Сумасшедший уик-энд

— Да что тебе далась моя тетя? — Алек ответил ей таким же хмурым взглядом.

— Будет за ужином твоя тетя или нет? — с нарочитым спокойствием повторила Денни.

— Да, — ответил Алек. — Тетю я тебе обеспечу, даже если мне придется притащить ее волоком. Встретимся в холле в восемь. Что скажешь?

— Отлично. Буду рада поужинать с тобой и с твоей те гей. А теперь оставь меня, мне нужно работать.

Денни вырвала руку и зашагала в сторону университета, а Алек еще долго смотрел ей вслед.

Она что, и в самом деле идет в библиотеку? Атек напряженно соображал, пытаясь найти, разумное объяснение. Что делать в библиотеке афери?..

Ну конечно! Тетя-то у него профессор филологии, и Денни догадалась, что работы Виктории печатались в литературных журналах. Вот она и решила просмотреть эти публикации, чтобы за ужином поразить тетю познаниями. Алек восхищенно покачал головой. Не женщина, а черт в юбке, эта Денни. Ее даже жалко арестовывать.

Он вернулся в отель — предупредить Гарри, что за ужином будет на двоих больше. Если Денни не схитрила насчет библиотеки, то у него достаточно времени, чтобы послать парочку запросов для проверки и все подготовить к завтрашнему дню. Что ни говори, она буквально сама прыгает к нему в руки.

От мысли о Денни в его руках у Алека на душе стало теплее Но он поспешно выбросил эту мысль из головы и отправился готовить почву для ее задержания.

Когда после весьма продуктивной работы в библиотеке Денни вернулась в отель, на самом входе путь ей преградил менеджер, мистер Бакстер. Вид у него был еще более загнанный, чем в первый раз.

— Что бы это ни было, я ни при чем, — быстро сказала Денни и попыталась проскользнуть мимо него.

— Она сказала, что сегодня утром вы слушали ее доклад. — Бакстер, с горькой безнадежностью на лице, хвостом волочился за ней.

Денни застыла.

— Это открытая конференция. Я сидела в самом заднем ряду. Я что, не могу послушать доклад на открытой конференции литераторов?

— Я сказал ей то же самое. — Бакстер даже просветлел от радости, что хоть одна из враждующих сторон его поддерживает. — Я спросил, пытались ли вы приблизиться к ней или заговорить, и она ответила, что нет. но что это неважно. — Добившись внимания Денни, Бакстер впал в красноречие. — Тогда я сказал ей: «Но, миссис Мередит, ведь она же имеет право находиться в публичных местах». А она в ответ почему — то еще сильнее разозлилась.

Все дело как раз в «миссис Мередит», решила Денни. Уж больно неподходящее время выбрал этот унылый тип для напоминания о ее муже. А Бакстер все не унимался. Наверное, в семье есть люди, которые его сильно любят, решила Денни, раз он привык, чтобы его нытье безропотно выслушивали. Она без труда представила себе Бакстера в окружении ребятишек, а рядом хрупкую худенькую женушку с самым младшим отпрыском на руках — возможно, даже Крошкой Тимом. Было что-то в Бакстере щемяще диккенсовское в своей безысходности.

— …вот я ей и порбещал, что попрошу вас не приближаться к ней до конца ее пребывания здесь, — закончил Бакстер. — Вы ведь не против, верно? Я хочу сказать… мы ведь с вами договорились насчет полиции и всего такого… поэтому я решил, что вы не станете возражать. Верно?

— Разумеется, — продолжив свой путь, бросила ему Денни. — Послушайте, мне предстоит ужин, причем не с миссис Мередит, так что позвольте удалиться. Наилучшие пожелания семье.

— Какой семье? — спросил Бакстер, но она уже умчалась к лифту.

Бакстер сейчас волновал ее меньше всего. Ей нужно произвести на Викторию Прентайс впечатление интеллигентного, глубоко чувствующего и порядочного человека, чтобы Виктория увидела в ней серьезного журналиста и убедила Дженис отбросить всякие…

Черта с два!

Просто сделай то, что должна, и все, приказала себе Денни. Если все время ожидать неудачи, можно упасть духом.

В семь часов вечера Гарри, с подслушивающим оборудованием в портфеле под мышкой, постучал в дверь номера Виктории, от всей души мечтая оказаться в любом другом месте планеты, только не здесь. Эта женщина опасна, и глаза у нее полны ловушек. Он не переставал думать о ней с прошлого вечера. Самое лучшее для него — побыстрее прикрепить к ней микрофон и убраться отсюда, потому что…

Виктория открыла ему в белом атласном халате, и все мысли разом вылетели у Гарри из головы, пока он усиленно старался не смотреть вниз, а только ей в глаза Потрясающе теплые карие глаза, сексуально теплые карие… Лучше вообще не смотреть на нее. Гарри неуклюже протиснулся мимо нее в комнату, где, как он неожиданно заметил, над всеми предметами мебели господствовала огромная кровать, застеленная алым покрывалом На самом деле кровать ничем не отличалась по размерам от большинства гостиничных кроватей, но в присутствии Виктории она почему-то показалась Гарри величиной как минимум с футбольное поле.

«Забудь и о кровати!» — приказал он себе. Теперь у Гарри остались только две темы для размышлений — Виктория и план предстоящего вечера. Он не колебался в выборе.

— В связи с вечерней встречей меня тревожат две вещи.

Они сели за стол в углу комнаты, и Гарри уставился куда-то поверх плеча Виктории.

— Две? Только и всего? — вставила Виктория. Невозможная женщина.

— Сосредоточьтесь, — буркнул Гарри. — Первое. Как заманить его в ловушку. Нужно сделать так, чтобы этот парень сам закинул удочку. Дождитесь от него предложения о продаже. Не предпринимайте никаких самостоятельных шагов. И сразу согласия тоже не давайте. Пусть немного попотеет.

Виктория подперла рукой подбородок и улыбнулась.

— Этот же совет дала мне мама, когда я только — только начинала встречаться с мальчиками.

— Советую отнестись к моим словам с большим вниманием, чем к маминым, — насупил брови Гарри. От раздражения он даже забыл, что запретил себе смотреть на нее. — Если в записи можно будет обнаружить хоть малейший намек на то, что вы его поощряли, он на суде заявит о ловушке — и дело погорит.

— Так, понятно, — сказала Виктория. — Значит, я полна скептицизма, верно?

Гарри немного подумал. Своим язвительным остроумием Виктория чего доброго спугнет Бонда.

— Рассеянность, думаю, больше подойдет. Так что лучше изображайте рассеянную дамочку. Ну, знаете, одну из женщин, неспособных долго задерживаться на какой-нибудь мысли.

Виктория оскорбленно сдвинула брови.

— Нет, я не знаю ни одной из женщин, неспособных долго задерживаться на какой-нибудь мысли.

Гарри с нетерпеливым вздохом закатил глаза. Нашла время показывать характер.

— Послушайте, чем дольше мы будем водить его за нос с этой сделкой, тем больше у нас будет улик. Ваш скептицизм может его спугнуть раньше времени. Он решит, что вы его прощупываете И даст деру. А если он будет думать, что вы просто слегка глуповаты и нерешительны, он вцепится в вас мер!вой хваткой.

Виктория вздохнула.

— Ладно, буду изображать дурочку.

— Благодарю, — сверкнул на нее глазами Гарри.

— К вашим услугам, — не осталась в долгу Виктория. — А вторая?

Гарри снова потерял нить разговора. Ее мягкие карие глаза так и сверкали, когда она сердилась. В ней столько огня, в этой Виктории. Как она. черт возьми, разыграет перед Бондом дурочку?

— Гарри, — повторила Виктория, — осталась вторая проблема.

— Что?

— Вы говорили о двух проблемах в связи с предстоящим вечером, — очень медленно и ясно произнесла Виктория. — Так… в чем… вторая… проблема?

— Ах да, — сказал Гарри. — Предположим, что Бонд раскусит вашу игру и решит от вас избавиться.

Виктория чуть не поперхнулась.

— Что вы подразумеваете под «избавиться»?

Нерешительность Гарри превратилась в откровенное сомнение; он, должно быть, спятил, когда согласился впутать во все это Викторию. Она же может пострадать. Нет, весь их план никуда не годится. О нем не может быть и речи

— До сих пор Бонд еше не применял насилия, но у нас против него чертовски много улик. Если мы его поймаем, свободы он очень долго не увидит. А практика показывает, что даже аферисты, если им светит много лет за решеткой, способны на насилие.