Страница 9 из 15
Здесь, пожалуй, нужно объяснить, как ученые определяют историческую географию народов, менявших место проживания и не оставивших после себя архитектурных сооружений.
Очень просто: по захоронениям. У каждой этнической культуры были свои традиции погребения, а если эти традиции предусматривали снабжение покойника в дальний путь всякими необходимыми на том свете вещами, задача археолога упрощается. Есть некоторые характерные предметы, по которым всегда можно определить славянскую принадлежность могильника или иной археологической находки.
Это могут быть золотые, серебряные или бронзовые височные кольца – женское украшение, более всего распространенное у восточных славян. Часто встречаются шейные обручи-гривны с загнутыми концами и серебряные сережки с нанизанными шариками.
В мужских захоронениях находят оружие и инструменты, изготовленные по принятым у славян технологиям. Антропологическое исследование останков часто позволяет даже установить принадлежность к тому или иному славянскому племени – по размеру и форме черепа, углу выступания носа и прочим генетическим параметрам, а благодаря методу скульптурной реконструкции можно воспроизвести облик давно умерших предков.
На время праславяне, по-видимому, обосновались в центральной Европе, расселяясь на пространстве от Балтики до Карпат и от Одера до Днепра. На территории современной Польши, Венгрии, Германии, Украины и Белоруссии обитали три группы племен: венеды, анты и склавены. Последние – безусловно славянский народ. Насчет венедов и антов мнения историков расходятся, и я не думаю, что нам нужно здесь подробно входить в тонкости этой дискуссии. Будем держаться фактов, которые считаются консенсусными.
Итак, в середине первого тысячелетия славяне (от кого бы они ни происходили и какие бы протонароды в себя ни включали) уже делились на три группы – западную, среднюю и восточную. Каждая из них, вследствие своего географического положения, подвергалась культурному воздействию ближайших соседей, приобретая некоторые новые этнические особенности и утрачивая ряд прежних; проявлялось это влияние и на языковом уровне. Западные славяне тесно контактировали с литовскими и германскими племенами; средние – с фракийскими; восточные – со сменяющими друг друга азиатскими кочевниками.
«Повесть временных лет» рассказывает: «По мнозех же временех селе суть словени по Дунаеви, кде есть ныне Угорьская земля и Болгарьская. От тех словен разидошася по земьли и прозвашася имены своими, кде седше на котором месте». И далее (уже в переводе на современный язык): «…Одни пришли и сели на реке именем Морава и прозвались моравами, другие назвались чехами; а вот тоже славяне – хорваты белые, сербы и хорутане. Когда волхи [по-видимому, имеются в виду римляне. Б.А.] нашли на славян дунайских, поселились среди них и начали насильничать, то те славяне двинулись, сели на Висле реке и прозвались ляхами, а от тех ляхов прозвались поляне, к племени же ляхов принадлежат лутичи, мазовшане и поморяне. Также и эти славяне двинулись и сели по Днепру». В этом перечислении легко запутаться, тем более что летописец называет здесь поляков «полянами», хотя поляне, как мы скоро увидим, совсем другое племя.
Существенно для российской истории то, что восточные и часть средних славян в VII веке оказались на пути аварского нашествия. Не выдержав притеснений, эти племена одно за другим стали трогаться с места, двигаясь туда, где земли были малолюдны и плохо защищены, – то есть на восток.
Эта датировка миграции русославян косвенно подтверждается сведениями из византийских источников. Вернее говоря, отсутствием каких-либо сведений: если более ранние летописцы жалуются на набеги придунайских славян, то в VII веке упоминания об этих варварах исчезают и появляются вновь лет через двести – причем докучать империи они начинают со стороны Черного моря. Резонно предположить, что русославяне перестали соседствовать с балканскими провинциями империи и ушли на Русскую равнину.
Некоторые племена – уже упоминавшиеся в связи с аварскими притеснениями дулебы или бужане (жившие на берегах Буга) – остались на прежнем месте.
Процесс обживания русославянами полей и в особенности лесов огромной равнины сущностно отличался от движения народов в западной половине континента. Это было не столько завоевание, сколько колонизация. Завоевывать славянам никого не приходилось. Разрозненные финские племена и роды, как уже говорилось, при появлении чужаков просто уходили глубже в чащу. Пришельцы, вероятно, выбирали удобные для посевов речные берега, несколько лет собирали там урожай, а когда земля истощалась, двигались по реке дальше, в поисках следующего подходящего места. Селились они при этом негусто – слабо развитая агротехника не могла прокормить большое скопление людей.
По мере заселения России и обретения каждой из славянских групп своего постоянного дома (это происходило, когда двигаться дальше становилось некуда или когда местность оказывалась в достаточной степени «хлебной») большинство племен теряли свои прежние названия и обретали новые. Этот процесс переименования еще не был забыт во времена написания «Повести временных лет».
Белые хорваты, сербы, хорутане пошли в северо-восточном направлении и разделились на две части: обитатели приднепровских полей стали полянами, жители прилежащих лесов («дерев») – древлянами.
Между Двиной и Припятью утвердились предки белорусов дреговичи (от старославянского слова дрягва, «трясина, болото»).
Дальше по Двине и ее притоку Полоте поселились полочане.
От них через некоторое время отделились кривичи (по имени первого вождя Крива), занявшие стратегически важную область в верховьях Днепра и Волги, а на западе соседствовавшие с летто-литовскими племенами.
Жители самых восточных земель несколько озадачивающе стали именоваться северянами, а их земля – северской. По поводу этимологии этого названия единого мнения не существует, однако «север» здесь явно обозначал не сторону света, а нечто иное.
Зато племена, занявшие окрестности озера Ильмень и впоследствии построившие Новгород, так и остались просто «славянами».
Вятичи и радимичи, жившие на тогдашней северо-восточной окраине новой родины славян, были, судя по Летописи, западно-славянского («ляшского») происхождения. Первых привел вождь Вятко, вторых – вождь Радимир.
При взгляде на карту поражают размеры пространства, на котором вскоре возникнет, взявшись вроде бы ниоткуда, русославянское государство. Минуту назад (по историческим меркам) никого и ничего не было – и вдруг появилась держава размером с империю Карла Великого или с Византию.
Удивляться тут нечему. Бóльшая часть территорий так и остались безлюдными. Славяне двигались и селились вдоль рек.
Первичная колонизация завершилась лишь в самом конце тысячелетия, однако к середине IX века русославянские племена, которым суждено было сыграть первые, вторые и даже эпизодические роли в действе создания государства, все уже заняли свои места на исторической сцене.
Что мы знаем про ранних славян
Прежде всего попробуем представить, как они выглядели.
Карамзин пишет: «Думая, без сомнения, что главная красота мужа есть крепость в теле, сила в руках и легкость в движениях, Славяне мало пеклися о своей наружности: в грязи, в пыли, без всякой опрятности в одежде являлись во многочисленном собрании людей. Греки, осуждая сию нечистоту, хвалят их стройность, высокий рост и мужественную приятность лица. Загорая от жарких лучей солнца, они казались смуглыми и все без исключения были русые».
Сведения Карамзина почерпнуты из «Книги о войнах» византийца Прокопия Кесарийского, жившего в VI веке. Это единственный древний автор, позаботившийся описать внешность дальнего, не особенно важного для империи народа – и то лишь потому, что эти варвары надоедали пограничным областям своими набегами. Помимо несколько романтизированного карамзинского пересказа мы можем узнать из трактата Прокопия, что славяне «телом и волосами не слишком светлые и не рыжие, отнюдь не склоняются и к черноте, но все они чуть красноватые».