Взгляд Горгоны

Завтрак Аннины прервал стук в заднюю дверь. Дверь отправилась открывать ее мать — на крыльце стояли Кол и Мак. Мак сконфуженно заглядывал внутрь, держась на расстоянии, а вот Кола, казалось, ничуть не смущало то, что они заявились в столь ранний час без предупреждения.

— Ты уже лучше себя чувствуешь, Кол? — поинтересовалась миссис Нуруддин, отступая назад, чтобы впустить их в дом. — Я очень на это надеюсь. Аннина так беспокоилась за тебя, а теперь беспокоиться приходится уже за Конни.

— Со мной все в порядке, спасибо, — сказал Кол. — Аннина, привет!

— Привет, Кол, — ответила она, откладывая кусок тоста и удивленно глядя на него. — Что случилось? Это ведь не связано с Конни?

— К сожалению, нет. Просто папа и я — мы передумали, по крайней мере, я. Мы хотим участвовать в карнавале сегодня утром, если только еще не слишком поздно.

— Правда? — воскликнул Мак. Для него это оказалось новостью.

Аннина обрадовалась:

— Это было бы здорово! У меня как раз есть для тебя костюм, Кол. Но насчет твоего отца я не уверена. — Она с сомнением глядела на широкоплечего мужчину, возвышавшегося над Колом.

— Что ж, в таком случае я мог бы просто понаблюдать… — начал Мак.

— Нет, не мог бы, — яростно зашипел Кол. — Если ты хочешь присутствовать, ты должен прийти в костюме.

Аннина в недоумении смотрела, как они переговариваются вполголоса. Наконец Мак кивнул и снова повернулся к ней:

— Хорошо, милая, что ты мне выдашь — то я и надену.

Аннину покоробило это «милая», но она виду не подала.

— В таком случае вам придется обойтись единственным мужским костюмом, который у меня остался. Хотя и он может быть вам маловат.

— Веди ж меня, прекрасная девица, — с шутливым поклоном продекламировал Мак, но Кол был целиком поглощен своими мыслями и даже не стал брюзжать на такое поведение отца.

Через десять минут Кол, гремя на ходу, снова появился в кухне — он был одет в сияющие легкие детские доспехи. Они состояли из звенящей кольчуги, которая доходила ему до колен, блестящей кирасы и шлема, увенчанного алым пером. Аннина вынесла из садового сарая и вручила ему ножны и маленький щит, украшенный золотым львом.

— Смотрится здорово, Кол, — сказала она, — как раз твой размер. Но вот как быть с лошадью? Кажется, на Мэгзе будет твой приятель Рэт? Он выступит в роли пажа — я так думала, по крайней мере.

— Коня я раздобуду: нельзя же в таких доспехах ехать верхом на пони. У тебя есть что-нибудь, что можно использовать как попону? На картинах, которые я видел, средневековые боевые кони всегда облачены в цвета своих рыцарей.

Аннине было приятно, что Кол проникается духом карнавала.

— Да, ты прав. У некоторых других всадников такие попоны тоже есть. Думаю, у нас осталась кое-какая материя, если только ты согласишься взять то, что есть. Хочешь, я надену ее на твоего коня?

— Нет, — быстро сказал Кол. — В этом нет необходимости.

Повисла неловкая пауза.

— Я рада, что ты передумал, — помолчав, сказала Аннина, — но без Конни это будет совсем не то.

— Да, ты права. Но, может быть, сегодня она найдется. У меня предчувствие, что она ни за что не захочет пропустить карнавал. — Он закашлялся. — Интересно, что это папа так долго копается? Не может, наверное, влезть в свои доспехи?

— Не может быть, — с улыбкой сказала Аннина. — Я не давала ему доспехов.

— Папа, поторопись! — позвал Кол.

Было слышно, как где-то наверху открылась дверь и по ступенькам зашаркали мягкие туфли. Первое, что бросилось в глаза Колу, это желтый конец шутовского колпака, потом — два красных, и тут он услышал тихий звон бубенцов. Когда Мак повернул в прихожую, Кол понял, что его отец выглядит одновременно взбешенным и сконфуженным. На нем был красно-желтый костюм средневекового придворного шута.

— В этом прилюдно я не появлюсь, — сердито сказал Мак, прошлепав на кухню.

— Извините, — сказала Аннина, не в силах удержаться от смешка, — но это все, что у меня осталось.

— Нет времени спорить, папа, — сказал Кол. — Если ты все еще хочешь пойти со мной, придется это сделать. Никто и не заметит — ведь ты будешь участником карнавала.

— Ой, да неужели? — Мак был настроен скептически.

— А коня вы уже у кого-то взяли, мистер Клэмворси? — любезно сказала Аннина, чтобы сменить тему разговора.

— Да, позаимствовал старую клячу у мистера Мастерсона. Это тоже было единственное, что у него осталось, — мрачно ответил Мак. — Прекрасная парочка из нас получится.

— Пойдем, пап, нам пора за лошадьми. — Кол подобрал меч и щит. — Встретимся на берегу, Аннина.

— Мы собираемся в девять тридцать, — крикнула она вслед ему. — У тебя есть час.

Шут на мотоцикле, с рыцарем на заднем сиденье, несшийся через Гескомб по направлению к ферме, являл собой потрясающее зрелище для тех, кто ехал этим утром на работу. Некоторые автомобили нахально гудели, но большинство водителей просто смотрели открыв рты, думая, не тронулся ли Мак Клэмворси умом окончательно.

— Это просто унизительно, — такими были первые слова Мака, когда он слез с мотоцикла у конюшен. — Я никогда не смогу загладить впечатление от этого.

— Вообще-то речь не о тебе, — безжалостно сказал Кол, расправляя тюк ткани, выданный ему Анниной, — речь идет о спасении Конни.

Кол набросил алый покров на холку пегаса и отступил назад, чтобы посмотреть на результат. Крыльев Жаворонка не было видно, но по бокам лошади торчали два странных бугра, которые не могла скрыть даже попона.

— А как ты собираешься поступить с седлом? — спросил Мак.

Кол никогда не пользовался седлом, когда ездил на пегасе.

— Обойдусь без него, разумеется, — ответил Кол. — Думаю, если кто-нибудь спросит, я всегда смогу отговориться тем, что тут, под попоной, седельные вьюки. — Мак посмотрел на него с сомнением, а Жаворонок сердито заржал.

— Что такого в моих крыльях? — раздраженно спросил он, тыча Кола носом.

— Абсолютно ничего; просто не предполагается, что они вообще должны у тебя быть. Помни: тебе придется вести себя так, будто ты самый обычный конь.

Мак догадался, о чем говорят друг с другом пегас и его посредник.

— Ты хочешь, чтобы он притворился обычным животным, да? Рискованно, весьма рискованно, — сказал он, присвистнув сквозь зубы. Но этим он только подстрекнул Жаворонка добровольно подчиниться и согласиться на унижение.

— Скажи своему отцу, что он понятия не имеет, на что я способен, — фыркнул он Колу в ответ.

Мак исчез в конюшне и снова появился уже верхом на бурой кобыленке заморенного вида. При виде жеребца она навострила уши и начала рыть землю копытами, кокетливо помахивая облезлым хвостом. Кол не смог сдержать улыбки, почувствовав смущение Жаворонка, однако сейчас у них просто не было времени на амурные дела, желанные или нет.

— Мы должны ехать, если хотим вовремя добраться до берега, — сказал Кол отцу, запрыгивая на спину пегаса. — Интересно, получилось ли что-нибудь у доктора Брока с этой старой грымзой.

— Эта старая грымза, — резко сказала Годива, появившаяся около конюшни как раз вовремя для того, чтобы услышать от Кола этот нелестный эпитет, — согласилась сделать все, что в ее силах. Эта старая грымза смирилась с тем, что окончательно выжила из ума — как и все вы, но сдается мне, что вам нужно мое особое сумасшествие, чтобы спасти мою внучатую племянницу.

Доктор Брок появился рядом с ней и протянул ей шлем.

— Как в старые времена, Ива? — сказал он с плутоватой усмешкой.

— Не совсем: тогда я была гораздо более гибкой. — Она с трудом забралась в коляску его мотоцикла.

— Как и мы все.

— Да. — Годива скрестила руки на груди и закрыла глаза, смирившись со своим положением. — Заводи эту твою адскую машину, и покончим с этим. Завтра, если я останусь в живых, ты сможешь считать меня безумной старухой, которая слышит, как разговаривают деревья.

Когда они уехали, золотая молния пересекла двор фермы и дважды описала круг над головой Кола, прежде чем приземлиться на гребень его шлема.