На деревню дедушке

Я вышла из-за стола, подошла к окну и выглянула из него.

Напротив здания редакции через дорогу, недалеко от киоска «Роспечать», на жилом доме висел телефон-автомат. Мне почему-то показалось, что, возможно, кто-то пошутил и сейчас я увижу этого весельчака, но у телефона никого не было.

Мое окно в кабинете по старинной традиции, заведенной Виктором, обычно закрывалось шторами — это чтобы нежданный снайпер ненароком меня не подстрелил. Когда-то случилась одна горячая история, и Виктор — наш замечательный фотограф — ввел этот режим безопасности. История прошла, шторы остались, но постепенно за ненадобностью они раздвигались все шире и шире, и вот сегодня окно было открыто полностью.

Не увидев никакого шутника у телефона-автомата, шторы я тут же задернула. И сделала я это вовсе не потому, что я чего-то жутко испугалась: еще чего!

Но, с другой стороны, если есть шторы, то почему они скучно висят по бокам багетки? Все должны заниматься своим делом: и я, и Маринка, ну и шторы в том числе.

Я молча вернулась на свое место и погрузилась в грустные размышления. Пока не выяснится, кто мне звонил: придурок или преступник, нужно начинать соблюдать осторожность.

Неужели снова мне начинать маскироваться, как когда-то, когда возникла реальная для меня перспектива стать мишенью для киллера?

Снова Маринка будет говорить посетителям, что я не принимаю по причине жутко важной занятости — это чтобы убивец не прошел. По телефонам за меня будут отвечать, что меня нет и пока не будет, а это «пока» неизвестно когда закончится — чтобы по трубке снова мне не смогли угрожать и не нарушили бы мое лирическое настроение, которое провалилось в тартарары сразу же после начала всего этого почечуя, как любит выражаться мой друг Фима Резовский.

Как вы понимаете, конечно, от всех этих мыслей мое настроение не улучшилось.

Итак, я вернулась к столу и, нажав кнопку селектора, спросила у Маринки, есть ли новости. На самом деле новости меня не интересовали, мне стало неуютно в одиночестве и захотелось общества. Пусть даже и Маринкиного.

По селектору мне никто не ответил. Я удивилась и вышла из кабинета.

В комнате редакции никого не было.

Глава 2

Я с недоумением осмотрела всю редакцию и даже, присев, заглянула под Маринкин стол.

Точно — никого. Начинаются обещанные сюрпризы?

Полная всяких нехороших предчувствий, я сделала несколько шагов по комнате редакции, и тут из-за приоткрытой двери, ведущей в общий коридор, услышала возбужденные голоса. Среди них выделялся Маринкин.

Она что-то кричала, и единственное, что я разобрала, так это то, что Маринка напористо требовала позвонить в «Скорую помощь» и милицию!

Я, разумеется, решила узнать, что там происходит. Такие неординарные события, как Маринкин крик в коридоре, в принципе у нас редкость, хотя Маринка покричать любит, как вы уже знаете.

Но обычно все самое неприятное случается в других местах, но только не в коридоре.

Так как в редакции не было не только Маринки, но и Ромки, я сделала правильный вывод, что весь наличный состав, за исключением ушедшего Сергея Ивановича, занят чем-то чрезвычайным в коридоре, и тоже вышла туда.

Весь сыр-бор, как оказалось, разгорелся вокруг мальчишки примерно десяти или одиннадцати лет, который стоял напротив нашей двери и размазывал кулаками грязь по лицу. Мальчишка надрывно орал, а Маринка, перемежая кудахтанье с возмущенными криками, прыгала вокруг него.

— Ты чей, мальчик?! — надрывалась Маринка, стараясь перекричать ребенка, истошно вопившего о том, что он потерялся и что его мамочка только что была здесь, а вот теперь ее нет и он не знает, куда ему идти.

Ромка, присутствующий здесь же, скромно молчал, прекрасно понимая, что Маринка все скажет и узнает за двоих. А когда Маринка что-то выясняет, то другим лучше не лезть — не дай бог она подумает, что ей мешают. Тогда она начнет кричать еще громче.

— Не ори! — изо всех сил крикнула Маринка, и мальчишка на мгновение заткнулся. Я тут же воспользовалась паузой.

— Откуда он взялся? — спросила я.

— Понятия не имею, наверное, пешком пришел! — разумно ответила Маринка. — А мамаша его наверняка заболталась в каком-нибудь кабинете с подружкой. А ребенок травмируется! А дети, между прочим, пока не вырастут, постоянно находятся в переходном возрасте! Я помню, я зачет сдавала!

Я скептически посмотрела на мальчишку и довольно-таки пессимистично подумала, что раньше всех травмируюсь я. Психически.

— Пойду внизу посмотрю, нет ли там кого-нибудь, — задумчиво предложил свои услуги Ромка, шмыгнул носом и смотался.

Мы с Маринкой остались вдвоем, пардон, втроем, в коридоре.

Я решила не затягивать все эти выступления и предложила завести мальчишку в редакцию и напоить его для начала кофе. Потом, когда он успокоится, нужно просто узнать его имя, фамилию, адрес и вызвать милицию. Кончилось время безграмотных беспризорных, не помнящих родства, и сейчас любой подросток или недоросль сможет объяснить, не только в какой школе он учится, но и какой был счет в последнем матче Манчестера с Миланом. Или наоборот.

Маринка моя — человек замечательный, интересный и как товарищ очень надежный. Однако есть у нее в характере один недостаточек. Недостаточек маленький, но уж если он начинает проявляться, то прямо-таки туши свет и святых выноси. Этот недостаток называется, мягко говоря, увлеченностью, и когда он грохает Маринку по головке, то нескучно становится всем. В первую очередь ближним. Мне то есть.

Вот и сейчас Маринка, не зная, что предпринять в столь неординарной ситуации, уже начинала загоняться.

— Ты голодный? — закричала она мальчишке, оттесняя меня в сторону. — А сколько времени ты не ел? Пошли, пошли, для начала я дам тебе кофе, но сразу много тебе нельзя!

— Желудок лопнет, — пробормотала я.

— Не пойду! — крикнул мальчишка, услышав мои слова. — Мне мама не разрешает никуда ходить с незнакомыми людьми!

— Правильно делает твоя мама, зараза эдакая! — одобрила Маринка действия незнакомой нам женщины. — А может, ты на компьютере хочешь поиграть? «Мортал комбат» знаешь? Там еще уроды страшные саблями машут. У нас есть!

Мальчишка на мгновение перестал хныкать и задумался.

Тут со стороны лестницы послышались шаги, и показался идущий в нашу сторону незнакомый мужчина. Он был одет в короткую кожаную куртку. Большая кепка «аэродром» была низко надвинута на лоб.

Мужчина быстрым шагом приближался к нам, держась около противоположной стены коридора, так что было ясно, что он собирается пройти мимо.

— Не пойду я с вами! — снова крикнул мальчишка, затягивая свою песенку. — Не хочу! Мне мама не разрешает!.. И кофе не хочу!

Про компьютерную игрушку мальчишка дипломатично промолчал.

— Это мы уже слышали, — строго сказала я. — Может быть, ты тогда печенье хочешь?

— Печенье? — убавив громкость выступления, тихо переспросил мальчишка и снова крикнул: — Не хочу! — но это получилось у него менее уверенно, чем раньше.

Тем временем мужчина поравнялся с нами, пробормотал что-то вроде «простите-извините», потому что он слегка задел Маринку. Действительно, мы втроем слишком уж широко раскинулись в этом месте. Маринка посторонилась, мужчина прошел мимо нее, но не пошел дальше. Он вдруг сделал неожиданный маневр.

Проходя как раз напротив открытой двери, ведущей в редакцию, мужчина, вместо того чтобы продолжать путь в прежнем направлении, резко прыгнул к двери, оттолкнув меня в сторону, вбежал в редакцию и захлопнул за собою дверь.

Я не упала только потому, что меня швырнули на стену. А не размазалась я по этой стене потому, что успела рефлекторно выставить руки. Самортизировала.

Осталась еще реакция от прежних тренировок. Но лучше бы я не выходила вообще из кабинета. Там мне было удобнее.

— Эт-то еще что такое? — только и успела пробормотать Маринка, запоздало хватаясь за ручку двери. — А ну откройте немедленно!