Страница 70 из 75
Гондекутер, Мельхиор де
Из четырех картин Гондекутера (принадлежавшего к разоренному революциями аристократическому роду) самой блестящей является, изображающая павлинов и кур в парке (помечена 1686 годом).
Мелхиор де Хондекутер (Гондекутер). Птицы в парке. 1686. Холст, масло. 135х155. Инв. 1043
Здесь Гондекутер при более педантичном отношении к делу почти достигает своего прототипа, великого Снейдерса.
Гондиюс, Абрахам Даниелс
Также и Гондиюс (де Гонт) почти достигает другого фламандца, де Вооса, в своих охотничьих картинах (“Собаки, настигающие оленя” 1674 года, И “Охота на кабана”), отставая от своего образца лишь в прозрачности красок. [196]
Вэникс, Ян
Ян Вэникс специализировался на изображениях битых зайцев и довел передачу их серо-желтого седого меха до последнего совершенства. Впрочем, в Эрмитаже он представлен более разнообразно. Особенно хороши две его картины с пышными охотничьими трофеями и с роскошными парками в глубине. Не будь излишней черноты, эти картины могли бы соперничать в декоративном отношении с лучшими фламандцами и итальянцами. Первая из них помечена 1691 годом.
Миньон, Абрахам
Наконец, из произведений виртуозного, аккуратного, всегда прохладного и сдержанного в тоне Миньона Эрмитаж обладает двумя типичными картинами, из которых особенно красива “Цветы в вазе”, изображающая в несколько орнаментальном характере, на черном фоне, цветы в вазе.
Абрахам Миньон. Плоды. Холст, масло. 89х70. Инв. 1052
Гейзюм, Ян ван
Живопись Цветов XVIII в.
Превосходного мастера в этой ограниченной области голландская живопись дала еще в начале XVIII века в лице Яна ван Гейзюма (1682 — 1749), из произведений которого Эрмитаж обладает подписанной (1723), уже несколько вялой по колориту картиной “Цветы и плоды в вазе”. Впрочем, в продолжение всего XVIII и даже еще в начале XIX века специалисты по цветам и фруктам не переводились в Голландии, правда, постепенно утрачивая свои художественные достоинства и превращаясь в ограниченных ремесленников.
Ян ван Хейсум. Цветы. 1722. Холст, масло, переведена с дерева. 79х60. Инв. 1051. Из собр. Уолпола, Хоутон холл, 1779
Сюда относятся Виллем Граздорп (начало XVIII века, “Цветы”), опрятный Ян ван Ос (1744 — 1808, “Цветы и плоды”) и приятный, хотя и несколько холодный колорист К. Рудиг (1751 — 1802, “Плоды и цветы”). Сюда же относятся и немцы, подражавшие голландцам и фламандцам: изумительный фокусник Фальх (1687 — 1727), писавший свои картины через лупу; Дрекслер (1758 — 1811) и Нигг (эрмитажная картина помечена 1833 годом).
Академизм в Голландии
Уж много раз мы указывали на перемену, произошедшую в течение XVII века в культуре всей Европы. На смену простоте и энергичной самодеятельности мало-помалу повсеместно водворилась какая-то ложная изощренность и дух раболепства. В искусстве это выразилось разнообразно — в аристократизме ван Дейка, пришедшем на смену “плебейской” роскоши Рубенса, в велеречии Лебрёна, вытеснившем простоту Пуссена, в жеманности Маратти и Долче, начавшей новую печальную эру в итальянской живописи, в сентиментальности Мурильо, водворившейся в религиозном искусстве Испании, только что имевшей таких силачей, как Рибейра и Сурбаран. Не избегла общей участи и Голландия. И здесь с 1650-х годов замечается совершенно новая полоса. Некоторое время она держится в обособленном круге аристократии и плутократии. Но мало-помалу она распространяется и на среднюю буржуазию, вытесняя те элементы, которые принято считать национальными: искренний реализм, наивную чувствительность. Несколько внешних событий способствовали этому движению: победоносное, вначале, нашествие Людовика XIV, а так же следствие его — небывалый рост власти штатгоудеров. К концу XVII века Голландия такая же монархия, как и ее соседи, и от республики остается слабая иллюзия.
Мы видели уже, как на многих художниках отразилось это влияние. Одни были погублены им, и среди них Рембрандт и Рюисдаль, оказавшиеся “ненужными”, “неприличными”. Другие поддались из убеждения или слабости и изменили свое отношение к искусству. Среди них ученики Рембрандта: Боль, Экгоут, Мас. Вообще же почти на всем поколении 1650-х и 1660-х годов новый дух обозначился в том, что появилась условная строгость, засушивающий педантизм, фокусничанье, виртуозничанье.
Лэресс, Герард де
Наконец, фламандцу по рождению Герарду де Лэресс, переселившемуся в Голландию (сначала в Утрехт) в 1665 году (17 лет после основания Академии в Париже и за два года до смерти Рембрандта), принадлежит оспариваемая заслуга водворения академических формул, забытых с самых дней Гольциуса и Ютеваля и лишь контрабандою прозябавших в некоторых “итальянизирующих голландцах”, вроде Пуленбурга и художников его школы. Не надо, однако, думать, чтобы Лэресс был каким-то “Тамерланом академизма”, насильственно завладевшим твердыней реализма Голландией. Голландия сама ждала академизма как своего спасения, она уже тяготилась своим “мещанством”, своей простотой и лишь искала выхода из нее.
Сам Лэресс вовсе не плохой мастер. Ряд превосходных картин его в Амстердаме, в Кане (Caen), в Дрездене, его двойной портрет в собрании И. Я. Мюред в Петербурге, а также великолепные его офорты достаточно объясняют силу его очарования, к которой нужно еще прибавить ясность и убежденность его теорий, начавших перечить (лишенным формулировки) “внутренним чувствам” национальных художников. Лэресс соединял пышность Лебрёна с брио Луки Джордано, приятный, совершенно особенный колорит с удивительно виртуозной техникой. Но его последователи, и среди них его сыновья, не сумели удержаться на той же высоте, и сейчас же голландский академизм получил тот своеобразный характер дряблости и мелочности, который совсем уже не вяжется с основной целью Академии — воспитать грандиозное, монументальное искусство. Курьезно, что “формат” картин в Голландии остался преимущественно прежний, кабинетный, и в этот формат были втиснуты нарисованные по античным канонам боги Греции, написанные той же аккуратной кисточкой, которой писали Доу — свои селедки и Мирис — позументы на платьях модниц.
Эрмитаж дает приблизительное представление об этой “finis Bataviae”. Передает стиль композиций Лэресса картина, считающаяся у Наглера за произведение мифического Франса де Лэресса, сына (?) Герарда, “Материнская любовь”. Красивые, типичные серые краски встречаются и на картине, подписанной инициалами G. L. f. (т. е. Gerard Lairesse fecit), изображающей “Жертвоприношение”.
Нек, Ян ван
Годом переселения Лэресса в Утрехт, 1665, помечена картина ученика Бакера, Яна ван Нека — “Сильвио и Доринда” (?), исполненная также уже в стиле голландских академиков (на ней красивые куски живописи: переливчатое платье и мех шубки раненой, а также ее белые плечи).
Гут, Герард
Верколи, Николас
Еще более типичны для голландского академизма картины Эглона ван дер Нэра, портреты Нетчеров (о них мы уже говори ли), а также картина Герарда Гута (1648 — 1733) “Вертумн и Помона” и, наконец, две подписные картины Николаса Верколи (1673 — 1746), “Целомудрие Иосифа” и “Амон и Фамарь”, обнаруживающие чрезвычайно виртуозную технику и приятные краски во вкусе Лэресса, среди которых доминирует коричневая, серая и серовато-красная.
196
Две другие картины Гондиюса изображают интересные бытовые сцены: “Семейный праздник” и “Караульню”. Первая помечена 1663, вторая 1662 г. Обе очень интересны в костюмном отношении и приближаются по своему пестрому колориту и виртуозной, но холодной технике к живописи Ванлоо. Художник последнее время работал в Англии.