Страница 7 из 85
Дети кланяются тебе. После кончины Нади, конечно, тяжелее моя личная жизнь, но ничего, мужественный человек должен остаться всегда мужественным».
«6 октября 1934 года.
Маме — моей — привет!
Как твое житье-бытье, мама — моя?
Письмо твое получил. Хорошо, что не забываешь нас. Здоровье мое хорошее. Если что нужно тебе — сообщи.
Живи тысячу лет.
«19 февраля 1935 года.
Маме — моей — привет!
Как жизнь, как здоровье твое, мама — моя?
Нездоровиться тебе или чувствуешь себя лучше?
Давно от тебя нет писем. Не сердишься ли на меня, мама — моя?
Я пока чувствую себя хорошо. Обо мне не беспокойся.
Живи тысячу лет.
Целую.
Еще остались письма от 11 июля 1935 года, 22 июля 1936 года, 9 октября 1936 года, 10 марта 1937 года, последнее датировано маем 1937 года… Эти последние послания столь же однообразны, как и все остальные.
Детей своих Сталин воспитал в духе почтения и преклонения перед бабушкой. Светлана в «Письмах» вспоминает:
«…в 1934 году Яшу, Василия и меня послали навестить бабушку в Тбилиси, — она болела тогда…
Возможно, инициатором поездки был Берия — мы останавливались у него в доме. Около недели мы провели тогда в Тбилиси, — и полчаса были у бабушки… Она жила в каком-то старом, красивом дворце с парком; она занимала темную низкую комнатку с маленькими окнами во двор. В углу стояла железная кровать, ширма, в комнате было полно старух — все в черном, как полагается в Грузии. На кровати сидела старая женщина. Нас подвели к ней, она порывисто нас всех обнимала худыми, узловатыми руками, целовала и говорила что-то по-грузински… Понимал один Яша, и отвечал ей, — а мы стояли молча.
Я заметила, что глаза у нее — светлые, на бледном лице, покрытом веснушками. Голова была повязана платком, но я знала, — это говорил отец, — что бабушка была в молодости рыжей, что считается в Грузии красивым. Все старухи — бабушкины приятельницы, сидевшие в комнате, целовали нас по очереди и все говорили, что я очень похожа на бабушку. Она угощала нас леденцами на тарелочке, протягивая ее рукой, и по ее лицу текли слезы. Но общаться нам было невозможно, — мы говорили на разных языках. С нами пришла жена Берия — Нина. Она сидела возле бабушки и о чем-то беседовала с ней, и обе они, должно быть, глубоко презирали одна другую…
В комнате было полно народу, лезшего полюбопытствовать; пахло какими-то травками, которые связочками лежали на подоконниках. Мы скоро ушли и больше не приходили во «дворец», — и я все удивлялась, почему бабушка так плохо живет? Такую страшную железную кровать я видела вообще впервые в жизни.
У бабушки были свои принципы, — принципы религиозного человека, прожившего строгую, тяжелую, честную и достойную жизнь. Ее твердость, упрямство, ее строгость к себе, ее пуританская мораль, ее суровый мужественный характер, — все это перешло к отцу».
В 1935 году Сталин в последний раз видел свою мать — это произошло в середине октября. Журналист Борис Дорофеев писал в газете «Правда»:
«Мы пришли в гости к матери Иосифа Виссарионовича Сталина. Три дня назад — 17 октября — здесь был Сталин. Сын. 75-летняя мать Кете приветлива, бодра. Она рассказывает нам о незабываемых минутах.
— Радость? — говорит она. — Какую радость испытала я, вы спрашиваете? Весь мир радуется, глядя на моего сына и нашу страну. Что же должна испытать я — мать?
Мы садимся в просторной светлой комнате, посередине которой — круглый стол, покрытый белой скатертью. Букет цветов. Диван, кровать, стулья, над кроватью — портрет сына. Вот он с Лениным, вот молодой, в кабинете…
— Пришел неожиданно, не предупредив. Открылась дверь — вот эта — и вошел, я вижу — он. Он долго целовал меня, и я тоже. — Как нравится тебе наш новый Тифлис? — спросила я. — Он сказал, что хорошо вспомнил о прошлом, как жили тогда. Я работала поденно и воспитывала сына. Трудно было. В маленьком темном домике через крышу протекал дождь и было сыро. Питались плохо. Но никогда, никогда я не помню, чтобы сын плохо относился ко мне. Всегда забота и любовь. Примерный сын!..»
Скончалась Екатерина Георгиевна в Тбилиси 4 июля 1937 года. В некрологе сказано, что до девяти лет она жила в деревне, рано потеряла отца, испытывала нужду. В 1864 году, после отмены крепостного права, переехала вместе с матерью в Гори. Через десять лет вышла замуж за Виссариона Джугашвили, рабочего обувной фабрики Адельханова. Иосиф был ее третьим ребенком…
Похоронили мать вождя в Тбилиси на Давидовой горе рядом с Грибоедовым возле церкви святого Давида.
Сталина на похоронах не было. Сохранилась его записка на русском и грузинском языках для надписи на ленте к венку: «Дорогой и любимой матери от сына Иосифа Джугашвили (от Сталина)».
«Кавказский Ленин»
Его называли «Сосо», «Давид», «Коба», «Нижерадзе», «Чижиков», «Иванович», «Сталин». «Сосо», как упоминалось, уменьшительно-ласкательное от Иосифа; остальные псевдонимы, «клички», как говорил Молотов, он придумал себе сам. Жандармы в основном именовали его «Рябым».
В 1927 году, в статьях газеты «Правда», посвященных пятнадцатилетней годовщине Октября, его имя еще не упоминается. Это кажется невероятным сейчас, ибо уже в 1929 году страна торжественно отмечает пятидесятилетие Сталина. На стенах Кремля установлены его огромные портреты, на площадях городов — скульптуры, в общественных зданиях — бюсты. Повсюду его славят, называют величайшим гением времен и народов, считают, что «Сталин — это Ленин сегодня». Теперь он на вершине власти. Какие же качества позволили ему сделать головокружительный рывок?..
Иосиф Виссарионович Джугашвили, «гениальный вождь» и отец Светланы, родился 21 декабря 1878 года (по уточненным данным). На эту дату приходится зимнее равноденствие, самая долгая ночь в году…
В 1888 году он поступил в духовное училище Гори — по настоянию матери. В то время Иосиф «был худым и жилистым, с орлиным носом, узким лицом, темными глазами, живыми и беспокойными. Он был маленького роста, но сильный и лучше всех умел драться. Но Иосиф не был похож на других, и его не любили за его манеры… он был агрессивен, ему приходилось таким образом утверждать себя. Он был хорошим другом до тех пор, пока ты подчинялся его властолюбивой воле». Так написал о Сосо его приятель Иосиф Иремашвили.
Но не только сила привлекала к нему его ровесников. Он был, безусловно, умен, обладал очень хорошей памятью. Училище закончил с отличием, был рекомендован для поступления в Тифлисскую православную духовную семинарию. К тому времени Иосиф стал весьма начитанным юношей и, наверное, сам понимал, что в семинарию поступил напрасно. После изучения книг Маркса и Дарвина он сделался атеистом.
В семинарии преобладали настроения оппозиционные по отношению к русским властям. Из нее вышли многие видные революционеры. Руководство старалось сделать все, чтобы погасить бунтарский дух в студентах, — за ними шпионили, у них в спальнях устраивались обыски, за малейшие проступки их сажали в темную камеру-келью, находившуюся в подвале. Здесь Иосиф прошел хорошую школу конспиратора.
Несмотря на большие нагрузки в учебе, он по-прежнему много читает. В основном в те годы его интересует русская и западная классика — Гоголь, Салтыков-Щедрин, Толстой, Чехов, Бальзак, Теккерей, Гюго. Как и многие молодые люди, пишет стихотворения, некоторые из которых были опубликованы в 1893–1894 годах. Их не отличает поэтическое своеобразие, но в стихах все же есть юношеская прелесть. Возможно, он мог бы многого добиться на поэтическом поприще, особенно в советское время, когда расплодилось много «уродцев пера». Но карьера поэта Иосифа не интересовала — увы. Вот два его стихотворения:
1
Саламури — разновидность свирели.