Седьмое таинство

Семь ступеней посвящения. Семь рангов. Семь испытаний. Семь жертвоприношений. Священные песнопения и церемонии, недоступные для непосвященных, посторонних. Непонятные до самого момента инициации, когда на чистой, пустой странице, какую являет собой новичок-послушник, появляется единственная запись, и это есть зарождение знания.

Новичок становится Кораксом.

После… чего?

Джорджио несколько минут назад ушел во мрак. Алессио показалось, что он слышит какие-то отдаленные звуки снизу, из одного из темных коридоров. Далекий голос. Может, не один. Может, это отец наблюдает за ним из темноты или доносится эхо его голоса. Оно делает его более низким, более незнакомым, отражаясь от стен тоннелей и выходя сюда из семи отверстий, прорубленных в камне. Страха нет, есть лишь попытка понять, что это такое.

Игры.

Джорджио иногда играл в разные игры. Несколько месяцев назад отец взял его с собой в лабиринт недавно откопанных домов в глубине Палатино[23], где в лабиринте древних комнат обнаружилась кухня женщины по имени Ливия. Она была женой знаменитого императора Августа и имела репутацию жестокой и властной особы, стремившейся добиться всего для своей родни. Вроде Патера, только в женском платье.

Отец исчез, когда Алессио свернул за угол и попал в какой-то темный альков, вырубленный в скале, зеленый от водорослей, кишащий насекомыми, сороконожками и жучками, где отовсюду торчали похожие на мех заросли мха, липнущего к влажным каменным стенам, как живая грубая шкура, пожелтевшая от начавшегося разложения.

Он повел себя совсем не так, как хотел Джорджио. Сразу сломался — заплакал, завизжал, начал брыкаться и вопить, бить ногами в новых белых кедах по покрытому зеленью и слизью камню, пока не разбил их напрочь.

Потом Джорджио купил сыну мороженое и какую-то игрушку, которая Алессио вовсе и не была нужна. И все это — в обмен на обещание никогда не рассказывать об этом случае маме. Он с готовностью согласился, потому что мужчинам нужно иметь свои секреты, свои тайные договоры, точно так, как их имели поклонники Митры две тысячи лет назад. Эти секреты связали их еще более сильно и надежно и заставили Джорджио рассказать новые истории, страшные, иногда здорово пугающие. О тьме и о старинных вещах, что в ней прячутся.

Мальчик посмотрел на семь дверных проемов. Фантазер не заметил, через который ушел Джорджио, и здорово на него разозлился. Джорджио не хотел, чтоб он это видел, и он знал это, хотя не было сказано ни слова. Но теперь… Теперь мечтатель уже жалел, что не проследил за ним. Тогда у него был бы хоть какой-нибудь намек на то, что такое его отец и чем он занимается.

Из коридора вновь донесся странный звук. Теперь фантазер уже окончательно понял, что это такое. Отдаленный низкий мужской голос. Джорджио, несомненно, находился где-то там. Происходило то же самое, что и тогда, в подземельях Палатино, только сейчас испытание получилось еще более жестоким, более серьезным. Алессио поглядел на свою чистенькую школьную форму и подумал, а что скажет мама, когда он вернется домой весь в грязи.

Игры.

Их можно придумать множество, если хорошенько этим заняться. Их отношения с отцом строились на игре. Когда Джорджио не был занят своими непонятными делами, он зарывался в книгу или сидел, низко склонив голову и погрузившись в компьютер и полностью отключившись от того, что мама называла «реальным миром». Игры сопровождали отца и сына всегда и повсюду. Прятки. Жмурки. Игры, которые иногда сталкивали их с прошлым, а иногда — с историями, которые рассказывал отец.

Тесей и Минотавр.

Одна из самых любимых его историй. Смелый одинокий воин, чужак в незнакомом мире, встречает прекрасную принцессу и для того, чтобы завоевать ее, должен принять вызов на бой. И чудовище, которое прячется в своем логове, в тайном лабиринте подземных коридоров. Наполовину человек, наполовину бык, ужасное, неестественное создание, пожирающее юношей и девушек — по семь каждый раз, что, по мнению Алессио, и было причиной того, что он так хорошо все это запомнил, — приносимых ему в качестве дани.

И Тесей предлагает себя в качестве жертвы (для него это еще и испытание, одна из ступеней посвящения), входит в лабиринт, находит монстра и — фантазер это отлично запомнил — убивает чудовище дубиной. Не самый приятный конец — быть забитым мерзкой, грубой и окровавленной дубиной, — но это же не человек, а зверь, он иного и не заслуживает.

Или, скажем, наполовину зверь, наполовину человек. Для Тесея разница невелика.

Принцесса — ее зовут Ариадна — помогла герою, сделав подарок: клубок ниток, что он разматывал, проходя по лабиринту, а потом воспользовался нитью, чтобы выбраться обратно в безопасное место, вместе со спасенными.

Алессио тихо сидел за столом в пещере, вспоминая историю с Минотавром. Джорджио еще раз пересказал подвиг Тесея всего несколько дней назад. Алессио очень ценил в отце одно качество: тот никогда не делал ничего лишнего, не расходовал силы впустую, не бросался словами втуне, не производил без необходимости даже малейших физических усилий. И что тогда? Может, этот его рассказ что-то означал?

Митра, бог, которого так хорошо знал отец, тоже убил чудовище. Которое целиком было зверем. Он однажды видел на столе у Джорджио картинку, спрятанную среди вороха бумаг словно некий секрет, ждущий, чтобы его нашли. Мощный, смелый бог стоит, широко расставив ноги, прижимая коленом к земле быка и оттягивая его голову назад, чтобы вонзить в горло меч. Он не стал пользоваться дубиной, хотя это был зверь. Наверное, ему следовало поступить иначе.

И еще одно воспоминание. Внизу, под брюхом животного, были и другие существа, странные и знакомые, занятые чем-то, чего он не понимал.

— Игра, — тихо произнес мальчик. В конце все приходит именно к этому, что бы ты ни делал: разыскивал чудовище в пещерах, доказывая, что достоин уважения, или смотрел в замочную скважину в воротах в сад древних рыцарей, высматривая знакомый силуэт за рекой, могущий сохранить равновесие мириад миров, видимых сквозь эти идиотские очки.

Игра такова, какой ее хотел видеть Джорджио. Именно поэтому они пришли сюда в первую очередь. Это просто некий вызов. Может быть, даже вполне определенный вызов, такой огромный, такой пугающий, такой трудный. Как Минотавр, вставший перед Тесеем, он поможет его становлению, превращению в мужчину. Джорджио Браманте ждал от сына, что тот поймет свою судьбу, дорастет до нее и примет, найдет в себе мужество войти во тьму и отыскать отца. А потом?..

Тут до него дошло. Внезапно осенило. Это же первая ступень посвящения, испытание новичка страхом. После чего он станет Кораксом при Патере-Джорджио, частью огромной тайны. И неуловимая внутрисемейная связь, это вечное единство троицы — отца, матери и ребенка, — будет еще больше усилена, укреплена. Однажды даже станет идеальной в результате этих перемен, вечной, никогда не подвергаемой сомнениям, даже в самые мрачные моменты, такие, когда Джорджио и мама орут друг на друга, набравшись вина и переполненные яростью.

Алессио оглянулся по сторонам и засмеялся. Темные проемы его не пугали, и звуки, которые, как ему казалось, он продолжал слышать, эхом доносились из какого-то отдаленного укромного места.

Фантазер встал и прошел вдоль всех семи проемов, думая, рассматривая, прислушиваясь. И представил себе, что где-то там, в глубине и отдалении, он различает голос отца, что-то насмешливо кричащего из мрака.

Игра всегда включает в себя двоих. И оба должны играть.

Фантазер вернулся к столу и взял большой фонарь, что оставил там отец. Намеренно оставил, это мечтатель теперь знал точно. Фонарь был большой, длинный, в половину руки Алессио, заключенный в прочную резиновую оболочку. Когда мальчик его включил, в стену ударил длинный желтый луч.

От света фонаря на стене, ближайшей ко входу, появилась полная луна. Свет слабой лампы почти не рассеивал мрак. Алессио приставил к стеклу два пальца и изобразил силуэт животного. Зверя с рогами. Тесеева Минотавра. Быка, которого сразил Митра.

23

Палатино, Палатинский холм — один из семи холмов Рима.