Страница 30 из 39
— Не-е, у нас тут все работают…
— Молодая? А-а… Я думал — старушка…
— Нет, у нас нету таких…
И вдруг:
— А! Тетя Софа, что ль? Так вот она здесь, у бабушки Глаши комнату сняла!
Перед Генкой стоял карапуз лет пяти, и не успел Генка что-нибудь еще сказать ему — карапуз рванулся к ближайшему дому, вопя на ходу:
— Теть Со-фа-а! Вас ищу-ут!
Хорошо, что карапуз тут же исчез куда-то, по своим делам.
С тазиком влажного белья под рукой и с прищепками на веревочке вокруг шеи из-за угла дома шагнула навстречу Генке она. Спросила:
— Меня?! — Тонкие брови дрогнули. — Чиво?
— Нет! — заверил Генка, сделав невинные глаза и краснея. — Я его про теть Симу спросил! — вспомнил он школьную уборщицу. — Где-то здесь живет, мне сказали. А вы случайно не слышали, где?
— Ничего я не слышала… — сказала, будто бросила через плечо, Софа и опять направилась в глубь двора, где белел натянутый от угла веранды к дереву шнур.
Ну а Генка, радуясь, что нашел ее, и досадуя, что попался ей на глаза, со всех ног припустил к автостанции.
Он дважды заглядывал сюда. А Фата все не было.
И на этот раз пришлось помучиться в ожидании. Фат выпрыгнул из автобусной дверцы невеселый. А выяснив обстановку, особого одобрения по поводу Генкиного метода не выказал, но оживился как будто…
Но когда они разыскали дом Софы и выбрали удобную позицию, чтобы в темноте наблюдать за ее верандой, когда минуты две посидели рядом на чьем-то штакетнике, Фат опять заметно приумолк.
— Ты что это такой сегодня? — спросил Генка.
— Я был у Кесого…
Генка, обрадованный собственной удачей, не догадался даже вовремя поинтересоваться, что нового разузнал Фат и почему он задержался.
— Ну… — сказал Генка.
— Кесый — ерунда… Корявый сгорел вчера!
Генка немножко испугался.
— Ты что?..
— Неужели убили, гады?.. — спросил Фат у самого себя. — Это у них раз плюнуть: чтобы свой своего… Я знаю.
— Что ты… — неуверенно запротестовал Генка. — А мать почему молчала?
— Мать, может, подумала, что ушел…
— Да ну! — сказал Генка. — Просто — не успел… Или по пьянке…
— Может, и по пьянке… — согласился Фат.
— Глядел же Толячий — никого.
— Толячий глядел с одной стороны, а я сейчас был… Там вполне через огороды можно пробраться.
— А Кесый что?
— Кесый? Нализался, дурак. После Банника там водка осталась… И бузит. А Банник что-то хандрит, видно. Ломик я у них стянул — покажу дома; почему-то Банник вышвырнул его. Может… с этим ломиком ходили к полковнику, гады?..
Замолчали оба, слушая, как где-то далеко и однообразно пиликает хромка.
— Надо нам это дело быстрей кончать! — с яростью проговорил Генка.
— Надо, — ответил Фат. И вдруг толкнул Генку в локоть. — Стоп!
На порожках веранды появилась женщина в белом платке.
Через проход в штакетном заборчике вышла на дорогу.
— Следит! — шепнул Фат.
Женщина прошагала недалеко. Раз повернула направо, раз налево и без стука вошла в дверь чьей-то веранды.
Генка и Фат прильнули к окнам. Но сквозь плотные шторы нельзя было разглядеть, что творится в комнате.
Опять долго сидели в темноте…
Генка поднялся первым.
— Пропустим автобус, а она, может, до утра тут пробудет… Едем! Я завтра скажу дома, что сбор после уроков, — и мы сразу сюда. А?
— Надо бы узнать, кто здесь… Давай, я останусь?
— А вдруг подружка?
Генка представил себе, как до утра будет бегать, от одних знакомых к другим тетка Роза, и решил, что не оставит Фата. Ведь не скажешь тетке Розе, что, мол сидит на содовом, против чьей-то веранды…
Фат и сам понимал это.
— Ладно…
Еще раз попытались глянуть сквозь шторы. Еще немного посидели…
Генка вдруг сорвался и побежал к перекрестку.
Фат нахмурился, видя, что он опять расспрашивает каких-то малышей.
А Генка вернулся почти удовлетворенный беседой. И на вопрос, что был за разговор, ответил:
— А не получилось разговору. Я им: «Петр Петрович где живет?» А они: «Кто такой?» — «Инженер», — говорю. «Нет, не слышали». — «А вон, — показываю, — красным светится, кто живет? Мне вроде говорили, третий дом…» — «Тама… А, там — может! Там новый какой-то дяденька, мы еще не знаем». Понял?
Фат понял.
— Не выдадут они нас?
— Не-ет! Я тут прислушался — тут каждый по сто раз спрашивает: где да где? Разберись-ка в этих домиках!
Слива нищенствует
Слива успел к закрытию базара и сразу наткнулся на Весельчака. Но тот уже пристроил куда-то свою «амуницию» и направлялся к пивной.
— Ты что ж опаздываешь, парень?
— Да у меня же школа, — оправдался Слива.
— А! Я и забыл! С уроков не сбегаешь?
— Не… Батька отлупит, — еще раз на всякий случай соврал Слива про своего отца, который если иногда и давал по затылку, то уж такими феодальными методами, как порка, никогда не пользовался.
— Ну, лады! — осклабился щербатый. — Вот тебе аванс, парень ты замечательный, отработаешь!..
Он сунул, за отворот Сливиного пальто целых три рубля и зашагал дальше в пивную.
Слива поморгал ему вслед, потом достал трешку и, мучимый стыдом, долго разглядывал ее. Скверное дело — маскировка… Раньше была хоть видимость, что он зарабатывает деньги, а тут — будто выклянчил…
Если бы не клятва — Слива доказал бы щербатому, кто он такой на самом деле…
Дома он, все время чувствуя мятую трешку в кармане, без особого удивления выслушал историю о Корявом и, захватив кусок хлеба, умудрился через несколько минут уже выскочить во двор.
Хлеб съел за сарайками, а когда вышел на базарную площадь — увидел Катю, деловито вышагивавшую около монастыря.
— Ты что здесь, Кать?
— А так. Играю.
— Колесики не потеряла?
— Не! — сказала Катя. И похвасталась: — Мне Гена обещал тысячу колесиков, если поместятся в комнате.
— Да? — переспросил Слива. И хотел отправить Катю во двор, как вдруг его осенила блестящая идея. Ведь Генке ни за что не достать тысячу бронзовых шайб.
— Знаешь что, Катя, давай я лучше конфет тебе куплю вместо колесиков, а?
— А откуда у тебя деньги? — подозрительно спросила Катя.
— Да нашел! Но ты это не говори дома, а я тебе вместо колесиков… Генка ж обещал? Идем!
Слива взял Катю за руку и пошагал с ней к продуктовым рядам. Торговцев здесь почти не осталось. Но Слива успел купить одного красного петуха и две розовые тянучки — на все три рубля без остатка.
— Ешь! — со щедростью короля объявил он, вручая Кате ее богатства. — Ешь и — на здоровье! А колесики мы достанем потом, когда-нибудь, — добавил он, сильно довольный тем, как ловко избавился от денег.
— А ты? — спросила Катя.
— Я?.. Я чтой-то не хочу сегодня.
— Ну, одну возьми, — предложила щедрая Катя.
— Не, не, не! — несколько раз повторил Слива, боясь не выдержать соблазна. — Это тебе вместо колесиков!
Он опять потащил ее через базарную площадь и неожиданно дернул за руку, останавливая в десяти шагах от тира.
Мимо них прошел с неизменной дубинкой в руке Толстый. Слива не заметил, задерживался он у Арсеньича или не задерживался…
— Ты чего? — спросила Катя.
— Тсс… — предупредил ее Слива. — Молчи…
— А что, — спросила Катя громким шепотом, — за этим тоже надо подслушивать?
— Нет, — сказал Слива, — за этим не надо…
— Но ведь он тоже плохой. А только за тем?
— Ага, — ответил Слива, чтобы отвязаться.
Видели от базарных ворот, как Толстый вошел в калитку своего дома.
— Ты, Кать, беги ешь конфеты, а я пока тут останусь… Во дворе съешь, ладно? Домой не носи.
Он боялся, что друзья станут упрекать его. Но Генка и Фат отнеслись к проступку Сливы довольно снисходительно. А Толячий пока не имел права осуждать.
Загадка трех окошек
Фат сказал Толячему, чтобы он шел домой.
— А мы сегодня еще Арсеньича пошарим.