Седьмое таинство

— Вы у нас патологоанатом! Вот и занимайтесь своим делом! А я займусь своим. Мне нужно узнать!..

— Узнать что? — спросила Тереза, не желая уступать.

Тут вмешался Коста:

— Агент Прабакаран не может ничего нам сообщить об инспекторе Фальконе. Она даже не знала, что Лео взят в заложники, пока ей не сказали об этом нынче утром.

— Здесь я старший офицер, и требую полного отчета…

— Да перестаньте вы! — перебила Тереза. — У вас что, глаз нету? Вы что, не видите, в каком она состоянии?

— Знайте свое место! — прошипел Мессина и выбросил вперед пухлую руку, намереваясь оттолкнуть ее с дороги.

То, что произошло в следующий момент, так поразило Косту, что он замер в полной неподвижности.

Рука Терезы мелькнула в воздухе, вполне прилично изобразив хук правой, и нанесла Мессине удар прямо в челюсть. Огромный комиссар отлетел назад и упал на руки Баветти, который едва сумел подхватить его и смягчить падение на мощенный камнем двор рынка.

По толпе полицейских, наблюдавших эту сцену, пробежала волна изумления. И никто, исключая Баветти, даже не пошевелился, чтобы помочь упавшему. А Тереза как ни в чем не бывало повернулась к Нику Косте и Перони и спросила:

— Вы и впрямь считаете, что Лео еще жив?

— У Браманте пока что не было причин торопиться, — ответил Коста. И прибавил, глянув на полуоглушенного Мессину, все еще лежавшего на земле: — Может, нам повезет. Если у нас найдется, что ему предложить…

— Что например?

— Например, если мы выясним, что произошло с его сыном.

— Это совершенно немыслимо! — в ярости завопил Мессина, с трудом поднимаясь на ноги. Он пока был не в состоянии смотреть Терезе в лицо. — Если мы не сумели докопаться до сути дела четырнадцать лет назад, что мы можем сделать теперь?!

Лупо с видом полного разочарования покачала головой.

— Подозреваю, что для вас, комиссар, ответ на этот вопрос всегда однозначный: ничего. Сильвио!

Капуа, который явственно получал огромное удовольствие от этой сцены, отдал ей честь по-военному. Лупо легким, привычным движением швырнула ему свой портфель:

— Сам знаешь, что нужно сделать. Собери и проверь здесь все вещдоки, все, что поможет нам сузить круг поиска убежища Браманте, — по списку, что составил Лео. Когда эти джентльмены наконец прекратят болтаться вокруг и ползать мордой по земле, полагаю, до них дойдет, что они могут употребить свои силы с гораздо большей пользой, если займутся поисками живых и перестанут пялиться на мертвых.

— Понял, — ответил Сильвио. — А вы?

Тереза потерла лоб тыльной стороной ладони, после чего испустила долгий, совершенно-театральный вздох.

— Если кто поинтересуется, то у меня ужасный приступ головной боли. Дамы, вы готовы?

Две женщины-полицейских как раз помогали Розе подняться на ноги. Лупо сделала к ним огромный шаг, заставив Бруно Мессину отскочить назад и убраться с ее дороги.

— Полагаю, что слабому полу самое время покинуть это место. К вам двоим, — добавила она тут же, кивнув Косте и Перони, — тоже относится.

ГЛАВА 5

Больницу, кажется, обслуживали одни монахини — молчаливые, хмурые. Они деловито сновали вокруг, принимая новых пациентов, нося медицинские приборы и истории болезни в светло-коричневых картонных обложках по бесконечному лабиринту коридоров, тянувшихся во всех направлениях. Это было очень красивое здание эпохи Возрождения, расположенное недалеко от Дуомо, массивное, богато изукрашенное. Эдакий квадратный левиафан, выглядевший снаружи скорее как дворец, чем прибежище болящих или тех, кто только подумывает к ним присоединиться. Артуро настоял на том, чтобы лично отвезти Дикон сюда. Теперь они сидели рядом на металлических стульях в небольшой приемной, где со стен клочьями слезала краска, а окна в ржавых железных рамах выходили в серый и мокрый двор, от мостка которого блестела от непрекращающегося дождя. В очереди перед Эмили сидели еще четыре женщины, терпеливо дожидаясь приема и выставив вперед животы.

Американка, все еще достаточно стройная, пока не слишком связанная с существом, растущим в утробе, осмотрела соседок и испытала невольный шок. «Я ведь такая же, — подумала она. — Вот так я и буду выглядеть через несколько месяцев».

Артуро, всегда наблюдательный, заметил:

— Это пройдет, знаете ли. И вес, и объем. Обычно все скоро проходит. Я знаю, многие женщины считают мужчин просто животными, которых ничто не интересует, кроме внешности. Но это не так. Мне, например, было очень трудно оторвать взгляд от жены, когда она была беременна, и вовсе не потому, о чем вы подумали. Она тогда вся светилась. Только таким образом я могу это определить.

— Не очень-то засветишься, если тебя тошнит в семь утра. Мужчины не знакомы с подобными затруднениями.

Артуро обиженно помолчал. Дикон уже успела передать ему суть разговора с Ником, после чего Мессина и сам навел некоторые справки. То, как в Риме развивались события, его тоже угнетало.

— Нет, это не совсем так. Все это бьет по нас позже и несколько иначе, более скрытно, что ли. Кстати, я бы на вашем месте не стал волноваться насчет Фальконе. Понимаю, конечно, что говорю глупости и вы все равно будете тревожиться. Когда вернемся, я больше не позволю вам целыми днями торчать за компьютером. Или висеть на телефоне. А если станете упорствовать, просто отключу и тот и другой.

Старик помолчал.

— И вот еще что. Раз уж пришло время высказываться напрямую, должен заметить, что, по-моему, реакция Рафаэлы на эту новость была не совсем такой, какой я от нее ожидал. У них с Лео… раньше все было в порядке? Я, конечно, сую нос не в свое дело, так что вполне можете послать меня куда подальше.

«Не все у них было в порядке, совсем не все», — подумала Эмили. Лео и Рафаэла вернулись из Венеции настолько зависимыми друг от друга, что это было трудно понять и объяснить. Ему нужен был кто-то, кто ухаживал бы за ним из-за его физической слабости. Вполне понятно. Но стремление Рафаэлы исполнять эту роль — которое, Эмили была в этом совершенно убеждена, вовсе не подразумевало любви и привязанности, каковых оба не видели долгие годы, — продолжало ее сильно удивлять.

— Не знаю, Артуро, — призналась она. — Я никогда не стремилась к особо тесным отношениям с людьми, пока не познакомилась с Ником.

— А вам и нужны отношения всего с одним человеком. Но с правильным человеком, а это может оказаться затруднительно. Уж я-то знаю. Глупые старики начинают видеть вещи, которых не видели, когда были глупыми юнцами. Теперь я это хорошо понимаю. И с нетерпением жду момента, когда познакомлюсь с этим вашим Ником.

— Я уверена, что он вам понравится.

— Я тоже в этом уверен. И все же он вполне может уживаться с Лео! Не говорите, что старый инспектор до такой степени переменился. Я знаю, что это невозможно. Вот Фальконе уходит в глухую ночь, чтобы попытаться спасти молодого агента, за которого считает себя ответственным, хотя это вовсе не так. Что еще он делает? Звонит любовнице и говорит, что между ними все кончено. И каким образом это делает?

Рафаэла поведала это всем за завтраком, и ее лицо при этом было мрачно от гнева и пролитых слез. Потом Арканджело настояла на том, чтобы взять машину и ехать в Рим, в их квартиру, где и будет ждать дальнейшего развития событий.

— Лео оставляет ей сообщение! — воскликнул Артуро, широко разводя в полном недоумении руки. — Именно так Фальконе понимает добросердечные отношения? И именно поэтому, перед тем как отправиться на встречу со смертельно опасным ублюдком, который рассчитывает его убить, звонит домой и оставляет на автоответчике жалкие слова, которые сообщат подруге, что между ними все кончено, да?

Дикон уже думала об этом. Долго и много думала.

— Думаю, именно это он считает проявлением доброты. Лео всегда немного неуклюж, когда дело доходит до личных отношений.

— Верно. Но вы понимаете, о чем я? Именно с этим я вынужден был иметь дело четырнадцать лет назад. Он упрям как мул, абсолютно равнодушен к чужим, а кроме того — что хуже всего, — он совершенно не думает о себе. Самоотверженность не всегда добродетель. Иногда окружающие приходят в бешенство, когда человек заявляет: «Вы можете сколько угодно переживать за меня, но сам я, черт меня побери, о себе беспокоиться не стану!»