Страница 24 из 47
– Офицера перелетами не напугаешь, – усмехнулся Рэмзи, – даже если он никогда не служил в авиации.
– Так же, как настоящего джентльмена, – подхватил Князь, – не напугаешь интересной беседой.
В течение получаса табличка «Коллоквиум» охраняла конфиденциальность этого рандеву…
Глава восемьдесят вторая
Егор Патрикеев
Генерал Патрикеев имел три слабости. Первой по возрасту, на протяжении последних сорока лет, была его жена Лариса. Второй – уже лет двадцать – был Париж. А третьей слабостью была внучка Сонечка. Соединить их вместе ни разу не удавалось. Кроме служебных командировок в Париж были и три дивных поездки с женой. Лариса еще перед первой совместной поездкой тщательно изучила центр города по туристическим картам и потом водила мужа как заправский штурман. А вот внучку с собой взять никак не получалось: не совпадали их отпуска и ее каникулы.
Сейчас он был наедине со своей второй слабостью, но думал о первой.
Конечно, было бы здорово в этот солнечный и непривычно теплый для середины декабря день идти с Ларисой по парку Тюильри, ощущая приятное эмоциональное послевкусие от импрессионистов. А потом завалиться в тот же «Паризьен» или «Парадиз» и пообедать не с умным сорбонским профессором, а с любимой женой. Так, в парижских ресторанах сомелье – специалисты по винам – предлагают сначала попробовать простое столовое вино, а потом из винных погребов графа де Ранье, например. «Почувствуйте разницу».
Однако сегодня не до сантиментов. Операция, хотя и развивается по сценарию, но чревата множеством неожиданностей, какие только можно предположить. Хорошо было Нострадамусу: наглядится в телескоп на небо, напьется горькой настойки на корне мандрагоры, и знай себе предсказывает, что будет через сто, двести, пятьсот лет…
Да, это сейчас самое главное. Парижские музеи от него не уйдут, – какие наши годы… А ведь он планировал в этот приезд побывать в музее восточных культур на площади Иены – там уникальная коллекция индийских рубинов. Заодно проверить, поставили ли там новую сигнализацию – после волны преступлений, связанных с рубинами, это не было излишней предосторожностью…
Еще нужно было бы побывать в музее Чернуски, расположенном в особняке на улице Веласкеса. Этот итальянец в 70-е годы XIX века совершил экспедицию на Восток, привез массу удивительных редкостей и завещал свое собрание городу. Там есть две глиняные фигурки воинов, у которых вместо глаз рубины по 40 карат. Само собой, это любопытная загадка для историка искусства. Но тут и загадка для комиссара Интерпола: как обезопасить этот музей от криминального интереса Осины. Князь докладывал, что после сеансов Лады Волковой Осинский снял ряд своих заказов в Европе и России. Но береженого Бог бережет…
А как не побывать в музее Клюни? Жемчужина его коллекции – серебряная солонка работы Бенвенуто Челлини. Вместо ручки у крышки – огромный, в 60 карат, розовый рубин. Какое счастье, что солонки в Средние века было принято делать такими большими…
А еще его кураторского присутствия требуют музеи Жакмар-Андре, Коньяк-Жей и Ниссим де Камондо… Эти небольшие музеи созданы на основе собраний богатых коллекционеров. Возблагодарим Господа, что эти достойные люди увлекались не только живописью, но и ювелирным искусством. Чего стоит, например, кабинет XIV века работы французских ювелиров – в его оснащении использовано около 60 рубинов от 10 до 80 карат… Хоть мышеловки на посланцев Осины ставь!
Итак, какова будет реакция Осинского на то, что доступ к хранилищам в швейцарских банках закрыт ему надолго, если не навсегда?
Попробует собрать новую коллекцию? Купить он не сможет – счета заморожены. Остается криминал. Но Европа взята под контроль Интерпола и ИПОКРИМ – Международной ассоциации борцов с оргпреступностью, объединяющей действующих и отставных офицеров силовых структур и правоохранительных органов.
Пожалуй, Европа может спать спокойно. Да и заказы на рубины криминальным бригадам надо оплачивать. А денег-то нет…
Скорее всего, ему, как ни странно, придется всерьез рассматривать паранаучный вариант развития событий. С помощью имеющегося в Эдинбурге набора рубинов Осина, если гипотезы Нострадамуса верны, сможет уйти в четвертое измерение.
Тут остался один нюанс, требующий разъяснений.
Генерал Патрикеев вышел из машины на улице Оранжери, прошел несколько десятков метров пешком, используя зонт-трость лишь как трость, что доставляло ему особое удовольствие. Он не любил дождь.
По мостовым городов он предпочитал ходить, когда они сухие. Тем более, что еще в прошлый приезд в Париж он купил себе в кои-то веки роскошные коричневые туфли в бутике на Елисейских полях. Знал ведь, что напротив такие же стоят вдвое дешевле, но захотелось старику попижонить. Тем более, что тогда он как раз получил гонорар в издательстве «Лакони Сютреви». Хватило на три пары отличных туфель. Одни себе, вторые Ларисе, третьи – Соньке.
«Какая прелесть!» – подумал он, входя в просторный, пахнущий старым деревом, изысканными дамскими духами и дорогими мужскими сигарами холл ресторана «Парадиз» на Елисейских полях.
За ближайшим к входу столиком сидел его старый приятель Жорж де Шоймер из университета Сорбонны. На ногах у него были туфли – родные братья тех, что купил в бутике профессор Патрикеев… Поздоровались они как ни в чем не бывало. Словно Егор Патрикеев постоянно живет не в Москве, а в Париже, в новом доме, специально построенном для профессуры Сорбонны…
Поскольку встретились два старых знакомца, да еще и коллеги по изучению конкретной эпохи, то разговор шел по теме. К десерту постепенно выбрались на разные толкования катренов Нострадамуса.
– Как вы полагаете, сам Нострадам путешествовал во времени?
– Безусловно. Как минимум четыре раза. Вы помните – там четырехлетний период обращения планеты Глория.
– В прошлое – понятно, он изучал историю по «живым» источникам, а в будущее?
– Полагаю, что да, он бывал и в будущем. Ему было важно хотя бы пару раз проверить себя, точность своего прогноза.
– Убедился, что способен это делать, и перестал мотаться по эпохам?
– А что вы думаете? Это очень важный аспект для любого художника, ученого – поверить в свои возможности.
– И он действительно не ошибался.
– Ошибался, конечно, – живой ведь человек. Но по принципиальным вопросам, как сейчас говорят, – стоял несокрушимо. Верил в свою правду.
– Я перевел почти все катрены Нострадамуса на русский, но мне до сих пор не ясен один простой вроде бы вопрос… Ответа на него у самого Мишеля я не нашел.
– Может быть, я продвинулся немного дальше? – спросил Жорж де Шоймер, с удовольствием поглощая шоколадное мороженное с крупными ягодами ежевики. Это был любимый десерт и Егора, но, увы, диабет делал его недоступным.
Егор Федорович отхлебнул глоток ароматного кофе, ненадолго задумался. Или сделал вид, что задумался, внимательно осматривая зал, окна. У него было явное ощущение, что за ними наблюдают.
– У аукционистов есть такое выражение – «длина шага». То есть если длина шага – 200 тысяч евро, то, подавая сигнал о готовности продолжить торг, вы увеличиваете продажную цену вещи на 200 тысяч. Я вот думаю, какова была «длина шага» Мишеля Нострадамуса в его путешествиях во времени, выраженная в годах – 200 лет? 100? 50?
– Это элементарно, профессор. Вы, конечно, помните, что решающую роль в преодолении устойчивости времени (этот термин ввел как раз я) играет пентаграмма, изображение ковша созвездия Большой Медведицы. Если на рисунке ковша разместить в определенном порядке нужное число рубинов и повернуть всю композицию влево, то время пойдет вспять, назад, если вправо, по направлению часовой стрелки, то и время – вперед, милейший мой коллега: вот такой простой фокус! Чтобы не ошибиться в числе лет, которые предполагается преодолеть, на рисунке Ковша рубины располагаются из расчета: 20 красных рубинов – 200 лет. Розовые рубины, как вы знаете, играют иную, более важную роль в изменении хода времени. Вообще, с точки зрения безопасности путешествий во времени, Мишель считал оптимальным перемещение как раз на 200 лет. Чуть больше, чуть меньше – чаще случаются ошибки. А ошибки тут дело опасное. Провалитесь назад – и окажетесь французским роялистом на эшафоте. А? Каково?