Восемь голубых дорожек

- Да ну-у-у, - протянула Туся. - Мама с папой разве скажут нельзя, если мы с тобой захотели?

Анна Мартыновна несколько поежилась: что-то не так получается. Стараясь говорить построже, она решительно произнесла:

- Так нельзя. Сперва спросишь маму и папу. Нет, Туся…

А Туся слушала, поглядывая на бабушку с веселым лукавством: о чем бабушка толкует? Можно - нельзя… Раз ей, Тусе, хочется, так почему же нельзя? Вот новости еще какие!

Не дослушав бабушку, Туся стала ворковать:

- Бабулечка, я хочу, чтобы у меня на день рождения было новое платье. Розовое капроновое… Пышное-препышное! И на шелковом чехле. Пойдет мне? Розового цвета…

Анна Мартыновна любовно окинула взглядом свою хорошенькую внучку: как не пойти? Такой красотке все пойдет!

А Туся продолжала ластиться:

- Ты мне подаришь, бабулечка? Подаришь? Туся плотнее прижимается щекой к бабушкиной руке, еще нежнее, еще ласковее шепчет:

- Ну, бабулечка… Ну, хорошая моя, золотая. Ну, чего тебе стоит?

А глаза уже чуть затуманились. А губы чуть распустились. Того и гляди, расплачется.

- Хорошо, хорошо, - поспешно согласилась Анна Мартыновна. - Так и быть. Хоть дорого - подарю тебе новое платье. Такое тебе действительно очень пойдет.

- И чтобы на шелковом чехле! - уточнила Туся. Голос у нее сразу стал сухой, деловитый.

Вечером, когда мама и папа вернулись с работы домой, Туся и бабушка им объявили, что на Тусин день рождения приглашены все дети из Тусиной группы.

- Прекрасно!- говорит Тусин папа. - К тому же этот день приходится на воскресенье, так что…

Но Туся обрывает отца:

- Нет, они придут ко мне в субботу после бассейна. Я так хочу!

- Видишь ли, Туся, - попытался что-то сказать папа.

- Я разрешила, - вмешалась Анна Мартыновна. - Их будет всего шестеро. С Тусей семь человек.

- А хоть бы и пятнадцать! - сказала мама.- Я очень люблю, когда к Тусе приходят дети. Только, по-моему, лучше, пусть придут в воскресенье. Можно, чтобы собрались пораньше.

Но Туся обрывает и маму:

- Никаких воскресений! Я пригласила на субботу. В субботу нам всем удобнее, и я так хочу!

- Может, все-таки лучше в воскресенье, Тусенька? - просит мама. Вид у нее слегка сконфуженный. - Видишь ли, детка, в субботу мы с папой идем в театр. У нас уже есть билеты. Без меня бабушке не управиться…

Анна Мартыновна пожимает плечами: брать билеты в театр накануне Тусиного дня рождения! Как можно?

Туся молчит, но она готова разреветься. Уже несколько слезинок катятся по ее щекам.

- Что же делать? - Мама совсем растерялась. Она обращается к папе. - Может, вернуть билеты обратно?

- Но зачем же? Гораздо проще, чтобы дети… Но Туся не дает папе договорить. Она плачет и кричит сквозь слезы:

- Сейчас же отдайте эти противные билеты обратно! Сейчас же!

- Отдадим, отдадим, - торопливо соглашается мама. - Ты только не волнуйся, детка! Отдадим.

И она принимается целовать рыдающую Тусю.

Анна Мартыновна, закурив папиросу, уходит на кухню подогревать обед. Вообще-то, думает она, правильно было бы не потакать капризам Туси. Нельзя так идти у девочки на поводу. Но день рождения… Но раз уж Туся договорилась на субботу… В театр им можно пойти в другой день.

А впрочем, почему, действительно, не позвать детей на воскресенье? Гораздо удобнее! Все приготовить, купить… К тому же приглашены и взрослые гости. Нужно уговорить Тусю. Разумная ведь девочка. Может, согласится все-таки. На самом деле, пусть она перенесет свой праздник на воскресный день!

- Туся! - кричит Анна Мартыновна. - Иди-ка сюда.

Разговор продолжался долго. И с великим трудом трое взрослых упросили Тусю позвать друзей не в субботу, а в воскресенье.

- Ну ладно. Пусть, - согласилась наконец Туся.- Только я хочу, чтобы у меня к новому розовому платью были еще новые туфли и чулочки. Обязательно! Вот. Так и знайте!

Тусин папа с недоумением взглянул на бабушку: а это еще что за баловство? Не переходит ли это границы?

- Платье - это мой подарок Тусе. Здесь вам тратиться не придется, - поспешно объясняет Анна Мартыновна. - Ну, а все остальное - ваше.

- Чудесно! - обрадовалась Тусина мама.- Я придумаю такой фасончик…

- Чтобы пышное-препышное, мамочка!

- Ну, разумеется, пышное!

А НЕ ЗАЙТИ ЛИ К АНТОНУ?

Когда после занятий в бассейне они втроем - дедушка, Маринка и Костя, уже совсем готовые выйти, - еще находились в вестибюле, Маринку окликнула Зоя Ивановна.

- Марина, - спросила она, - Черных сегодня в школе был? В бассейн он почему-то не ходит.

Маринка промолчала. Но она еще утром заметила, что Антона сегодня не было в школе.

Тут вмешался Костя Великанов. Его никто не спрашивал, он сам сказал:

- Это, наверно, потому, что Антон разбил в классе окно. И еще, наверно, потому, что у него двойка.

- Да?! - насторожилась Зоя Ивановна.

- Ну тебя! - Поглядев на Костю, Маринка сердито сверкнула глазами (как только не совестно быть таким ябедой!).

А Костя продолжает дальше:

- Не правда, что ли? И двойку получил. И окно разбил. И тебя обругал. Ты даже плакала. И меня он тоже обругал. Скажешь, вру?

Костя не врал, конечно. Так оно и было. О разбитом окне знала вся школа. Даже у них, в первом "А", был разговор об этом случае. И о двойках, которые получили оба мальчика, тоже был разговор.

Но мало ли что случается в школе! Не болтать же об этом в бассейне? Да еще рассказывать тренеру!

- Ну тебя! - еще раз повторила Маринка и отвернулась от Кости.

- И тебя тоже - ну! - не остался в долгу и Костя. Но от Маринки не отвернулся. Наоборот, посмотрел на нее поверх очков сконфуженный. Ему было неприятно, что Маринка на него рассердилась. Правда, чего он язык распустил?

- Ладно, ребята, не ссорьтесь, - сказала Зоя Ивановна и больше ни о чем узнавать не стала. И так все ясно - двойка, разбитое окно. Потому и не является Антон в бассейн. Понятно, с двойкой он не может быть допущен не только к соревнованиям, но и к занятиям.

Эх, Антон, Антон, как же тебя угораздило?

Зоя Ивановна была расстроена: придется парня отстранить. Придется… Ничего тут не поделаешь. Порядки суровые. А все-таки надо сперва повидаться с Антоном. Выяснить, как дело было? В школу сходить, что ли?

- Пошли, Марина, - сказал дедушка, когда Зоя Ивановна, простясь, отошла от них. - Пошли, Костя.

Но Костя вспомнил, что он в душевой позабыл мочалку.

- Вы идите. Я вас догоню. Мне обязательно мочалку нужно, а то мне дома голову оторвут.

- Так уж и оторвут!- улыбнулся дедушка. Костя вздохнул: непременно оторвут, потому что он забывает в бассейне уже не первую, а третью мочалку. И кроме того, два мыла с мыльницами и даже как-то раз полотенце в душе оставил. Что теперь ему делать?

- А ты спроси у няни в раздевалке, - посоветовал дедушка. - Может, лежат они припрятанные да тебя дожидаются,

- Вы думаете? - удивился Костя. - Тогда я побегу спрошу.

- Не копайся долго. Мы тебя на улице подождем!- крикнул дедушка ему вдогонку.

Дедушка и Маринка вышли из вестибюля. Медленно пошли по двору, поджидая Костю.

Слабенькие снежинки кружились в воздухе. Кружились будто тополевый пух и устилали сухой холодный тротуар.

- Этот снег тоже растает? - спросила Маринка, разглядывая снежную звездочку, которая доверчиво легла на рукав шубы. Вот и вторая осторожно опустилась рядом с первой. Устала, наверно, летать где-то наверху. Села отдохнуть. Пусть. А какие обе красивые и совсем-совсем разные! Кажется, снег и снег… А приглядишься - нет одинаковых снежинок.

- Пожалуй, этот снег попрочнее будет, - ответил дедушка.-.Да и пора зиме - декабрь! - И вдруг он предложил: - А не сходить ли нам к тому мальчику?

Маринка, конечно, сразу поняла, что дедушка говорит об Антоне. Но сделала удивленные глаза:

- К какому мальчику?

- Не прикидывайся, - чуть усмехнулся дедушка.- Кажется, он живет где-то недалеко? Ну, твой Антон?