Страница 67 из 108
—
А если не соглашусь?
—
Пойдете домой и останетесь один на один с бандитами. Будете ждать, когда придут разбираться. А мне придется здешнее заведение прикрывать. Конечно, есть и более простой выход… Но к нему прибегать я не хочу. Жалко…
Юрка легко догадался. И как-то сразу понял, что вообще-то ни хрена его Генрих не пожалеет. Потому что, убежав от двух банд, он угодил в третью. Это однозначно, как говорит господин Жириновский. Не стоит Юркина жизнь расходов на смену офиса.
—
Мне деваться некуда, — ответил Юрка. — Ну а с Надей как?
—
Надя… — поморщился Птицелов. — У вас вообще с ней как, очень серьезно?
—
Да, — сказал Таран твердо.
—
Ты с одной дамой уже прокололся, — напомнил Генрих Михайлович, переходя на «ты». — Уверен в ней? Хорошо подумал?
—
Уверен, — упрямо набычился Юрка.
—
А в себе? — нахмурился Птицын. — Ну, допустим, дам я тебе сейчас машину, пару сопровождающих, и ты поедешь к ней. Скажешь: «Наденька, собирайся со мной, повезу тебя туда, не знаю куда, где мы с тобой будем делать то, не знаю что!» Думаешь, ты такой неотразимый, что девка за
тобой как собачонка побежит? От мамы с папой, от отдельной квартиры, от работы, от друзей и подружек? Вполне может статься, что у нее лучше выбор есть…
—
Пуля, что ли? — произнес Таран без обиняков. — Вы ж ее убьете, верно? Потому что не захотите, чтоб она к ментам или к Жоре Калмыку попала.
—
Хм… — произнес Генрих Михайлович. — Насчет пули ты, конечно, упрощаешь, но в общем, конечно, не хотелось бы мне, чтоб она об этом чемодане рассказывала. Да и о твоем звонке. Ты два раза набирал номер, она могла хотя бы первые цифры запомнить, а это уже неприятно… Но не будем сразу о грустном. Погляди с другой стороны. Если допустить, что ты ее уговоришь ехать туда, куда я хочу тебя отправить, то будешь отвечать за нее головой. Как за самого себя. И серьезно отвечать, понимаешь? А уговорить ты ее сможешь в двух случаях: либо если она любит тебя до безумия, либо если она легкомысленная дура, которая через два дня захочет оттуда сбежать. Ты меня понимаешь, юноша? Ежели она сбежит и наделает нам хлопот, виноват будешь ты. А то, что она оттуда сбежит, — это почти сто процентов. У нас там нет дискотек, кафе-мороженых и баров, там все сурово и строго, как в воинской части. К тому же номера с ванной и двуспальной кроватью у вас не будет. Видеться тоже придется нечасто. Она будет жить в комнатке с четырьмя другими бабами, которые уже притерлись друг к другу. Как ее встретят — неизвестно. Понимаешь? А у нее жизненного опыта еще немного. Не так скажут, не туда пошлют — и пойдут обиды. Еще один фактор: у нас там семь женщин и не один десяток мужчин. Не в обиду тебе будь сказано — есть намного поздоровее, поумнее и повзрослее тебя. Увести ведь могут! Готов к такому повороту? Я уж не говорю, что она, возможно, не очень подойдет для того, чем ее там заставят заниматься. А нахлебников у нас там не держат. Кем она работала?
—
Продавщицей на рынке… — произнес Таран сумрачно.
—
Ну вот, а у меня там никакого ларька-чипка нет. Мне повариха нужна, причем толковая. Готовить она умеет?
—
Умеет, — сказал Юрка. — Знаете, Генрих Михайло
вич, если человеку объяснить, что у него нет другого выхода, всему научиться можно.
—
Наивный ты парень все-таки, — усмехнулся Птицелов. — Если б все так просто было, мы бы сейчас при коммунизме жили…
Юрке сразу показалось, что Генрих Михайлович произнес слово «коммунизм» не как символ проклятого тоталитарного прошлого, а как символ светлого грядущего.
—
Пять минут тебе на раздумье и выбор. То есть либо ты вообще покидаешь мое учреждение и забываешь все, о чем тут разговаривали, либо прямо отсюда отправляешься туда, куда я тебя направлю, либо заезжаешь к Наде и пытаешься ее уговорить. На это отвожу сорок минут, из них двадцать — на дорогу. Включая время на уговоры и сборы, ты должен сесть с ней в машину ровно через двадцать минут. Ну, через двадцать пять — крайний срок. Родителям может оставить записку, что уехала с тобой в Сочи. Если не уложитесь — ребята уедут без вас. Крутитесь дальше самостоятельно и забудьте этот телефон.
—
А если ее, когда мы приедем, дома не окажется? — взволновался Таран.
—
Это можно загодя проверить, — сказал Генрих. — Вот телефон, звони. Знаешь ее номер?
—
Не помню… — с некоторым стыдом произнес Юрка. Вообще-то он когда-то записывал телефоны одноклассников, и дома, в какой-нибудь записной книжке, Надькин телефон мог найтись.
—
Ничего себе! — покачал головой Птицелов. — Надо думать, хорошо ты ее знаешь, если телефона не помнишь! А вот я ее телефон знаю, потому что у меня определитель стоит.
—
А адрес откуда узнали? — заодно полюбопытствовал Юрка. — И про лавочку у подъезда?
—
Потому что у меня в компьютере есть справочник, по которому можно определить, где какой те
лефон установлен. Элементарно, Ватсон. Послал машину во двор, они осмотрелись и сообщили мне обстановку. В том числе и о том, что около подъезда лавочка стоит. Ну а потом ты позвонил, и я
велел тебе к лавочке выходить — никакой мистики. Ну, будешь звонить? Набирай: 34-89-12.
—
А если уже ушла? — нажимая на кнопки, пробормотал Юрка.
—
Тогда, значит, не судьба! — осклабился Птицын.
Но в трубке после нескольких гудков отозвался грустный голосок:
—
Але!
—
Надя, это я, Юрка!
—
Юрчик! Ты откуда!
—
Надь! Никуда не уходи, ладно?! Я скоро приеду. За тобой! Поняла?
—
Поняла… — пролепетала Веретенникова.
—
Ну все, жди! — Таран поскорее повесил трубку, чтоб Надьке не пришло в голову задавать лишние вопросы.
Птицын одобрительно посмотрел на Юрку:
—
Молодец, все коротко, ясно и без деталей. Но все-таки еще разок подумай, ладно?!
—
А чего думать? — проворчал Юрка… — Я уже все понял. У нее и у меня один шанс выжить. Она это тоже поймет, не дура…
—
Ну, раз ты так уверен — езжай. Но четко помни — за ее поведение спрошу с тебя. Не пожалей потом, когда поздно будет.
—
Не пожалею.
«Мамонты»
Через двадцать минут Таран на той же самой серой «Волге», но только с двумя спутниками — «чернорубашечником» и шофером — уже подкатывал к тому самому месту, где садился в машину.
— Время пошло! — объявил «чернорубашечник», открывая дверцу машины. — У тебя полчаса. Пять минут от себя добавляю.
— Спасибо, — иронически поблагодарил Таран и бегом помчался в подъезд. До Надеждиной квартиры он, что называется, лётом долетел. Позвонил, услышал шаги, потом осторожный голос:
— Кто там?
— Я, Юрка! Открой!
Надя появилась на пороге в джинсах и майке.
— Откуда ты?
— Собирайся! — заскочив в квартиру и захлопнув дверь, выпалил Таран. — Бери самые необходимые вещи, клади в сумку. Надо мотать отсюда побыстрее.
— Куда? — оторопело произнесла Надежда.
— Далеко, отсюда не видно. Матери записку напиши, что уехала со мной в Сочи. Заодно пусть моим позвонит.
— Да я ж на работе не рассчиталась… Какие Сочи на мою зарплату?
— Надюха, насчет Сочей — это треп! Тебе нельзя здесь оставаться, понимаешь? Банда сюда может прийти. За тобой!
— Ни фига себе! Они ж квартиру ограбят…
— Нужно им ваше барахло! Им ты нужна будешь, чтоб потом до меня добраться. Копошись быстрее, а то нас оставят тут! Поняла?
— Вроде поняла… Чего брать-то?
— Белье бери, полотенце, мыло, щетку зубную… — замялся Юрка, потому что не знал, что бабам еще может быть потребно.
— Ладно, уловила. Туфли брать?
— Кроссовки лучше возьми. Может, еще бегать придется.
Надька взялась поспешно собираться, а Юрка все на часы поглядывал: успеет или нет. Успела, погрузила какие-то шмотки в небольшую спортивную сумку, а с кухни похватала хлеб, колбасу и еще какую-то жратву из холодильника, чтоб не пропадала и уложила ее в крепкий пластиковый пакет. После этого начеркала на бумажонке несколько слов, придавила кухонным ножом и оставила на столе. Все это уложилось даже не в двадцать минут, а в пятнадцать, и на запирание двери не больше двух минут потребовалось. Ну, и еще три минуты потребовалось, чтобы спуститься вниз и добежать до «Волги».