Таран

Пусть эти дяди думают, будто Таран совсем тупой и ничего не подозревает. Пока ведь везут нормально, не бьют, не вяжут. Может, и впрямь просто хотят спрятать. Тем более по убивать этого козла Тарану не заказывали, денег не давали…

Седой тоже сидел и помалкивал. Конечно, он был рад, что с Тараном и Дашей все обошлось прекрасно, без шума и парень оказался даже более простодушным, чем он о нем думал. Но вот лично для него еще далеко не все было ясно. Да, и он, и все трое его сопровождающих были при пушках. Но фиг его знает, сколько там, на этом чертовом складе, будет народу? Калмык, по слухам, имеет за собой тридцать, а то и сорок стволов, у них автоматов больше двух десятков. Если б областной смотрящий не развел зоны по справедливости, Калмык со своей братвой запросто мог вымести Васю из города. Только дипломатические способности Самолета и его приверженность понятиям, которые он по толковищам показывал, смогли утрясти все вопросы без крутых стрелок. Смотрящего уважали — он беспредела не любил. Но Калмык, конечно, искал повода, чтоб сделать Васе плохо. И если все то, что Самолет сказал Седому в промежутках между ударами под дых, — правда, то смотрящий вполне может понять все как подставу. А это смерть! В первую голову — Васе, а потом и остальным, возможно. И очень может быть, что Калмык потребовал к себе на разборку не только Тарана и Дашу, но и Седого. Просто Самолет не стал Седому об этом говорить, допустим… В общем, может статься, что Седой сам себя везет на заклание.

Автомобиль уже выехал из города, прокатил восемь километров по более-менее освещенному шоссе и свернул налево, в лес, на щебеночную темную дорожку, ведущую к свалке — старому песчаному карьеру, до половины заваленному грудами мусора. Дорога эта спускалась на дно карьера и, описав несколько извилистых изгибов, добиралась до самой дальней' и самой глубокой выемки, где и находился бывший склад вторсырья. Когда-то там прессовали в тюки бумагу и картон, сваливали металлолом и всякие прочие хреновины, которым еще можно было найти применение в народном хозяйстве. Сейчас все это было заброшено государством и приватизировано через какое-то подставное лицо Жорой Калмыком. На макулатуре он, вестимо, особо не обашлялся, но внутрь тюков, идущих на переработку на бумажные комбинаты, можно было запросто запрятать несколько полиэтиленовых пакетов с белым порошком — и хрен кто догадается! Ни одна собачка ни черта не учует через этот свалочный духан! В металлоломе тоже много чего пряталось — от медного кабеля до пулеметных стволов. Там и запчасти для атомной бомбы можно было сховать — если б покупатели нашлись.

Седой и его ребята эти места знали. Именно поэтому чем ближе подъезжали к свалке, тем больше их бил мандраж. Они хорошо представляли себе, что если их тут уроют, то это — до Второго Пришествия, не меньше. И поэтому вся их судьба зависит от того, как именно и о чем договорились Жора Калмык с Васей Самолетом. Впрочем, даже если Самолет и не собирался отдавать Седого, мало что могло помешать Жоре сцапать Ивана Андреевича и начать ему кишки на перо мотать. Разве что те четыре пистолетных ствола, которые имелись у него и его спутников. Но эти стволы могли помочь лишь подороже продать жизнь да избавить от лишних мук.

Даша, наверное, была единственной, кто особо не переживал. Она чувствовала себя защищенной в обществе четырех крепких мужиков. Прикорнула к Юркиному плечу и дремала, потому что проспать сумела не более часа, а до того немало «потрудилась». Правда, то, что у нее было с Юркой, делалось в охотку и забесплатно, но она привыкла считать это дело работой…

Юрку тоже в дрему тянуло. Он-то куда больше сил отдал. У него еще и сейчас крутились перед глазами картинки первых в его жизни любовных безумств, которые прочно на всю жизнь врезались в память. Второй и третий раз они трахались при свете той самой оранжевой настольной лампы, которая стояла у Даши на письменном столе, а потому Таран не только кожей чуял, но и глазами видел. Ух, что там было! Правда, все это еще и еще раз подтверждало, что Даша в своем настоящем виде — просто бесстыжая, молодая, но огни и воды прошедшая баба. У него вертелось на языке и другое слово на букву «б», хотя он еще не знал, насколько близок к истине.

Но все же эти самые приятные воспоминания вовсе не застили Тарану суровой реальности жизни. Не нравилось ему, куда катит джип. Он, правда, не очень хорошо знал окрестности города, но уже по запаху чуял, что они приближаются к свалке. А свалка — это не то место, где удобно живых людей прятать. Там удобнее мертвецов ховать. Единственное, что пока утешало, так это сознание того, что он вроде бы ни в чем не замешан, ни черта не знает и бандитам его, в принципе, не за что мочить… Утешение, конечно, было эфемерное — Таран прекрасно понимал, что замочить могут просто так, для страховки. Кроме того, ежели вдруг окажется, что этот Крылов, которого они с Дашей невзначай затоптали, был вовсе не режиссер, а бандит, да еще и приятель Ивана Андреевича, тогда дело совсем иной оборот примет!

Самое удивительное, что сам факт убийства Таран еще не очень воспринимал. То есть он усек, что вроде бы тот, кого они били, умер, но то ли со сна, то ли еще почему-то, его еще не пробрал настоящий страх по поводу собственного деяния. Статью припомнил, в камеру не хотелось, а вот осознать, что теперь стал убийцей, еще не мог. И то, что Даша, хоть и прошмондовка порядочная, но, в общем, симпатичная и милая, тоже соучастница убийства, пока не прочувствовал.

Наконец фары джипа высветили из темноты дощатый забор, а затем машина подкатила к деревянным воротам грязно-зеленого цвета, запертым на висячий замок. В отсветах фар по бокам просматривались обросшие травой и кустами склоны карьера, похожие на горное ущелье.

— Что ж нас не встречают-то? — произнес Седых преувеличенно бодрым голосом. — Погуди!

Водитель нажал клаксон, и в воротах открылась узкая калитка. Из нее показалось двое хмурых мужиков в камуфляжках, с помповыми ружьями в руках.

— Нас Вася прислал, — немного нервно произнес Седой, высунувшись в боковое окно.

— Хорошо, — кивнул один из охранников. — Выгружайте парня с девушкой.

У Седого от сердца отлегло.

— Так, — сказал он Тарану. — Эти ребята об вас позаботятся. Слушайтесь их обязательно! В общем, выходите, а то нам надо еще отоспаться до утра…

Таран вылез, за ним, позевывая и мало что соображая, вышла Даша.

— В калитку идите! — произнес охранник довольно равнодушным тоном, и Юрка с Дашей не торопясь направились к воротам. Никто не наставлял на них оружие, не орал, не подгонял. Юрка даже не обернулся, когда джип, круто развернувшись на дороге, полным ходом понесся в обратном направлении. И уж конечно, не видел, как Седой, испустив вздох облегчения, перекрестился и сказал по адресу их с Дашей:

— Ну, царствие им небесное!

Тарановы волнения несколько ослабли. Он увидел какие-то освещенные фонарями приземистые строения. Похоже, их действительно прятать привезли, а не убивать. Там, где они проезжали перед этим, среди куч мусора, и пристрелить, и труп спрятать было удобнее.

— Давайте, молодежь, вон в ту дверь! — пригласил охранник, указывая на некое кирпичное строение с облупленной штукатуркой. Дверь, на которую он указывал, располагалась между пожарным щитом, на котором висели багор, топор, лопата и огнетушитель, и стендом «Доска почета», где еще сохранились рамочки, в которые некогда помещались портреты передовых помоечников.

— Фу-у! Как тут пахнет! — наконец-то пожаловалась Даша.

— Ничего, — хмыкнул сопровождающий. Второй охранник задержался у калитки — запирал ее на засов. Юрка и Даша поднялись на невысокое крылечко по шатким скрипучим ступенькам. Дверь была не заперта, и это тоже воспринималось благоприятно — как знак того, что их не собираются лишать свободы.

Судя по всему, помещение, располагавшееся за дверью, служило чем-то вроде караулки. Тут стоял стол, имелась вешалка, на которой висели постовые дождевики, на стене красовалась какая-то схема эвакуации на случай пожара, имелся сейф, то ли для секретных документов, то ли для табельного оружия. При всем этом тут же находилась двухконфорочная электроплитка, где на одной конфорке шкворчала жареная картошка с мясом, а на другой кипятился чайник.