Страница 3 из 12
А было все хуже и хуже. Деньги непонятно какие. Работы нет. Доллары уже по пятьсот с лишним на базаре меняют. Кто-то уже бросал все и уезжал куда глаза глядят. Кто-то скупал квартиры за бесценок. Бывало уже и такое, что вышвыривали силой.
Потом грянула революция в Москве, и покатилось по необъятной русской земле красное колесо…
У пацанов было свое. Еще до революции – ходили драться. Как-то так получилось, что молодежь раскололась первая: татары собрались в татарские группировки, русские – в русские. Удмурты даже свои банды не смогли собрать, так и присоединились к русским. Дрались пока на палках, на камнях, на травматах. Милиции денег не платили, она только и существовала за счет того, что обирала торговцев. Делать это становилось все сложнее и сложнее, а на пацанские драки внимания никто не обратил.
Тогда – перед самой революцией – к ним приехал амир Ильяс.
Он был не таким, какие бывают амиры на Кавказе… скорее он был похож на чеченского боевика из девяностых: упитанный, бородатый, уверенный в себе, завидный жених – когда такие спускались с гор, полсела сбегалось, выдать дочь за боевика считалось удачей. Это потом все изменилось… в середине десятых, на двадцатый год джихада, обычный амир – это нервный, с желтым от давно посаженных бесчисленными ночевками на холодной земле почек лицом и сальной бородой, нервно хватающийся за автомат на каждый звук, уставший от бесконечной охоты, смены явок, перемещения по лесам, предательства. Но Ильяс захватил только самый конец джихада на Кавказе – когда Русня уходила, а кавказские моджахеды шли следом, кусая за пятки. Он был сыном победы, плодом победы – и приехал сейчас сюда, на свою родину, чтобы и здесь установить Шариат Аллаха. У него был автомат, патроны, мешок с нужными моджахеду книгами и деньги – несколько десятков тысяч долларов США. Солидно по любым меркам.
Каким бывает настоящий джихад – он не знал и рассказать пацанам не мог. Да они особо и знать не хотели. Для них это было круто, вызывающе нагло и дерзко, по-пацански. Про то, что джихад – это смерть близких друзей, постоянная погоня за спиной, предательство – они знать не хотели.
Ильяс собрал их и сказал, что не дело моджахеду жить дома. Какой же это джихад тогда получается, если моджахед живет со своими родителями. И они послушались его, сняли на деньги из небольшого общака дом, в нем и прожили до революции. После революции они перебрались в особняк в коттеджном поселке рядом с Татар-базаром. Владельцу они отрезали голову.
Потом Ильяс сказал им, что не дело моджахеду ходить и драться, тем более драться с неверными. Моджахед не должен драться – моджахед должен убивать.
Тогда они забили стрелку одной из самых дерзких подростковых группировок города – Металлургу. Бывали времена, когда они собирались на замерзшем зимой пруду – татары с одной стороны, а Металлург с другой, потом начинали драться. Теперь они забились на нейтральной территории, в Генеральском саду.
Ильяс был с ними. Металлурговские приехали на десяти машинах, в основном старые «девятки» и «десятки» – их было больше, у них были палки и травматы. Но Ильяс бросил гранату и открыл огонь из автомата по машинам. Русисты этого не ожидали и бросились бежать по улице Максима Горького в свой район, бросив три машины, убитых и раненых. Ильяс приказал каждому из них взять нож и добить раненого русиста. И они сделали это, а кто отказался, тот стал шестеркой, шипаком.
Тогда они поняли главное – если у тебя есть сила, то ты должен быть готов ее применить. Немедленно и без разговоров. Бить со всей силы, не задумываясь о последствиях. И если у тебя есть сила, если ты готов убить – противник это видит и уступает тебе без боя. Именно поэтому джихад, про который десять лет назад никто не слышал, теперь шел на половине европейского континента и по всей Африке…
Потом Ильяс сказал, что «нехорошо, когда у моджахедов нет оружия, что у каждого моджахеда должен быть автомат». Тогда они разработали план, подстерегли в засаде ментов, убили их и раздобыли три автомата. Потом напали на отделение полиции в Якшур-Бодье…
Потом Ильяс сказал, что надо раздобыть денег на джихад. А для этого – надо брать закят с правоверных, джизью с неверных и сделать так, чтобы у каждого моджахеда была хорошая машина, потому что моджахед должен жить лучше любого правоверного и тем более – лучше любого неверного. Решением этой проблемы они сейчас и занимались…
Почему они пошли за этим человеком? Почему они отринули то, что сказали им родители, что сказали им старики, что говорил мулла в старой татарской мечети? А вот представьте себе – вам семнадцать лет, и вы каждый день слушаете муллу, родителей, стариков о том, что должны хорошо учиться, потом работать, возвращаться домой не поздно, и так далее и тому подобное. А потом кто-то другой приходит и говорит вам, семнадцатилетним пацанам, что им принадлежит весь мир. Что они сами должны взять то, что им понравится. Что они сами должны устанавливать законы, а не подчиняться тем, которые написаны до них. Ну, и кого вы будете слушать?
Правда, этот человек не сказал, какова будет плата за этот новый мир. А плата всегда – жизнь.
Вчера – на обратном пути из города, в самом начале улицы Азина они увидели девушку. Это была «русский бляд», она не носила никаб – положенное по шариату одеяние, и значит, с ней можно было делать все что угодно. Ее привезли в коттеджный поселок и все вместе изнасиловали. Потом пристегнули наручниками к трубе в подвале. Что с ней делать, они не знали, потому что больше она ни у кого вожделения не вызывала, а кормить ее тоже не хотелось. Решили, что сегодня они попробуют найти еще один «русский бляд», и если найдут, то эту зарежут, а если нет – придется пока довольствоваться этой б… Ильяс сказал, что каждый правоверный может иметь четырех жен и сколько угодно наложниц – рабынь. Мысль про рабынь молодым моджахедам понравилась.
Так за месяц в пригороде Ижевска, в коттеджном поселке возникло то, что на Кавказе сплошь и рядом. Большой дом, оружие, бойцы. В подвале заложники, с доходов от которых кормят бойцов. Пока заложников не было – бардак был, да и денег от джизьи хватало. Но азеры тоже собирали джизью, и могло так получиться, что скоро придется брать заложников.
Утром они совершили положенный намаз, потом поели, потом Ильяс поставил боевую задачу. Надо было вывезти склад, который они нашли в Ключевом поселке, Ильяс сказал, что это дорогие вещи и он сможет выгодно толкнуть их на Кавказ. Оборудование для бурения, в Ижевске его делали. Правда, ехать через весь город, но это ничего. Весь джамаат он разделил на две группы – одна должна была ехать туда на «Газели» и на «Фиате», встать там и смотреть, чтобы никто не позарился на эти вещи. А сам Ильяс с другой половиной джамаата должен был найти машины, рабов, чтобы грузить, и приехать туда следом. Думали – стоит вывозить или не стоит, может, просто склад охранять, но решили все же вывезти…
Первым должен был идти Нагим со своими людьми. И Ильяс со своими. Всего шестеро в каждом джамаате, джамаат был разбит на шестерки, потому что опыт джихада на Кавказе показал, что это есть наиболее правильное разделение людей в джамаате, шестерка мобильна и может иметь сразу два вида группового оружия, например, пулемет и автоматический гранатомет. Ни того, ни другого у джамаатов не было, но это пока.
Нагим и его люди ездили на «Газели», с которой они «ссадили» русиста, обычном фургоне. На водительском сиденье еще оставались следы крови этого русиста…
– Харэ на газ давить, да! – вызверился Нагим, сидевший на пассажирском сиденье, справа – впереди. Сын водителя, он сам мог бы вести машину, но это было бы ударом по его авторитету. Командир ничего не делает сам – командир командует.
Сидевший за рулем Милленур виновато пожал плечами. Он был туповат и потому с детства следовал за Нагимом, который жил неподалеку. Да Нагим и побогаче был – у отца две фуры, на одной из них сам ездит, на другой – дядя. Но Милленур был сильным как бык, ходил в качалку и терпеливо сносил все наезды Нагима, поэтому Нагим держал его рядом с собой…