Страница 24 из 39
Таким образом, латинское племя стало объединяться под предводительством Рима и вместе с тем стало расширять свои владения и к востоку, и к югу, а сам Рим превратился — благодаря своей счастливой судьбе и мужеству своих граждан — из оживленного центра торговой и сельской жизни в могущественную столицу цветущей страны. С этим внутренним изменением римского общинного быта находятся в самой тесной связи преобразование римской военной организации и скрывавшийся в этом преобразовании зародыш той политической реформы, которая известна нам под названием сервиевой конституции. Но и внешний характер города должен был измениться под влиянием стекавшихся в него богатств, увеличивавшихся потребностей и расширившегося политического горизонта. Слияние соседней квиринальской общины в то время, когда была введена Сервиева реформа; с той поры как эта реформа дала прочную и однородную организацию всем военным силам Рима, его граждане уже не могли по-старому довольствоваться обнесением окопами отдельных холмов, по мере того как они покрывались постройками, и, быть может, также занятием речного острова и высот на противоположном берегу, для того, чтобы господствовать над течением Тибра. Столице Лациума понадобилась иная, более целесообразная, оборонительная система, вот почему приступлено к постройке сервиевой городской стены. Новая непрерывная линия городских укреплений начиналась на берегу реки у подножия Авентина и огибала этот холм; там были недавно (1855 г.) найдены колоссальные остатки этих древних укреплений в двух местах — на западном склоне холма по направлению к реке и на противоположном восточном склоне: это такие же высокие, как в Алатри и в Ферентино, обломки городской стены, состоящие из неправильно сложенных громадных квадратных туфовых глыб; они как будто восстали из земли, для того чтобы напомнить о великой эпохе, оставившей нам эти несокрушимые стены своих сооружений и еще более несокрушимые памятники своей духовной жизни, влиянию которых не будет конца. Далее стена огибала Целий и все пространство, занимаемое Эсквилином, Виминалом и Квириналом, где недавно (1862 г.) также найдены более обширные остатки сооружения, которое обложено извне глыбами пеперина и защищено снаружи рвом, а по направлению к городу представляет отлогую и до сих пор еще величественную земляную насыпь, восполнявшую с этой стороны недостаток других средств защиты; оттуда стена шла к Капитолию, входившему в состав постройки своим крутым обрывом, обращенным к Марсову полю, и снова примыкала к Тибру позади его острова. Остров на Тибре, мост на сваях и Яникул не входили в черту города, но возвышенность Яникула служила для него важным укреплением. На самом Палатине, который до той поры был замком, было разрешено возводить всякие постройки, а на Тарпейском холме, который открыт со всех сторон и при своих небольших размерах удобен для защиты, был построен новый замок (arx, capitolium) 41 с колодцем, с тщательно огороженным водоемом (tullianuin), с казнохранилищем (aerarium), с тюрьмою и с самым древним местом гражданских сходок (area Capitolina), на котором и в более позднюю пору публично возвещали периодически о лунных переменах. В более раннюю же пору не дозволялось возводить прочных частных построек 42 , и все пространство между двумя вершинами холма, т. е. святилище злого бога (Vediovis), или — как его называли в эпоху эллинского влияния — убежище, было покрыто лесом и, вероятно, было предназначено для земледельцев и для их стад на тот случай, когда наводнение или война принуждали их покинуть равнину. Капитолий был и по своему названию и на самом деле Акрополем Рима; это был самостоятельный замок, способный защищаться даже после взятия города, а его ворота были по всей вероятности обращены в ту сторону, где впоследствии находился городской рынок 43 . И Авентин, как кажется, был также укреплен, хотя и не так сильно, и на нем также не разрешалось возводить прочных частных построек. С этим находится в связи и то, что для чисто городских удобств, как например для распределения проведенной воды, римское городское население делилось на так называемых собственно горожан (montani) и на тех, кто жил внутри общей городской стены и на таких участках, которые не входили в состав настоящих городских (pagani Aventinenses, Janiculenses, collegia Capitolinorum et Mercurialium) 44 . Стало быть, обнесенное новой городской стеной пространство заключало в себе кроме прежних городов — палатинского и квиринальского — также обе союзные крепости на Капитолии и на Авентине и кроме того Яникул 45 ; Палатин, составлявший собственно город и самую древнюю его часть, был, стало быть, окружен, как венцом, теми высотами, которые были обнесены стеной, и с двух сторон опирался на цитадели. Но дело оставалось недоконченным, пока отгороженная с таким трудом от внешних врагов территория не была защищена и от воды, которая постоянно покрывала долину между Палатином и Капитолием, так что в том месте, может быть, ездили на пароме, а низменности между Капитолием и Велией, равно как между Палатином и Авентином, превратились в болота. Сохранившиеся до сих пор и сложенные из великолепных плит подземные водосточные трубы, которыми впоследствии восхищались, считая их удивительными сооружениями царского Рима, скорее принадлежат к следующей эпохе, так как на их устройство употреблялся травертин, а во времена республики часто упоминалось о новых постройках именно из такого материала; но начало этих работ без сомнения должно быть отнесено к эпохе царей, хотя к нему и было приступлено, вероятно, в более позднюю пору, чем к постройке городской стены и капитолийского замка. Благодаря этим работам образовались на освободившихся от воды или высохших местах публичные площади, в которых так нуждался разраставшийся город. Сборное место общины, находившееся до того времени на капитолийской площади в самом замке, было перенесено на равнину, которая тянулась в наклонном положении от замка к городу (comitium) и оттуда шла между Палатином и Каринами в направлении к Велии. Во время празднеств и народных собраний для членов совета и городских гостей отводились почетные места на той стороне замка, которая была обращена к месту сходки, и в той части ее, которая возвышалась над площадью в виде галереи; но скоро было построено недалеко оттуда особое здание, предназначенное для заседаний совета и названное позже «Гостилиевой курией». Эстрада для судейского кресла (tribunal) и кафедра (впоследствии называвшаяся rostra), с которой ораторы обращались к гражданам с речами, были воздвигнуты на самой площади. Продолжением этой последней в направлении к Велии был новый рынок (forum Romanum). На его конце, ниже Палатина, стояли общинный дом, заключавший в себе официальную резиденцию царя (regia), и общественный городской очаг — кругообразный храм Весты; недалеко оттуда, на южной стороне рынка, было построено другое круглое здание, в котором находились кладовая общины, или храм Пенатов, сохранившийся и до настоящего времени в виде притвора церкви Santi Cosma e Damiano. Отличительной чертой этого нового города, объединившегося совершенно иначе, чем прежний семигорный город, служит то нововведение, что наряду с тридцатью куриальными очагами, соединением которых в одно здание довольствовался палатинский Рим, появился в сервиевом Риме один очаг, общий для всего города 46 . По обеим сторонам рынка тянулись ряды мясных и других лавок. В долине между Авентином и Палатином был огорожен круг для публичных игр; отсюда возник цирк. У самого берега реки был устроен рынок для рогатого скота, и эта местность скоро сделалась одним из самых густо населенных городских кварталов. На всех вершинах появились храмы и святилища — прежде всего на Авентине союзное святилище Дианы и на вершине Капитолия видный на большом расстоянии храм отца Диониса, доставившего своему народу все это великолепие и, подобно тому как римляне торжествовали свою победу над соседними народами, также торжествовавшего свою победу над поверженными богами этих народов. Имена тех мужей, по почину которых были предприняты все эти громадные городские постройки, покрыты таким же мраком, как и имена вождей, начальствовавших над римлянами в самых древних битвах и победах. Правда, предание приписывает каждую из этих построек какому-нибудь из царей: сенатскую курию — Туллу Гостилию, Яникул и деревянный мост — Анку Марцию, большой канал для спуска нечистот (клоака), цирк и храм Юпитера — Тарквинию Старшему, храм Дианы и городскую стену — Сервию Туллию. Некоторые из этих предположений, быть может, основательны; так, например, едва ли можно объяснить одной случайностью тот факт, что постройка новой городской стены совпадает и по времени, и по имени своего строителя с новой военной организацией, так серьезно заботившейся о защите городских стен. Но вообще мы должны заимствовать из этих преданий только то, что уже ясно само собой — что вторичное основание Рима было очень тесно связано с началом его гегемонии над Лациумом и с реформой войска и что, хотя оно вытекало из одной и той же великой мысли, оно не могло быть делом одного лица или одного поколения. Что это преобразование римского общинного быта произошло под сильным влиянием эллинов, не подлежит никакому сомнению, но мы не в состоянии определить ни характера, ни степени этого влияния. Уже ранее было замечено, что Сервиева военная организация была в сущности заимствована от эллинов, а то, что игры цирка были устроены по эллинскому образцу, доказано далее. И новое царское жилище с городским очагом совершенно похоже на греческий Пританей, а круглый, обращенный к востоку и даже не освященный авгурами храм Весты был построен во всех своих частях вовсе не по италийскому образцу, а по эллинскому. Поэтому, как кажется, нельзя назвать неправдоподобным то предание, что для римско-латинского союза служил в некоторой мере образцом ионийский союз в Малой Азии, вследствие чего и новое союзное святилище на Авентине было подражанием эфесскому Артемизиону.
41
Эти названия были впоследствии обращены в местные, именно словом capitolium стали называть ту вершину крепостного холма, которая ближе к речке, а словом arx — ту, которая ближе к Квириналу; но первоначально эти слова были нарицательными именами, точно так же как греческие слова, ἄκρα и κορυφή; это видно и из того, что у каждого из латинских городов был свой capitolium. Настоящее местное название римского крепостного холма — mons Tarpeius.
42
Постановление ne quis patricius in arce aut capitolio habitaret (что никто из патрициев не должен жить в замке или в Капитолии) воспрещало только превращать землю в частную собственность, но дозволяло воздвигать жилые постройки. Ср. Becker, Topogr., стр. 386.
43
От рынка шла главная улица (называвшаяся «священной») вверх к замку, а поворот, который она делает влево подле арки Севера, до сих пор ясно указывает на ее направление к воротам. А самые ворота, вероятно, исчезли среди крупных построек, впоследствии возведенных на склоне холма. Так называемые ворота на самом крутом месте Капитолийского холма, известные под названием Янусовых, Сатурновых, или также открытых потому, что во время войны должны были оставаться растворенными, очевидно имели лишь религиозные значение и никогда не были настоящими воротами.
44
Таких гильдий было четыре: 1) Capitolini [Cicero, Ad. Qu. fr., 2, 5, 2] со своими собственными magistri (Ilenzen 6010, 6011) и ежегодными играми (Лив., 5, 50); ср. Corp. Inscr. Lat., 1, № 805; 2) Mercuriales (Лив., 2, 27; Цицерон, там же; Preller Myth., стр. 597), также с magistri (Henzen 6010); эта гильдия была поселена на лощине цирка, там, где находился храм Меркурия; 3) pagini Aventinenses также magistri (Henzen 6010); 4) pagani pagi Janiculensis также с magistri (Corp. Inscr. Lat., 1, № 801, 802). Конечно не было простой случайностью, что эти четыре гильдии, не имевшие в Риме других себе подобных, принадлежали именно к населению двух холмов, не вошедших в четыре местных трибы, но обнесенных сервиевой стеной — Капитолия и Авентина и входящего в то же кольцо укреплений Яникула; далее, сюда же относится тот факт, что выражение montani paganive употреблялось для обозначения всех оседлых жителей Рима; ср. кроме хорошо известного места у Цицерона, De Domo, 28, 74, в особенности закон о городских водопроводах, приведенный у Феста под заглавием Sifus, стр. 340: [mon]tani paganive si[fis aquam dividunto]. Montani — в настоящем смысле слова жители палатинских округов — здесь, как кажется, принимаются a potiori за все настоящее городское гражданское население четырех кварталов; под словом pagani здесь, без сомнения, разумеются не включенные в трибы общины Авентина и Яникула и сходные с ними коллегии Капитолия и лощины цирка.
45
«Семихолмным» городом в настоящем и религиозном значении этого слова был и оставался более узкий палатинский древний Рим. Однако и Сервиев Рим — по крайней мере уже во времена Цицерона (ср., например, Cicero, Ad. Att., 6, 5, 2; Plutarch, Rom., 69) — считался семихолмным городом, вероятно, потому, что праздник семигорья (Septimontium), усердно справлявшийся во времена империи, уже стал считаться общим городским праздником; но насчет того, которые из обнесенных сервиевою стеной высот принадлежали к числу семи, никогда не было полного единомыслия. Знакомые нам семь высот — Палатин, Авентин, Целий, Эсквилин, Виминал, Квиринал и Капитолий — не перечисляются ни одним из древних писателей. Эти названия извлечены из традиционного рассказа о постепенном развитии города (Jordan, Topographie, 2, 206 и сл.), но Яникул сюда не включен, потому что иначе оказалось бы восемь высот. Древнейший источник, перечисляющий семь римских гор (montes), — описание города, составленное во времена Константина Великого; там перечислены Палатин, Авентин, Целий, Эсквилин, Тарпей, Ватикан и Яникул; здесь выпущены Квиринал и Виминал, очевидно, потому, что это были colles, а вместо них названы две montes, находившиеся на правом берегу Тибра, и в том числе даже Ватикан, находившийся вне сервиевой стены. Другие, еще позднее составленные списки высот можно найти у Сервия (Ком. к Энеиде, 6, 783), в Бернских схолиях к вергилиевым Георгикам, 2, 535, и у Лида (De mens., стр. 118, изд. Беккера).
46
Как места, на которых стояли эти два храма, так и положительное свидетельство Дионисия (2, 25), что храм Весты стоял вне Roma quadrata, доказывают нам, что эти постройки находятся в связи с возникновением не палатинского города, а второго — сервиевого; если же в более позднюю пору приписывали Нуме и постройку этой царской резиденции и сооружение храма Весты, то причина такого предположения так очевидна, что ему нельзя придавать значения.