Дочь Сталина

Несмотря на равнодушие и грубость (даже со своей любимицей Светланой Сталин порой бывал крут), дети его любили. Любил и «пасынок» Яков. Неизвестно, как отнесся отец к его решению стать военным. В мае 1941 года Яков получил диплом и стал командиром артиллерийской батареи.

В книге «Хроника одной семьи» Владимир Аллилуев, двоюродный брат Якова, вспоминает июнь, последние дни перед войной и последнюю встречу с Яковом: «…все шло своим чередом. В школах закончились экзамены. Мы продолжали жить в Зубалове. Произошел очередной скандал, учиненный Юлией, и мать с бабушкой поругались из-за нее с Яшей… В начале июня пошли маслята. Их было невероятно много, и старые люди говорили, плохая примета — к войне. Буквально накануне ее начала в Зубалово приехал Яков, поздним вечером зашел к нам в комнату и попросил прощения у бабушки и мамы за прошлый скандал. В тот вечер никто еще не знал, что мы видим Яшу в последний раз».

Мама — это Анна Сергеевна Аллилуева-Редерс, бабушка — Ольга Евгеньевна Аллилуева. Женщины не очень жаловали жену Якова, потому что «с ее появлением в нашей семье начались бесконечные склоки и раздоры, — пишет Владимир Аллилуев. — Эта женщина всегда ассоциировалась у меня с пиковой дамой, она даже внешне была похожа на нее».

Но уже через несколько дней мелкие семейные дрязги были забыты. В конце июня артиллерийский полк, в котором старший лейтенант Джугашвили командовал батареей, был отправлен на фронт, в самое пекло, в Белоруссию. Недолго довелось Якову воевать. 4 июля его батарея попала в окружение. И уже в августе немецкие самолеты сбрасывали на позиции Красной Армии тысячи листовок с фотографией Якова и кричащим текстом:

«Это Яков Джугашвили, старший сын Сталина, командир батареи 14-го гаубичного артиллерийского полка 14-й бронетанковой дивизии, который 16 июля сдался в плен под Витебском вместе с тысячами других командиров и бойцов. По приказу Стали на учат вас Тимошенко и ваши политкомы, что большевики в плен не сдаются. Однако красноармейцы все время переходят к нам. Чтобы запутать вас, комиссары вам лгут, что немцы плохо обращаются с пленными. Собственный сын Сталина своим примером доказал, что это ложь. Он сдался в плен. Потому что всякое сопротивление германской армии отныне бесполезно. Следуйте примеру сына Сталина — он жив, здоров и чувствует себя прекрасно. Зачем вам приносить бесполезные жертвы, идти на верную смерть, когда даже сын вашего верховного заправилы уже сдался в плен? Переходите и вы!»

Сохранился протокол допроса Якова Джугашвили профессиональным разведчиком капитаном Штрикфельдом, который пытался завербовать сына Сталина, но безуспешно. Яков держался спокойно, с достоинством, отказался написать отцу и жене, заявил, что не верит в падение Москвы. Немцы уже подходили к столице. Больше всего беспокоило Якова, как бы отец не поверил в его предательство! На допросе он признался, что их захватили слишком стремительно и он не успел покончить с собой.

 — Как узнали, что вы сын Сталина, ведь у вас не было обнаружено никаких документов? — спросил у него переводчик.

 — Меня выдали некоторые военнослужащие моей части, — отвечал Яков.

Действительно, в истории его пленения было много таинственных, необъяснимых моментов. Скорее всего, лейтенанта Джугашвили заманили и предали, и операция эта была спланирована заранее. Болезненно подозрительному Сталину кто-то «нашептал», не причастна ли к этой «акции» жена Якова Юлия Мельцер? В то время подозрений было достаточно для того, чтобы Юлию арестовали, и она провела под следствием целых два года. В конце концов выяснили, что она ни при чем.

Пока Юлия была в лагере, за Галей «присматривали» Светлана и ее нянька. Так пожелал сам Сталин. Он проявил непонятную для окружающих заботливость к дочери Якова. Обычно он был довольно равнодушен к своим внукам и из восьмерых видел только Галю и детей Светланы.

Галина Джугашвили вспоминала, что шестнадцатилетней тетушке Светлане очень нравилась роль наставницы, и она играла ее с удовольствием. Семья с нетерпением ждала вестей о Якове, и вести эти были неутешительны.

Якова несколько раз переводили из одного лагеря в другой. После того как не удалось завербовать его и превратить во второго генерала Власова, немцы попытались его обменять на Паулюса. И тогда Сталин произнес свою ставшую крылатой фразу: «Я солдат на маршалов не меняю».

Последние свои дни Яков провел в лагере Заксенхаузен. В архиве мемориала музея хранятся воспоминания бывших узников, по которым можно восстановить картину его гибели. «Яков Джугашвили постоянно ощущал безысходность своего положения. Он часто впадал в депрессию, отказывался от еды, особенно на него подействовало не раз передававшееся по лагерному радио заявление Сталина о том, что «нет военнопленных, есть изменники Родины». Возможно, это и подтолкнуло его на безрассудный шаг…».

Историк Александр Колесник много лет посвятил изучению темы «Сталин и его окружение». Ему удалось отыскать немало ценных, труднодоступных документов. Таких, как воспоминания бывшего военнопленного Александра Салацкого, опубликованные в первом номере «Военно-исторического обозрения» за 1981 год в Варшаве. Они добавляют новые штрихи к истории самоубийства Якова.

В лагере русские офицеры жили в одном бараке с англичанами. Отношения между ними были напряженными. Не только потому, что англичане получали продуктовые посылки и даже денежное довольствие. Причиной стычек были идеологические разногласия. Англичане отдавали честь немецким офицерам, отношение к ним было не в пример мягче, чем к русским. За это наши военнопленные их презирали, называли трусами и подхалимами. В ответ англичане высмеивали национальные недостатки своих «однобарачников».

14 апреля 1943 года после обеда вспыхнула особенно безобразная ссора. Один из англичан обозвал русских «большевистскими свиньями». Завязалась драка, и в драке кто-то из английских офицеров ударил Якова по лицу. Салацкий уверен, что именно эту пощечину Яков не смог пережить, она стала последней каплей в цепи его страданий.

Вечером Яков отказался войти в барак и потребовал встречи с комендантом. Вероятно, ему невыносимо было видеть человека, впервые в жизни так унизившего его. Едва ли кто-то бил его, кроме отца. Комендант отказался с ним встретиться. Тогда Яков быстрым шагом направился в сторону забора из колючей проволоки. В тот вечер дежурил офицер СС Конрад Харфих. Ему пришлось писать отчет, потому что застрелил он не совсем обычного заключенного.

Харфих докладывал: «Джугашвили пролез через проволоку и оказался на нейтральной полосе. Затем он поставил ногу на полосу колючей проволоки… схватился за электрический провод… и закричал: «Часовой! Вы же солдат, не будьте трусом, застрелите меня!» Харфих выстрелил из пистолета Пуля попала в голову. Смерть была мгновенной. Часового оправдали — он действовал по инструкции. Тело Якова сожгли в крематории. В день в лагере умирали от голода и болезней по сорок — пятьдесят человек.

В 1945 году лагерь освободили американцы. К ним в руки попали все документы и лагерные архивы. И немцы, и американцы долго скрывали, что сын Сталина погиб. На это были причины. Чиновник британского МИДа в письме к американскому коллеге просил не докладывать об этом Сталину: «Несомненно, было бы плохо обращать внимание на то, что смерть его сына вызвана англо-русской ссорой». Англичане и американцы решили «не огорчать» Сталина, особенно накануне Потсдамской встречи.

Но у Сталина были свои, тайные каналы, по которым он получал любую информацию. И судя по воспоминаниям близких к нему людей, судьба Якова не была ему безразлична. Как-то маршал Г. К. Жуков спросил у него, есть ли сведения о судьбе Якова? «На этот вопрос он ответил не сразу, — вспоминал Георгий Константинович. — Пройдя добрую сотню шагов, сказал каким-то приглушенным голосом: «Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его фашисты. По наведённым справкам, держат они его изолированно от других военнопленных и агитируют за измену Родине». Чувствовалась, он глубоко переживает за сына. Сидя за столом, И. В. Сталин долго молчал, не притрагиваясь к еде».