Хранитель Реки

Иосиф Гольман

Хранитель Реки

Явление Бакенщика

(вместо пролога)

Место: Сибирь, 3,5 тыс. км от Москвы.

Время: точка отсчета.

Он любил свою лодку.

Тяжелая. Длинная. Почерневшая от времени. Не «казанка» какая-нибудь дюралевая. Да с таким же придурошным мотором, жрущим бензин, как волк лосенка, и мало того, оставляющим паскудные радужные разводы на и без того скудеющих водах его Реки.

Нет, мотор на его лодке, построенной еще дедом, – в одну человечью силу. А движитель – весла с правильно выгнутыми лопастями; дед и топором мог то, что сейчас принято выделывать на сложных станках для объемной обработки. Ну, и парус иногда шел в ход. Хотя по нынешним временам – на малой воде, с обилием узостей и водной растительности – парус становился все более редкой приметой здешних мест.

Бакенщик бросил в лодку бухту тонкого каната с закрепленной на конце «кошкой», аккуратно положил трехметровый шест – незаменимая вещь при движении по заросшим ерикам. Раньше, при деде, шест был пятиметровый, сейчас таких глубин почти нет. Последним – после бушлата, топорика и палатки – лег небольшой сверток с едой.

Вечерело. Солнце уже почти закатилось за западные склоны невысоких сопок. Сразу же стало холоднее.

– На ночь вернешься или утром? – спросила Галина.

Она всегда его провожала. И тогда, когда он был настоящим бакенщиком, и сейчас, когда он, непонятно зачем, каждый вечер отправляется по привычному маршруту.

– Не знаю пока, – ответил Бакенщик.

Действительно не знал. Как получится. Переночевать в лесу, на речном берегу, для него так же естественно и привычно, как для его друга, питерского ученого Валентина Сергеевича, – в какой-нибудь трехзвездной гостинице. (Впрочем, про себя поправился Бакенщик, Валентин Сергеевич и в лесу легко переночует. В очень разных порой обстоятельствах – сам однажды был свидетелем и даже участником событий.) Хотя, возможно, Бакенщик сегодня же вернется домой. Если ничто не задержит.

– Может, ружье возьмешь? – напомнила жена.

– Нет, – односложно ответил Бакенщик. Охотиться он не собирался, воевать – тоже.

– Ну, с богом! – перекрестила его Галина.

– Ты как в поход меня провожаешь, – улыбнулся Бакенщик. – Двадцать лет подряд.

Жена ничего не ответила, только чуть посуровела лицом. Приподняв и подоткнув подол длинного платья, помогла столкнуть лодку на воду. Бакенщик легко взобрался на свое плавсредство, не преминув бросить взгляд на голые стройные ноги Галины. Эта картина, как и всегда, ему понравилась. Может, и в самом деле не станет ночевать в дальней точке маршрута, а вернется домой.

В конце концов, с вредными привычками надо бороться. А обслуживание неработающих или даже несуществующих бакенов – разве не вредная привычка?

Двадцать лет это было его службой, малой службой, как он ее называл. Малой – но, тем не менее, данной ему судьбой. А три последних года – просто вредная привычка. Ровно столько времени прошло с той поры, когда по Реке прошел последний теплоходик.

Кто что говорит про судьбу Реки, кто-то – что подорвали ее полноводие ирригационные каналы, кто-то – что во всем виновата ГЭС и даже глобальное потепление. Бакенщик прочитал всю доступную литературу, но так и не выработал собственного мнения по этой проблеме. А потому даже когда теплоходики вымерли, решил просто продолжать службу.

Свою большую службу Бакенщик тоже справлял исправно, однако сейчас думать о ней не хотелось.

А что касается Реки – всякое может быть. Он прекрасно помнил, как ученые мужи хоронили Каспий. И отступает, и высыхает, жуткие снимки кораблей, оказавшихся на земле, за километры от побережья, спасти может только поворот северных рек…

И вдруг – на тебе! С поворотом не срослось по причине того, что государство, всегда готовое покорять несознательную природу, вдруг как-то разом гикнулось, – а природа осталась. И более того: Каспий пошел в обратную сторону, разрушая дамбы и подтапливая поселки. Другие ученые (а может, те же самые) тут же предположили, что это просто циклический процесс, и даже не предложили направить часть стока Волги в Байкал. Хотя могли бы – идея, как говорится, богатая.

Может, и с его Рекой тоже – циклический процесс? И когда вода вернется – куда же без бакенов? Но что-то плохо в это верится. Да, сохранили Бакенщику его мизерную зарплату. Раньше – за обслуживание хозяйства, теперь – за его консервацию. Но что-то подсказывает, что зажигать старые бакены уже не придется. А новые – с солнечными батареями и автоматикой (Бакенщик не поленился съездить в свое время на курсы повышения квалификации) – на его Реке не появятся вовсе. Выходит, его малая служба все-таки себя изжила и нужно искать другую малую службу. Потому что без малой службы не может быть и большой. По крайней мере – для него.

Бакенщик привычно греб, экономно и неторопливо, но лодка ходко шла по темной воде. «Молодец, дед», – тепло вспомнил предка гребец. Не зря за его продукцией очередь на два года вперед вставала. Как сейчас за модными авто – Бакенщик в курсе всех основных новостей, хотя большинство основных новостей его просто не интересуют.

Вот если б в новостях сказали, что будет с его Рекой…

Он как раз проплывал место, где бакен оказался прямо на топком, заросшем осокой и ивами, берегу. Зажигай, не зажигай такой маяк, а посадка на мель гарантирована.

Да, каждая заводь ему здесь ведома, каждый валун на берегах, каждая скала и даже пещера, коих здесь тоже немерено. В некоторых – остатки древней наскальной живописи. Собственно, из-за них и стал наезжать в эти края Валентин Сергеевич. Уж потом только, когда экспедиции кончились, его приезды стали просто отпусками, даже избу себе приобрел, неподалеку от их с Галиной жилища.

А вот в этой заводи он, Бакенщик, два часа промучился, освобождая от сети лосенка. Было бы там чуть глубже, утонул бы будущий сохатый. А если б он припоздал к событиям, истек бы лосенок кровью, потому что браконьеры увешали свою сеть острыми крючками.

Галина после той истории слышала какие-то угрозы в его адрес – изрезанная в клочья сеть стоила, по местным меркам, немало. Уж точно дороже жизни лосенка. Вот и напоминала про ружье. Но сам Бакенщик знал, что ружье ему не понадобится. Не будет в него никто стрелять. Он не смог бы объяснить причины своей уверенности, но точно чувствовал.

Он притормозил лодку и осмотрел очередной красно-желтый бакен. Жив-здоров, даже в покраске не нуждается. Ничего ему не будет. И, скорее всего, доживет до конца геолого-исторического цикла. В отличие от Бакенщика, живущего в других временных интервалах.

До конца маршрута осталось немного, потом – развернется и все же домой. Километры против течения на сработанном дедом изделии его нимало не смущали.

И вдруг – огонек на берегу. Никого вроде не должно здесь быть. Местные в турпоходы не ходят, браконьеры не палят костров, а какому-нибудь джиперу сюда точно не подъехать – берега заболочены.

Можно было, конечно, и мимо проплыть, но не таков Бакенщик. На Реке его интересовало все.

Он легким движением весел направил лодку к огню.

– Ау, хозяева! – негромко крикнул Бакенщик, когда острый нос лодки вспорол прибрежные заросли и подошел к довольно высокому для этого участка реки берегу. Только знающий человек мог здесь обосноваться. Совсем интересно стало.

А вот и лодка хозяина, привязана к иве. Похожа на его собственную, как две капли воды. Оно и понятно, одним топором сделана. И одними руками.

Вот теперь все ясно.

– Валентин Сергеевич! – во весь голос позвал Бакенщик. Питерец глуховат, город всем слух портит.

– Здесь я, здесь! – весело ответил старый друг. – Привязывай свою пирогу и вылезай.

– Так вот для чего мы тебе лодку в Святово перегоняли! – сообразил Бакенщик. Он был очень рад встрече.