Страница 8 из 8
— Новенький, — сказал Саймон. — Трещит по-гномьи не умолкая.
—,фвточор эвтугх брззай иртх иммадбеч эвтугх брззаЙ, — проскрипел попугай.
—,фвточор эвтугх брззай иртх иммадбеч эвтугх брззаЙ, — повторила я.
— Ты говоришь по-гномьи?! — поразился Чар.
— Мне нравится изображать разные звуки. А так я знаю всего несколько слов.
— Фавитчор эвтук бриззай… — Чар махнул рукой. — Нет, у тебя получалось лучше.
—,ачод дх ээйх афчуЗ уочлудвааЧ, — протрещал попугай.
— Вы понимаете, что он говорит? — спросила я Саймона: иногда ему удавалось переводить птичьи реплики.
Саймон мотнул головой:
— А вы, сударь?
— Нет. Булькают — и все.
Саймона позвали другие посетители, он извинился и отошел к ним. А Чар смотрел, как я прощаюсь со всеми птицами по очереди.
— .иккво пвач брззай уведьеЭ. — По-гномьи: «Скоро снова будем копать вместе».
— ахтхООн ШШинг! — По-огрски: «Доброй еды!»
— Айййи о-о-о (тут надо взвыть) бек ааау! — На абдеджи: «Я уже по тебе скучаю!»
— Порр оль песс ваддо. — По-эльфийски: «Гуляй в тени».
Я постаралась запомнить эту картину — и птиц, и Саймона.
— До свидания! — крикнула я ему, а он мне помахал.
Рядом с птичником жили огры, но между ними разбили сад, чтобы попугаи не растеряли перышки от страха. Мы немного погуляли среди клумб, и я поучила Чара кое-каким иностранным словам. Память у него была хорошая, но вытравить киррийский акцент было, похоже, безнадежной затеей.
— Если эльфы меня услышат, в жизни не пустят под деревья.
— А гномы дадут по голове киркой.
— Зато есть надежда, что огры-людоеды сочтут меня недостойным своей трапезы.
Мы как раз подошли к их хижине. Двери были надежно заперты, но все равно вокруг хижины, на расстоянии полета стрелы, стояли на посту гвардейцы. Один из огров исподлобья глядел на нас из окна.
Огры — существа очень опасные, и не только потому, что они такие огромные и жестокие. Они с первого взгляда видят все твои тайны и умеют этим пользоваться. И если хотят, мастерски умеют убеждать. Не успеет огр произнести одну-единственную фразу по-киррийски — а ты уже забываешь и про острые зубы, и про засохшую кровь под когтями, и про клочковатую жесткую щетину. В твоих глазах он становится красавцем, хуже того — добрым другом. А к концу второго предложения он очаровывает тебя так, что может делать с тобой что заблагорассудится — сварить заживо или сожрать сырым, если готовить некогда.
—,пвич аоойех жоаК, — пролепетал нежный голосок.
— Слышал? — спросила я.
— На огрский непохоже. Где это?..
—,пвич аоойех жоаК, — повторил голосок, на сей раз с надрывом.
Из ручья всего в нескольких футах от огрской хижины высунулся малютка-гном, едва выучившийся ходить. Мы с огром заметили его одновременно.
Ой, окно же не застекленное, сейчас огр вытянет руку и схватит малыша! Я бросилась к гномику, но Чар оказался проворнее. Он подхватил кроху за миг до того, как из окна высунулась огрская лапища. И отбежал обратно, прижимая к груди отчаянно извивавшегося гномика.
— Дай-ка его мне, — попросила я, решив, что смогу успокоить беднягу.
Чар сунул его мне.
— сзЕЕ фра миНН, — прошипел огр, свирепо глянув на Чара. — миНН ССинг сзЕЕ. миНН тООш форнс. — Потом он повернулся ко мне — уже с другим выражением. Он рассмеялся. — ммеу нгах суСС хиджиНН эМмонг. миНН вадз сзЕЕ уйв. сзЕЕ ААх орт хахдж этССиф сзЕЕ. — От смеха по щекам у него потекли слезы, оставляя в грязи светлые полосы.
А потом он перешел на киррийский — даже не стараясь улестить меня:
— Иди сюда и принеси мне ребенка.
Я держалась. Надо было сопротивляться заклятию. От этого зависела и моя жизнь, и чужая.
От позыва бежать к нему колени у меня затряслись. Я держалась, и мышцы у меня свело, ноги прострелила боль. Гномик запищал и задергался — я так напряглась, что стиснула его.
Огр все хохотал и хохотал. А потом снова заговорил:
— Слушайся моего приказа. Подойди ко мне. Сейчас же.
Ноги сами шагнули вперед. Я остановилась, и меня снова затрясло. Еще шаг. Еще. В глазах у меня потемнело, я ничего не видела, кроме оскалившейся рожи, которая становилась все ближе и ближе.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Куда ты?! — крикнул Чар.
Он сразу понял, что со мной что-то неладно.
— Мне… надо, — выдавила я.
— Стой! Я приказываю тебе остановиться!
Я остановилась — и стояла, трясясь с ног до головы, а гвардейцы сомкнули строй вокруг хижины. Они нацелились мечами на огра, а тот посмотрел на меня исподлобья, повернулся и ушел в темную глубину хижины.
— Почему ты его послушалась? — потрясенно спросил Чар.
Мне было никак не справиться с малышом. Он отчаянно теребил бороденку и пытался вырваться.
—,пвич аззугх фреЧ! — верещал он.
Я сделала вид, что из-за его визга не слышала вопроса:
— Ах, бедняжечка, он ужасно перепугался!
Но Чара было не провести.
— Элла, почему ты его послушалась? Отвечай!
Ничего не попишешь, надо отвечать.
— У него… глаза, — соврала я. — Колдовские… его невозможно не слушаться.
— Значит, они нашли новый способ нас привораживать! — встревожился Чар. — Надо сказать отцу.
Гномик брыкался, заливаясь слезами.
Вдруг его утешат попугайские слова? Если они, конечно, не обидные…
—,фвточор эвтугх брззай иртх иммадбеч эвтугх брззаЙ, — отважилась я.
Личико у малыша сразу прояснилось, он улыбнулся, сверкнув жемчужными молочными зубками.
—,фвточор эвтугх брззай иртх иммадбеч эвтугх брззаЙ, — повторил он. На круглой младенческой щечке показалась ямочка.
Я поставила его на землю, и мы с Чаром взяли его за ручки.
— Его мама с папой, наверное, волнуются, — сказала я.
Я понятия не имела, как спросить малютку, где они, да он бы, наверное, и не ответил — маленький еще.
Гномов не было ни возле клеток с хищниками, ни у загона с травоядными. Наконец мы заметили старенькую гномиху, которая сидела на земле у пруда. Она свесила голову между колен — сломленная, обессиленная. Рядом суетились другие гномы, они прочесывали кусты и тростники и расспрашивали прохожих.
— !фречрамМ, — завопил малютка и потянул нас с Чаром к старушке.
Та подняла голову — лицо у нее было мокрое от слез.
— !жульФ.
Она крепко обняла потеряшку и расцеловала ему личико и бороду. А потом посмотрела на нас — и узнала Чара.
— Ваше высочество, спасибо, вы вернули мне внука!
Чар смущенно кашлянул.
— Мы были рады привести его вам, сударыня, — проговорил он. — Дитя едва не угодило огру в зубы.
— Чар — принц Чармант — спас его, — добавила я. И меня заодно.
— Гномы будут вечно вам благодарны, — поклонилась гномиха. — Меня зовут жатаФ.
Ростом старушка была едва ли выше меня, зато гораздо шире — не толще, а именно шире: взрослые гномы продолжают расти в ширину. Я в жизни не видела лиц, исполненных такого достоинства, — да и никого старше, пожалуй, тоже не видела, кроме разве что Мэнди, да и то неизвестно. Морщины налезали на морщины, мелкие складочки пергаментной кожи теснились в крупных. Глаза у гномихи были глубоко посаженные, некогда медного цвета, но теперь потускневшие.
Я сделала реверанс — ну вот, конечно, чуть не упала!
— А я Элла.
Подошли остальные гномы и обступили нас.
— Как вы заманили его сюда? — спросила жатаФ. — Обычно мы с людьми никуда не ходим.
— Элла его уговорила. — Похоже, Чар мной гордился.
— Что вы ему сказали?
Я смутилась. Одно дело — передразнивать попугаев или дурачиться с малышом. А опозориться перед этой величественной старой дамой — совсем другое.
—,фвточор эвтугх брззай иртх иммадбеч эвтугх брззаЙ, — проговорила я наконец.
— О, тогда не стоит удивляться, что он пошел с вами, — улыбнулась жатаФ.
— !фреЧ, — радостно завопил жульФ. И завертелся в бабушкиных объятиях.
Его взяла на руки другая гномская дама, помоложе.
— Где вы научились говорить по-гномьи? — спросила она. — жульФ — мой сын.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте