Страница 105 из 109
Ренье держит эту современную Касабланку под жестким, неусыпным контролем. Полицейские телекамеры следят за порядком на улицах, телефоны время от времени прослушиваются, а объявления, выставленные на тротуарах, оповещают прохожих, что им дозволено, а что не дозволено носить. Местные жители от этого просто в восторге. Монако, скажут они вам, — это последний уголок на всей земле, где дама может безбоязненно разгуливать по улицам в изумрудах. И они правы. Однако после падения «железного занавеса» княжество осталось в Европе последней деспотией.
Сам деспот не видит поводов для извинений. Пять тысяч урожденных монегасков и двадцать четыре тысячи налоговых беглецов не имеют ничего против существующего положения вещей, и этим все сказано. В свои семьдесят лет князь-строитель, как и прежде, проводит долгие часы у себя в кабинете, изучая планы и макеты, схемы транспортных потоков. Он наполовину глава государства, наполовину мэр своего игрушечного города, что трудится не покладая рук на благо своих поданных. Он редко дает себе отдых, а когда такое случается, то монсиньор садится за пишущую машинку и выстукивает друзьям свои длинные, цветистые послания, полные красноречия и опечаток.
Время от времени Ренье обращается к своей излюбленной теме цирковых клоунов. Подписывая письма, он часто рисует небольшую физиономию клоуна, под намалеванной улыбкой которого кроется грусть. Как ни странно, но величайший из всех клоунов проходит под именем Гримальди. Начиная с 1974 года одним из главных событий для княжества и князя является цирковой фестиваль — целиком и полностью идея Ренье. Лучшие цирковые труппы со всего мира приезжают в Монако, чтобы помериться силами, и Ренье потихоньку ускользает из своего кабинета, чтобы поприсутствовать на репетициях. В конце фестиваля он приглашает лучших артистов к себе во дворец, и они садятся с ним за обеденный стол, обмениваясь шутками. В компании лицедеев и князь на время сбрасывает с себя панцирь. Ренье признался близким друзьям, что у него в гараже наготове стоит микроавтобус-караван, который он оборудовал соответственно собственным привычкам. В этом автобусе Ренье может жить, ни от кого не завися, и, когда наконец отойдет от дел, говорит князь, он просто уедет на нем куда глаза глядят или вслед за бродячим цирком.
Солнечное майское утро в Монако. Небольшой оркестрик в голубой униформе и белых гетрах играет в тени пиний. Это музыканты дворцовой гвардии князя Ренье исполняют некий музыкальный гибрид, столь любимый дирижерами военных оркестров (начиная от «Магches de L'Empire» и кончая попурри из «Битлз»), и каким-то образом в их исполнении все эти мелодии звучат совершенно одинаково. Звон цимбал и трубное «ом-па-па» плывут над стенами розового дворца. Внизу виднеется море. Когда-то подобная опереточная сцена привлекла в Монако и Грейс. Она поверила в ее «всамаделишность». Она сама стала ее частью и своей верой придала ей правдоподобие. Без Грейс Монако уже никогда не было прежним, а выходки ее детей только усугубили картину. Монако вновь приобрело былую ауру сомнительности, хотя присутствие Грейс — пусть не надолго — придало княжеству загадочность и респектабельность.
Грейс осталась верна урокам своего наставника. Она была из тех, кто всегда стремится сделать лучше, и именно это стремление к совершенству и помогло людям сохранить память о ней. Если пройти от эстрады у дворца несколько сот метров по мощенным улочкам, то вы окажетесь у монакского собора, где почти сорок лет назад миллионы людей наблюдали за бракосочетанием Грейс. Здесь же она нашла свое последнее успокоение. Туристы в почтительном молчании бесконечной вереницей тянутся к ее надгробию: тридцать человек в минуту, тысяча восемьсот — в час, более девяти тысяч в день — по выходным, когда наплыв особенно велик…
В соборе царят тишина и полумрак, оконные витражи неохотно пропускают внутрь щедрое средиземноморское солнце. Вокруг алтаря слышится только шарканье подошв современных пилигримов — даже этот шумный, увешанный камерами народ благоговейно смолкает, соприкоснувшись с таинством. Грейс покоится в полукруге князей, ее плита отмечена лишь небольшой вазой с цветами. Паломники зажигают свечи. Самые истовые осеняют себя крестным знамением и молятся.
Gratia Patricia Principis Rainierii III UXOR.
Под этой плитой вполне могли бы покоиться мощи средневековой святой. Грейс никогда не предавала свою мечту. Славу она заслужила сполна.
Послесловие Автора
Я ни в коем случае не являюсь первым биографом Грейс. Мне повезло, что я смог воспользоваться материалом, собранным другими авторами, и их открытиями, и я должен начать с благодарности им за это. Их книги и статьи, а также отклики на них вошли в мое повествование.
После гибели и похорон Грейс Гвен Робинс добавила заключительную главу к написанной ею биографии, которая затем была переиздана в считанные недели под заглавием «Княгиня Грейс. 1929–1982». Это посмертное издание было столь же теплым и восторженным, как и его первоначальный вариант. Автор не стала менять тех страниц, что были изъяты ею по просьбе Грейс. Однако Каролина сочла поспешную публикацию книги оскорбительной по отношению к ее недавно ушедшей из жизни матери и написала автору все, что думает по этому поводу.
По всей видимости, Каролина плохо представляла себе, что вообще можно написать о ее матери. Вскоре она это узнала. Летом 1983 года журнал «Пипл» поручил Линде Макс провести небольшое исследование и подготовить обстоятельный материал на тему «Грейс Келли из Филадельфии», который был затем опубликован в годовщину гибели Грейс. После двух с половиной десятилетий тщательно отредактированных интервью и статей, это стало первой серьезной попыткой взглянуть, что же в действительности находится под ликом иконы. Вслед за ней последовали все новые и новые попытки. Дальнейшие разоблачения и глубокий психологический анализ содержался в последних биографиях княгини — таких, как «Княгиня Грейс» Сары Брэдфорд и «Грейс Монакская» Стивена Энглунда, которые вышли едва ли не наперегонки друг с другом в начале лета 1984 года. В 1983 году «Даблдей» поручил лос-анджелесскому автору Джеймсу Спада составить альбом памятных фотографий Грейс Келли. Так получилось, что, занимаясь поиском свежих источников для подписей к ним, Спада откопал Дона Ричардсона и вытащил на свет божий историю его романа с Грейс. Заручившись от родных и друзей Грейс (в особенности от ее сестры Лизанны) подтверждением этой истории, Спада оставил идею фотоальбома и занялся написанием полномасштабной биографии «Грейс, или Тайная жизнь княгини», которая была опубликована в 1987 году.
Откровения Спада стали на тот момент самым смелым отступлением от традиционного образа Грейс, и именно они подсказали Ренье идею оказать специальное содействие двум другим авторам, которые были друзьями семьи и которые, как он надеялся, воссоздадут совершенно противоположную картину. Князь и трое его детей тесно и откровенно сотрудничали с американским автором Джефри Робинсоном и с Джуди Куин — бывшей подневестницей Грейс.
Вышедшая в свет в 1989 году книга Робинсона «Ренье и Грейс» явилась беззастенчивой попыткой представить историю жизни актрисы с точки зрения Гримальди, и что примечательно: разошлась она куда хуже, чем книга Спады. Имелись все основания предполагать, что опус, вышедший из-под пера Джудит Балабан Куин, — «Подневестницы. Грейс Келли, княгиня Монакская и шесть ее ближайших подружек» — получится столь же хвалебным; однако Джуди Куин оказалась верна памяти Грейс и, к тому же, прекрасно помнила перепады настроения Ренье, вспышки злобы и раздражительности, которые и описала со всей откровенностью. Ее книга тотчас стала бестселлером.