и не заставит его платить за полный провал своим положением или жизнью.

— Будь благословен, о единственно верная Истина во плоти — Черный Князь, истинный владыка мира от ночи к вечной ночи! — подобострастно прокричал Зейд, когда он наконец пересек мост над пропастью и распластался на каменной плите перед троном. Эхо темных сводов повторило его жалкий дрожащий голос.

Сидевший на троне не произнес ни слова.

Зейду показалось, что на его затылок льется кипяток — настолько сильным должен был оказаться гнев Черного Князя. И тогда предводитель испуганно затараторил:

— Прости меня за то, что произошло, о мой повелитель! Я знаю, что не достоин пускаться в объяснения и оставаться в должности твоего Первого слуги. Мои люди оказались ни на что не годными, даже когда Святой Грааль был уже почти у них в руках. Я виновен и в том, что сам не настиг этих христианских собак, прежде чем они добрались до Парижа. Но выслушай меня, владыка! Позволь мне изложить тебе план, с помощью которого мы одним ударом сможем покончить и с тамплиерами, и с хранителями Грааля и принести эту чашу тебе. Этот план тебе понравится.

Ужасающе долгие секунды ледяного молчания проходили, а Зейд все не получал ответа.

Наконец сверху донеслось шипение. И оно заставило Зейда скорчиться так, будто его тело свело судорогой.

Владыка произнес лишь одно слово:

— Говори!

Зейда охватила такая слабость, что он был рад тому, что лежит, растянувшись на холодных камнях.

— При дворе короля есть сильные люди, способные стать нашими союзниками, ибо они безжалостны и алчны, — торопливо продолжил он. — Я свел короткое знакомство с одним из таких вельмож. Мне удалось посвятить его в свой замысел и даже внушить ему, что он сам выдумал этот план! Правда, чтобы подготовить поле для последнего решающего боя, понадобится много денег и времени. Надо будет выстроить немало сложных ловушек. Но когда бой будет выигран, он оправдает все расходы, мой князь! Люди, о которых я говорю, выполнят наш заказ — они разгромят орден тамплиеров! А когда это произойдет, чаша вечной жизни останется без охраны, и наши люди нанесут удар. Ты получишь Святой Грааль! Ты сможешь завершить величайшее дело и стать единственным владыкой мира от ночи к вечной ночи!

Когда Зейд умолк, воцарилась тишина. Наконец повелитель прошипел сверху уже два слова:

— Говори дальше!

Теперь Зейд во всех подробностях изложил Князю Тьмы проект по разгрому могущественного ордена тамплиеров. Он рассказал, как собирается осуществить свой коварный замысел. И это в самом деле был изощренный, воистину дьявольский план.

Вскоре благородный Первый слуга покинул своды черного аббатства. Он получил задание сделать именно то, что сам предложил своему повелителю. На выполнение этого плана потребовался бы не один год. Лишь затем он начал бы приносить свои страшные плоды. Но что значат какие-то годы по сравнению с вечной ночью!

Послесловие

Каждый роман возникает благодаря фантазии своего автора, хотя историческая эпоха, в которой он размещает события, обязывает его придерживаться верности социальным и политическим обстоятельствам того времени. Это же касается и выдуманных персонажей, которые появляются в романе наряду с реально существовавшими личностями, о которых упоминают документы давно минувшего прошлого. Разумеется, эти проблемы возникали и передо мной во время работы над трилогией «Братство Святого Грааля».

Я позволил себе воспользоваться авторской свободой, чтобы приспособить к своим нуждам мелкие детали, не имевшие существенного значения для хода истории. Разумеется, об искажении реальных событий того времени речь не идет. Например, одной караванной тропе, ведущей из оазиса Сива в Магриб, я дал название Дарб эль-Арбайян — «дорога сорока дней». Троп с подобным названием в пустыне было много. Но настоящая тропа под названием «дорога сорока дней» еще во времена фараонов связывала Черную Африку с долиной Нила. На этой тропе протяженностью почти две тысячи километров нашли смерть десятки, если не сотни тысяч чернокожих рабов, которых работорговцы называли «двуногой скотиной». Так же обстоят дела и с Пустой четвертью. В действительности это название позаимствовано у другой области пустыни. Но поскольку бедуинам известно великое множество названий для безжизненных песчаных пространств, мне не показалось предосудительным называть так область вокруг моей Вади Хамра.

А описывая сцену прощания у стен вымышленного порта Зефира Магна, я вложил в уста Джамала Салехи слова прославленного исследователя пустынь и путешественника Вилфреда Тезигера. Мой собственный скромный опыт путешествий по Египту, Австралии и Африке подтверждает эту мысль: пустыня на самом деле оставляет неизгладимый след в сердцах и душах тех людей, которые однажды побывали в ее власти.

Тем не менее, работая над второй книгой трилогии, я, приступив к рассказу о вымышленных событиях, связанных с Вади Хамра — Красной долиной, попытался основать свой сюжет на легендах и сказках, которые рождались у бедуинских костров и передавались из поколения в поколение вплоть до XX века.

Сообщение о том, что Муса ибн Нусаир нашел в пустыне исчезнувший город с невидимыми медными воротами и привез оттуда в Дамаск несметные сокровища, передает египетский историограф аль-Макризи (1364–1442). Эти сведения, однако, основаны на трудах арабского писателя аль-Авади, жившего гораздо раньше.

В ранней редакции арабских сказок, которые знакомы нам в значительно сокращенном и усеченном виде под названием «Сказки тысячи и одной ночи» и которые еще несколько десятилетий назад невозможно было найти в библиотеках как жадных до чтения подростков, так и взрослых любителей книг, содержится легенда, коя подвигла меня на создание оазиса Вади Хамра. В повествовании между 566-й и 578-й ночами говорится об исчезнувшем оазисе, который находится в недоступной части пустыни. Ворота расположенного там города сделаны из меди. В том же месте имеется озеро посреди пустыни. Возле него живут черные люди, говорящие на неизвестном арабам языке. А в сочинениях Геродота, который жил примерно с 490 по 425 год до Рождества Христова и который считается отцом историографии, есть сообщение (III, 25 и 26) об огромном войске персидского царя Камбиса и его роковом походе через пустыню к оазису Сива. Согласно «Истории» Геродота пустыня поглотила это войско и навеки похоронила его под горами песка. Это событие древний историк датирует 525 годом до начала христианского летосчисления.

С карты мира давно исчезли «белые пятна» — неисследованные земли. Сейчас, когда вездесущие спутники могут из космоса сфотографировать любой участок планеты с мельчайшими подробностями, над такими легендами можно было бы только посмеяться. Но еще каких-нибудь восемьдесят лет назад исследователи не сомневались в существовании затерянных в пустыне оазисов и городов — и успешно находили их!