Дочь адмирала

Он направился в соседнюю залу, где по стенам стояли столы, уставленные графинами с водкой, рюмками, а также бутылками русского шампанского, белого и розового. Вся оставшаяся часть залы была занята рядами складных стульев, перед ними возвышалась сцена, на которой стоял рояль. Видимо, вначале будет что-то вроде концерта. Джек налил себе водки и направился в следующую залу. Он вовсе не был настроен слушать песни, которых не понимал.

В стародавние времена, когда Дом приемов был жилым дворцом, здесь, несомненно, была бальная зала. Сегодня в одном конце залы разместился оркестр, а во всю длину двух стен протянулись банкетные столы. На них стояли только водка, шампанское да легкая закуска, которой Джек поначалу даже не заметил. Он откусил кусочек, но ему не понравилось. Допив водку, он снова наполнил рюмку, мысленно давая слово следить за собой. Ничто не доставляет русским такого удовлетворения, как вид пьяного американца, поставившего себя в глупое положение..

В залу вошли человек пять мужчин в военной форме. Они направлялись прямо к тому месту, где стоял Джек, и вдруг остановились на мгновение как вкопанные, затем повернулись и быстро вышли из залы.

Какое-то безумие, подумал Джек. Мы же союзники, а настоящего доверия между нами нет и в помине. Где бы он ни был, подобное ощущение не покидало его. Высшее начальство всегда держалось неприступно и отчужденно. В глазах чиновников из более низких эшелонов власти таился страх. Самые мелкие из них понимали, что им никуда не деться и дело с ним иметь придется, но от ответственности любыми путями стремились уйти. Предпринимали все возможное и невозможное, только бы не подписать самую пустяковую бумажку, которая когда-нибудь, возможно в отдаленном будущем, может стать уликой против них.

Лишь прохожие на улице казались дружелюбными. Если он был в форме, то нередко ловил на себе любопытные взгляды и робкие улыбки. Его не покидало ощущение, что, если бы не страх, кто-нибудь решился бы заговорить с ним.

Но зато когда он был в гражданской одежде, которую ему настоятельно посоветовали взять с собой в Россию, — темно-синий костюм, фуражка и высокие ботинки — и ничем не отличался от большинства москвичей, с ним обращались точно так же, как с любым другим русским, то есть грубо. На него налетали на улицах, его пихали, не подумав при этом извиниться и лишь наградив вслед раздраженным взглядом.

Он потягивал водку и поглядывал по сторонам в надежде найти собеседника. Никого, кто, на его взгляд, мог бы говорить по-английски. Пятеро русских военных только что осушили рюмки после очередного тоста. Перед тем как снова наполнить их, они подняли рюмки кверху и перевернули вверх дном в доказательство того, что они пусты. Оркестранты, несмотря на их яркие народные костюмы, оказались джазистами. Свое выступление они начали с популярной в те дни в Москве песенки «Не сиди под яблоней с кем-нибудь другим...»; музыка, усиленная мраморными стенами и эхом, звучала с удвоенной громкостью; соответственно, повысили голоса и разговаривающие.

Джек уже собрался было перейти в другую залу, но тут в дверях показалась миниатюрная блондинка в темно-синем платье. Пятеро военных тут же подняли рюмки в ее честь. Она приняла их тост с явным удовольствием. Пока женщина шла к накрытому столу, Джек заметил, что многие гости оборачиваются ей вслед. Видно, какая-нибудь важная шишка, но в какой области — не определить. По виду, во всяком случае, не из мира политики.

Новая гостья заинтересовала Джека. Он оглядел ее с ног до головы. Прекрасная фигура, изящная, в отличие от многих русских женщин, грациозная походка. Когда официант предложил ей водки, она лишь отрицательно покачала головой и взяла фужер с шампанским. Какой-то мужчина подошел к ней и, наклонившись, стал ей что-то нашептывать. Она улыбнулась, видимо, его слова не вызвали у нее интереса. Мужчина отошел.

Зоя почувствовала, что кто-то смотрит на нее, и подняла глаза. Джек разглядел, что они зеленые, и это ему понравилось. Она вежливо улыбнулась ему и отвернулась.

Джек уже собрался было подойти к незнакомке, но тут в зале неожиданно воцарилась тишина. Он увидел, что перед оркестром, подняв бокал, стоит мужчина в форме, весь увешанный орденами. Еще один тост. Русские осушили свои бокалы. Джек отхлебнул из своего.

Со всех сторон к столу проталкивались люди, желавшие снова наполнить рюмки. Джек отошел в сторону и огляделся в поисках той женщины. Но ее нигде не было.

Джек направился к тому месту, где видел ее в последний раз. Но тут на его плечо легла чья-то рука.

— Как дела, дружище?

Это был американский майор, живший в одном с ним доме, имени которого он не знал.

— Прекрасно. А у тебя?

Майор показал на пустой стакан:

— Да вот, пытаюсь напиться.

— Будь осторожнее, парень.

Майор рассмеялся:

— Сегодняшний вечер обязательно взбудоражит мою язву, так пусть уж лучше причиной тому будет водка, чем русская еда. Да я бы, кажется, родную сестру сейчас продал за добрый старый гамбургер!

Джек кивнул и снова отправился на поиски незнакомки. Было в ней что-то удивительно трогательное. Она не выходила у него из головы, а подобного с ним уже давным-давно не случалось.

Он был уверен, что она не покидала бальной залы, которая меж тем быстро заполнялась гостями по мере появления на столах еды. И какой еды! Обильная закуска — русские бутерброды необъятных размеров; огромные миски с черной икрой — казалось, будто это озера с чернильной водой; блюда с ростбифом, осетриной и фаршированной уткой; на подносах горы пирожков с мясом и сыром. Прекрасно одетые люди ринулись к накрытым столам, словно изголодавшиеся оборванцы. Чтобы избежать давки, Джек отступил в сторону и отправился дальше вдоль залы.

Он обошел почти три четверти ее, прежде чем нашел свою незнакомку. Заслышав негромкий, мелодичный, словно колокольчик, смех, он обернулся. Поначалу он вообще не заметил женщину, только трех высоких дородных мужчин, стоявших полукругом. Но тут снова послышался смех, и, подойдя ближе, чтобы разглядеть, нет ли кого внутри полукрута, Джек увидел ее. Разговор велся на русском, и он решил подождать.

Американец повернулся и направился к накрытому столу. Неужели он собрался уходить? Ей не хотелось, чтобы он уходил Она лучезарно улыбнулась окружавшим ее мужчинам:

— А теперь мне придется покинуть вас, мои славные герои. Я не знаю, почему меня пригласили на этот роскошный прием, но убеждена, что вовсе не для того, чтобы всецело посвятить себя только вам троим. Как бы приятно ни было мне ваше общество. Насколько я понимаю, нам, дамам, полагается следить за тем, чтобы никто из гостей не скучал, и занимать их.

Что им оставалось делать? Отсалютовав ей поднятыми бокалами, мужчины отошли в сторонку. Зоя направилась к столу и протянула пустой бокал официанту, разливавшему шампанское. Американец стоял чуть поодаль от стола. Зоя повернулась к нему. Он не сводил с нее глаз. Она улыбнулась, и он шагнул ей навстречу.

— Хеллоу!

Зоя кивнула:

— Халло!

— Меня зовут Джексон Роджерс Тэйт. Капитан. Военно-морской флот.

У него славная улыбка, подумала она. Очень подходит к его щенячьим глазам. Но что он такое сказал? Если бы только он говорил чуть помедленнее! Она одарила его чарующей улыбкой. Никакого эффекта. Казалось, он явно озадачен.

— Я сказал, меня зовут Джексон Роджерс Тэйт. А вас?

Только теперь она поняла, о чем он спрашивает.

— Зоя Алексеевна Федорова. — И рассмеялась. Теперь пришла его очередь смущаться.

— Зой-я, Зой-я, — попытался повторить он, и она одобрительно закивала головой. Но как же он назвал себя?

— Пожалуйста, повторите ваше имя.

— Джек-сон. Джек-сон, или Джек, если вам...

Она жестом остановила его:

— Джексон, правильно?

Он взял протянутую руку и тут же почувствовал глубокое волнение. Такая маленькая, такая нежная, такая мягкая...

Ей показалось, ее рука попала в плен, однако в этом плену она чувствовала себя спокойно и уверенно.