Страница 9 из 73
«Революция» вломилась в открытую дверь. Старый привратник, такой же хилый, как и изгнанный президент, без возражений отдал ключ от Дома Правительства военным, которые повелительно потребовали ключи, возвышаясь над ним на своих лошадях.
Генерал Хосе Урибуру занял место Крота.
Консерваторы, вновь пришедшие к власти, повели себя так, будто не лишались этой власти на шестнадцать лет. Они вновь обрели свои прежние привычки, за которые их изгнал когда-то глас народа. Плохое правление Иригойена не подтолкнуло их подвергнуть что-либо справедливому пересмотру, откорректировать устаревшие методы погонщиков скота, не обремененных сомнениями.
Национальной сторожевой собакой стал генерал Урибуру, восхваляющий фашизм, а затем другой генерал, Хусто, разделяющий эти же идеи. Позже консерваторы добровольно решили поставить у власти радикала, опасаясь, что народное движение снова сметет их, но в тени президента от радикальной партии оставить вице-президента консерватора. Ортис, богатый адвокат радикальных убеждений, стал президентом, а консерватор Рамон Кастильо — вице-президентом. Однако Ортис, увидевший во время своей избирательной кампании детей, родители которых никогда не имели возможности купить мяса, и землянки, служившие жилищами многочисленным семьям, по возвращении в Буэнос-Айрес заявил, что все это нужно изменить, посеяв тем самым панику среди тех, кто помог ему вскарабкаться на вершину власти, рассчитывая сделать президента своим послушным орудием.
Консерваторы все же получили его голову, не убивая его, что не представлялось возможным, и не провоцируя еще один военный поход на Каса Росада, а устраивая банкет за банкетом. Ортис слишком любил поесть. Диабет заставил его покинуть пост в 1940 году, и тогда Кастильо взял власть в свои руки. Тур избирательной кампании снова был выигран.
Но в 1943 году правящий класс собственников начал задумываться о гитлеровской неразберихе.
Власть имущие приготовили даже кое-какие любезности в адрес будущих победителей по той очевидной причине, что, не уничтоженные и не смещенные немцами, они оставались старыми добрыми партнерами…
Партия консерваторов, хотя ее члены и были нацистами в душе, дела ставила превыше всего. Кастильо был вынужден изменить характер своих публичных деклараций и не начинать больше речи призывами к всеобщему мужеству. На его штабной карте с контурами европейского поля битвы черные булавки изображали Германию, противостоящую красным и синим булавкам — России и англосаксам. Теперь эти булавки начинали колоть ему пальцы, стоило дотронуться до них. После безудержного бахвальства по поводу немцев и их крестового похода он публично заявил, что нейтралитет для Аргентины будет лишь благом.
Для ГОУ наступил подходящий момент для того, чтобы по приказу Фаупеля, немецкого генерала, тайно доставленного в Буэнос-Айрес на подводной лодке, появиться на сцене, ужесточить ситуацию и завладеть командными рычагами наперекор всем…
Впервые в истории Аргентины военные становились у руля власти без горячего одобрения крупных землевладельцев, аристократии, которая хотела считаться не только самой древней, но и самой элегантной и самой могущественной аристократией современности…
2
4 июня 1943 года генерал Артуро Раусон, руководивший Школой кавалерии, получил приказ ГОУ двинуться к Каса Росада.
Раусон — молчаливый человек с голубыми глазами и тонкими усиками. Раусон производит смотр лошадей и кавалеристов. День очень холодный. Блестят шпаги. Раусон прыгает в седло и дает колонне знак к отправке. Лошади бьют копытами, перебирают ногами.
На всем пути генералу аплодируют. Мрачная медлительность шествия внушает доверие толпе. Раусона будоражат приветственные возгласы, он не заставляет коня ускорить шаг, а продолжает кланяться направо и налево. Добравшись, наконец, со своими кадетами до проспекта Санта-Фэ и продвигаясь к резиденции Каса Росада, видневшейся вдали, генерал уже мнит себя равным Александру Великому. В начале пути стоял лишь Артуро Раусон, генерал, которому тайное руководство доверило небольшую парадную роль и выполнение определенного приказа. По прибытии на место Раусон Великий спешился с внушительностью Сципиона Африканского, вернувшегося из завоевательного похода. Он требует к себе привратника Каса Росада и готовится красивым голосом отчеканить Рамону Кастильо приказ о подчинении.
Но привратник Каса Росада по указанию Кастильо несет ключи от правительственного дворца торопливо, как вышколенный слуга. Раусон узнает, что президент уже сбежал на небольшом военном корабле. Раусон, несомненно расстроенный отсутствием электрических огней и легкостью, с которой отворились двери, без особой радости поднялся по лестнице, ведущей на балкон Каса Росада. Он не сумел быстро опомниться от аплодисментов, сопровождавших шествие отряда, и не мог так легко отмахнуться от одобрения толпы, собравшейся по обе стороны дороги, жадной до любого зрелища, даже чреватого опасностями.
Раусон вышел на балкон Каса Росада. Он должен был всего лишь объявить — в этом состояла его миссия, — что Рамон Кастильо уходит со своего поста и уступает место новым энергичным людям из ГОУ. Но, опьяненный славой, он сначала принялся большими глотками пить вино аплодисментов, вспыхнувших с новой силой при его появлении. Наконец, под непрестанные крики толпы Раусон сделал широкий жест, назначая себя преемником Кастильо. Другого решения для него не существовало.
Раусон разместил свое войско вокруг Каса Росада. Хозяином прошелся по дворцу. Опьянение длилось недолго: как только рассеялась шумная толпа, он остался один на один со своим безмолвным величием. Правление Артуро Раусона длилось двадцать восемь часов.
Потом его отстранили от командования кавалерийским полком и поспешно отправили послом в Бразилию. Раусону объяснили, что он должен почитать за счастье эту награду, и если его не бросили в темницу, то только, чтобы не портить красоту «революции»!
3
Президентом стал генерал Педро Рамирес, министр обороны, на которого пал выбор ГОУ. В свою очередь он назначил новым министром обороны Перона.
Едва утвердившись на самом высоком посту в государстве, Рамирес заявил, что только Аргентина и Бразилия могут претендовать на главенствующую роль на южноамериканском континенте. Беглый взгляд, не скрывающий симпатии к союзникам, в сторону Бразилии.
Новые люди, вставшие у кормила власти в Буэнос-Айресе, неустанно заявляли о героической миссии Германии. Предводители «Оси», не интересуясь особо личностью Рамиреса и намерениями тех, кто его поддерживал, при вступлении нового президента на высокий пост направили ему поздравительную телеграмму и признали этот захват власти. Только несколько месяцев спустя Англия и Соединенные Штаты узнали, что Аргентине еще несколько лет тому назад, до 1 сентября 1939 года, была отведена роль первой гитлеровской страны в Южном полушарии. «Кастелассо», дворцовая революция 4 июня 1943 года, была всего лишь мирным осуществлением плана «Оси». А по приемнику узнали и имя исполнителя: полковник Перон.
Аргентинская армия предпочитала якшаться со всяким сбродом под гитлеровскими знаменами, лишь бы не подчиняться олигархии двухсот семей землевладельцев, суровых и мрачных. В лице Кастильо военная секта ГОУ сокрушила не только президента, который начал сомневаться в нацистах, но и глашатая аристократов-землевладельцев.
Перон все чаще и чаще выступал вместо Рамиреса.
— Друзья, — говорил он, — нации больше не могут обороняться в одиночку. Эра наций сменяется эрой континентов. Германия объединяет европейский континент. На нас возлагается великая задача объединить южноамериканский континент…
Все это могло вызвать некоторое воодушевление и, может быть, подъем национального духа, если бы немцы одержали победу. Но когти нацистам подпилили, они уже теряли большие куски России и Африки. Призывы Перона и Рамиреса к чистоте и величию падали в пустоту. Аргентинский народ проникался сочувствием к подвигам участников Сопротивления оккупированных стран, в то время как Перон разбрасывал одни и те же цветы красноречия в передачах радио Буэнос-Айреса.