Безвременье (ЛП)

— Ваш отец с-с-сказал, чтобы вы выметалис-с-сь с кухни, — она шипела из-за длинных зубов, ее лицо повернулось к шумному сражению.

— Вы с-с-сами с-с-себя позорите! — Скаля зубы в отвращении, она двинула Рекс в бок, когда та мурлыкала и терлась об меня, надеясь, что я уроню кусочек мяса. — Вон! — завопила она на пикси. — С-с-сейчас же!

Моя голова взрывалась от их шума, но приблизительно половина из них начала вылетать в коридор, все еще стреляя зернами попкорна в друг друга из рогаток. Кто-то завопил, когда зернышко пробило крыло, и угрозы кричащего стали серьезнее, когда девочки стали воевать против мальчиков. Послышался острый звон, когда зерно попало в мой самый большой горшок и срикошетило в меня, я сузила глаза. Дженкс давал им много свободы, зная, что, как только станет теплее, половина из них уйдет, чтобы создать свои дома.

— Так! Все хватит! — закричал Дженкс, когда он влетел в кухню, слабая красная пыль, признак раздражения, сыпалась с него потоком. — Вы слышали Белль. Убирайтесь прежде, чем я согну ваши крылья назад! Если вам холодно, наденьте кальсоны, которые Белль сделала для вас, но я хочу, чтобы вы были за поляной! Джумок, сделай своей сестре повязку. Ты пробил ей крыло, тебе и исправлять. Сделай перевязку мягко, или ты будешь дежурить ночью с Бисом, вне зависимости от того, насколько снаружи холодно!

Я бросила свое бумажное полотенце, обмениваясь утомленным взглядом с Белль, когда они вылетали из кухни с хором жалоб через коридор и по дымоходу в гостиной, судя по звуку.

Джумок, единственный темноволосый сын Дженкса, помогал пикси с дыркой в крыле, стоически вынося словесные оскорбления, которыми сыпала восьмилетняя пикси. Она, вероятно, на следующий год будет полностью взрослой и готовой завести семью. Почему Джумок все еще не ушел, было очевидно. Пикси с черными волосами часто убивал их собственный вид. Он, по крайней мере, остался в живых.

Белль подтолкнула Рекс, заставив двигаться, и она последовала за ними. Было слишком холодно для фейри, но так как она сидела на Рекс, она будет в порядке. Дверь для кошки скрипнула, и Дженкс пролетел, посыпая красным, к кухонному крану, где он мог наблюдать за садом и его детьми, растворившимися во влажной весенней ночи. Его руки были на бедрах, а ноги — широко расставлены, но казалось, что он больше волнуется о Джаксе, чем о шуме.

Прикосновение Белль показывалось в удивительных местах, и Дженксу не приходилось так много быть Питером Пэном в эти дни.

Он все еще был в трико с мечом у бедра, в котором он раньше выгонял птиц, но его обычное зеленое пальто для работы в саду было заменено роскошным разноцветным пиджаком и темно-оранжевым жилетом. Работа Белль.

В зеленой охотничьей рубашке это было поразительное сочетание с его вьющимися светлыми волосами, точеным телосложением, облегающими ботинками и колготками, узкой талией и широкими плечами.

Его подобные стрекозиным крылья трепетали, когда он наблюдал за сиянием пыльцы в саду от своих подросших детей. Хотя его ноги не отрывались, звук от его крыльев увеличился, когда тень Биса размером с кошку присоединилась к ним; тогда Джекс расслабился.

— Спасибо, — сказала я, облегченно, когда взяла свой бутерброд со стола. — Они меня не слушают.

Дженкс хмурился, когда пролетал над столом в центре, проливая кислую зеленую пыль на сыр и заставляя его немного светиться.

— Они и меня не слушают.

Это было не очень тонкое напоминание о Джаксе. От внезапного появления Ника мы оба были не в восторге. Встревоженная, я наклонилась, чтобы попытаться заставить платье быть чуть более удобным, наконец, я села боком к столу на стул с жесткой спинкой. Мой клатч и шаль лежали на пустом стуле Айви, пытаясь заставить его казаться менее… пустым. Внезапно Ник перестал казаться настолько важным, и я, подавленно, склонилась над столом, кусая бутерброд, пытаясь не запачкать платье.

Кофеварка на прилавке булькала последним кофе, но я не потрудилась встать. Дженкс спустился со шкафа с посудой, используя его меч, чтобы отрезать кусок сыра размером для пикси. Наколов его на кончик, он повернул короткий меч, чтобы съесть его прямо с лезвия.

— Та-а-ак, — он растягивал слова, его пыльца переходила к более нормальному золотому цвету. — Ты так и не сказала мне, чего хотел Квен.

Я застыла, затем сделала еще укус, чтобы дать себе время подумать. Я думала о Нике, когда Квен высадил меня: Ник, демоны, дети с синдромом Розвуда. Просьба Квена даже теоретически не рассматривалась на этой кухне, она была гораздо меньше, чем на втором месте.

— Ах, он хотел знать, смогу ли я взять некоторые из его обязанностей по безопасности.

— А Тинки любит утку, действительно? — Это была не та реакция, которую я ожидала, и я стала жевать медленнее, когда Дженкс подлетел, чтобы сесть на краешек монитора Айви, где он мог лучше меня видеть. — Ты сказала ему нет, верно?

Я вызвала небольшую вспышку гнева, пытаясь забыть то удивительное объятие.

— Трент не нуждается в моей помощи. Ты работал с ним. Скажи мне, что я неправа. Квен нервничает и беспокоится. Трент может справиться с чем угодно, что Цинциннати может ему преподнести. — Дженкс посмотрел на меня, наклонил голову и откусил кусок сыра.

— Конечно, как и с его лучшим другом, закрывшим его на лодке и взорвавшем ее.

С демоном, вселившимся в лучшего друга. С экс-фамилиаром выше указанного демона, которая теперь проживает в его доме, и относится как мать к ребенку, который у него был от женщины, которая пыталась убить его прошлым летом.

Я вздохнула.

— Ты считаешь, что я должна была согласиться?

Дженкс пожал плечами.

— Трент всегда платит по счетам.

Я уставилась на него.

— Кто ты и как ты убил моего партнера? — спросила я, и слабая красная пыльца смущения посыпалась от него.

В прошлом году он бы оскорблял Тинки, размахивая мечом только от того, что я рассматривала эту идею, но с другой стороны, он работал с Трентом, чтобы спасти его дочь.

Наклонив голову в другую сторону, он схватил последний кусок сыра с кончика и съел его, подбирая крошки с пальцев.

— Цинци — женщина непостоянная. В один день ты ведешь ее в вальсе, а в следующий момент она бьет тебя и танцует на твоем лице. Круглые сутки — это было бы оскорбление, но кто-то, прикрывающий спину, кто-то в платье, кто выглядит как шут, и не всегда говорит ему, что делать? Да, он пошел бы на это.

Его глаза встретились с моими.

— Особенно если бы это была ты.

Бутерброд был безвкусным, и я положила его после двух укусов. Я работала с Трентом три раза: первый раз, чтобы украсть тысячелетний эльфийский образец ДНК из безвременья — это закончилось ужасно; второй раз, чтобы задержать ЛППО — это закончилось хорошо; и последний раз на мероприятии по сбору денег для музея — где убийцы стремились ко мне, а не к нему.

И все же…

— Я не могу сделать это, Дженкс. Я не могу работать на него.

— Так работай с ним, не на него, — сказал Дженкс, как будто это отличие было самой легкой вещью в мире. — Черт, если я могу работать с ним, то ты тоже можешь.

— Несомненно, потому что ты великий дублер, — возразила я. — Но я у меня нет дублера. — Дженкс торжественно кивнул, и я резко села обратно, запихивая помидор обратно в мой бутерброд.

— Не на Трента, — пробормотала я. — Я не собираюсь меняться, и я не собираюсь обманывать себя, что могу изменить его. Я не знаю, захотела бы я изменить его, если бы могла. — Я смотрела мимо синих занавесок в кухне в туманную ночь за окном.

— Хорошо, потому что ты не можешь. — Дженкс опустился, его крылья зашелестели, когда они легли плашмя на его спину. — Никто не может никого изменить, кроме их самих.

Мои мысли снова пронеслись к необычному объятию, которое Трент дал мне, а затем к его просьбе, из-за которой я вышла, чтобы поговорить о похищенных детях. Я знала, что вопрос безопасности снова будет поднят.

Я могла уже видеть это, Квен обостряет ситуацию, и мы вдвоем с Трентом решительно выступаем против него. Я была не против проводить время с Трентом, и мне нравилось надирать ему задницу, которая нуждалась в этом, но или я отвечаю за его безопасность, и он слушается меня, или нет.