Солги мне

— Что ж, полагаю, у тебя был отменный комментатор, — отозвалась Трева. — Думаю, ты сидела и слушала открыв рот.

— Черта с два, я оказалась на высоте, — сказала Мэдди. — Я заявила, что быть замешанной в скандале намного интереснее, чем судачить о нем, и предложила матери принять посильное участие.

— Так она и сделала, — воскликнула Трева. — Вот это да!

— Ну что ты, конечно же, нет, — успокоила ее Мэдди. — Мне пришлось еще около часа выслушивать лекцию о том, что значит принадлежать к семейству Мартиндейл. Господи, я в жизни не слышала ничего подобного. Кажется, мать считает членов нашей семьи кем-то вроде городских святых. А сейчас они на пару с Эм пошли по знакомым трепать языками.

— Боюсь, Зм пришлось отправиться одной, — сказала Трева. — Моя мать только что засекла твою в кегельбане за чашечкой кофе с Сэмом Скоттом и тут же рассказала все Эстер. Скоро об этом узнает весь город.

— Шутишь! — Мэдди наклонилась к Треве и расхохоталась. — Ну и дела! Я в восторге. Обязательно расскажу бабуле. В конце концов кровь дала о себе знать.

— У меня есть куда более важные новости, — продолжала Трева — Я рассказала Хауи о Три.

Мэдди, перестав улыбаться, попыталась сосредоточиться и вдруг поняла, чго уже мною месяцев не видела Треву такой спокойной и рассабленной.

— Полагаю, он воспринял эту весть с достоинством? — спросила она.

— Оказывается, Хауи знал об этом с самого начала. — Трева уселась рядом с Мэдди и с облегчением улыбнулась. — Что-то там не сходилось из-за группы крови. Я скрывала от него правду двадцать лет, а он все знал. — Трева подняла глаза к потолку. — Хауи говорит, ему все равно. Он вырастил Три, и тот считает его настоящим отцом, а все остальное моему супругу безразлично. Я еще поразилась его хладнокровию, но он сказал, что был взбешен всего один день, а потом взял Три на руки и подумал: «Ну и что?» — и целый месяц жил спокойно, пока ему не показалось, что я опять сошлась с Брентом. — Трева покачала головой. — Как будто я могла дважды пасть так низко! Мне захотелось его тут же прикончить за такие подозрения, но оказалось, что я слишком его люблю. Что тут поделаешь?

— Ты еще можешь пройтись голышом по Центральной улице, — засмеялась Мэдди. — А я пока подожду здесь.

Тем же утром Мэл и Эм сидели на причале у фермы с удочками в руках.

— Моя мама сказала, что твоего папу убила женщина из банка, — сказала Мэл.

— Да, Кендэйс. Но я не хочу об этом говорить. — Эм топнула ногой по причалу.

— Ладно, — отозвалась Мэл. — Это такой кошмар.

— Да. — Эм топнула сильнее. — Как там Феба? Она не свалится в реку?

Мэл вывернула шею и посмотрела на щенка.

— Нет, Феба далеко от воды. — Она вытянула крючок из реки и нахмурилась. — У тебя все в порядке, Эм?

— Все в порядке, — твердо ответила Эм тем самым тоном, каким говорил Кей Эл, когда бывал серьезен — Я поговорила с мамой и с Кей Элом, и теперь все успокоилось. Конечно, я бы хотела, чтобы папа был жив… — Она запнулась и крепче сжала удочку. — Да, я бы очень этого хотела, но в остальном все в порядке. Теперь нас никто не тронет. У нас все хорошо.

— Ладно. — Мэл полезла в свою рюкзак и достала оттуда пачку печенья — на сей раз это были мягкие шоколадные коржики «Арчвей». — Вот, угощайся, лучше не бывает.

Эм выбрала самый большой коржик и начала его грызть, поглядывая в синее сентябрьское небо и стараясь думать только о хорошем. Ей хотелось, чтобы Мэл прекратила расспрашивать о смерти папы, но тут уж ничего не поделаешь. Люди очень любят разговаривать о вицах, которые тебе неприятны.

— Значит, теперь твоя мама выйдет за Кей Эла? — спросила Мэл. — Ты ничего мне не рассказываешь, а я умираю от любопытства.

Эм вздохнула.

— Думаю, они поженятся. Но не сейчас. Вообще-то мама отказывается, и я ей верю, потому что она обещала больше не врать, но готова спорить, что Кей Эл ее уговорит. Наверное, это случится к следующему лету, потому что тогда будет готов дом, и Фебе будет где бегать, а я смогу каждый день встречаться с Анной. Кей Эл говорит, что маме некуда деваться, а он никогда не врет.

Мэл выпрямилась.

— Постой, — сказала она. — Если ты переедешь в деревню, значит, мы с тобой больше не увидимся?

— Конечно, увидимся. — Эм отхватила кусок коржика и продолжала говорить с набитым ртом. — Кей Эл будет возить нас в гости друг к другу. Я уже спрашивала его, и он согласился, потому что ему тоже придется ездить в город. По-моему, он собирается работать вместе с твоим папой в строительной компании. Так что все будет в порядке. — «Если не вспоминать, что у меня умер папа», — подумала она, но эта мысль уже не казалась такой страшной, как раньше. Думать о папе было тяжело, но не так мучительно, как тогда, сразу после его смерти. Эм закрыла глаза и представила себе папу в бейсболке, с рожком мороженого в руках. Она вспомнила его в точности, как живого. — Все будет в порядке, — повторила она и откусила еще кусок коржика.

— Вот и хорошо, — отозвалась Мэл. — Кстати, я не говорила тебе, что Синди Сноупс рассказывает о Джейсоне Норрисе?

— Нет, — сказала Эм, выпрямляясь.

— Вот возьми еще, — Мэл протянула ей коробку с печеньем. — Это долгая история, но ты не пожалеешь.

— Значит, все-таки не удержалась? — спросила бабка, когда после обеда в ее комнате появилась Мэдди. — Решила испытать судьбу! Город скоро взорвется от слухов. Супружеская измена. Мошенничество. Убийство. Нанесение оскорблений в общественном месте. Неужели ты не могла обойтись без шума?

— Значит, не могла, — ответила Мэдди. — Просто я решила стать похожей на тебя. — Она протянула бабке огромную пятифунтовую золотую коробку, и Люсиль от восхищения на секунду лишилась дара речи.

— Как много шоколадок, — сказала она наконец. — Сейчас посмотрим. — Сорвав обертку, она откинула крышку, и перед ней предстала груда шоколада во всем блеске своих калорий.

Мэдди ухватила шоколадную черепашку, прежде чем бабка успела протянуть к ней руку.

— Эй, эй, это моя любимая! — заспорила Люсиль, но Мэдди отрезала:

— Ненавижу, когда ты плюешься орешками. К тому же здесь есть еще одна, из темного шоколада.

Бабка откинулась на подушки и заныла:

— Я не люблю темный шоколад. Мне осталось жить совсем чуть-чуть…

— Вот и хорошо, — сказала Мэдди. — Тогда я съем и вторую тоже. — Она схватила черепашку из темного шоколада и впилась в нее зубами. Шоколад был жирный, почти черный, по ее зубам потекла сладкая карамель, а орешки оказались пряными и хрустящими. — Райское наслаждение, — добавила она.

— Того и гляди, ты съешь весь мой шоколад, — не на шутку рассердившись, прошипела бабка. — Ты гадкая мерзкая девчонка. — Она уронила голову на подушки и вновь завела свою излюбленную песню: — Ведь ты же знаешь, мне недолго осталось жить на свете…

— Ты переживешь всех нас, — возразила Мэдди и, отодвинувшись, принялась жевать черепашку. — Ты и Фрог-Пойнт — два сапога пара. Чтобы вас убить, пришлось бы забивать вам кол прямо в сердце.

— Ты права, черт побери, — неожиданно согласилась бабка. — И все-таки было глупо устраивать этот скандал. Да еще твоя мамаша выставляет себя напоказ в кегельбане у Сэма Скотта. Я просто шокирована.

— Не беда, как-нибудь переживешь, — засмеялась Мэдди. — Кстати, откуда ты узнала про мать? Я и сама услышала об этом не далее часа назад.

Люсиль презрительно фыркнула.

— Побольше общайся с людьми, — посоветовала она. — Похоже, вы со своим любовником не вылезаете из постели. Ты попала в ловушку, и тебе оттуда уже не выбраться.

— А я и не собираюсь выбираться, — отрезала Мэдди, обкусывая вторую черепашку. — Замечательный шоколад. Как же это получилось, что за все годы я так и не попробовала его?

Бабка взяла из коробки сливочную помадку, обсыпанную орешками, и целиком сунула ее в рот. Мэдди подождала, пока мимо ее уха просвистит орешек, и назидательно заметила:

— Это очень вульгарная привычка, бабуля.