Страница 5 из 11
– Вот видите! Я же вам говорила! – воскликнула Настасья. – Мои приметы меня еще ни разу не подводили! Ложитесь спать, в семь утра снова позвоним в Вантаа. Глядишь, к тому времени что-нибудь и решится для вас.
Остальные гости уже давно разбрелись по своим комнатам, и подругам не оставалось ничего другого, как последовать их примеру. Глупо сидеть в опустевшей гостиной, если вас ждет мягкая постель и почти десять часов спокойного сна.
Впрочем, для Киры сон был спокойным от силы пару часов. Затем в груди у нее совершенно нежданно-негаданно началось дикое жжение. Видимо, морковная запеканка, с таким аппетитом скушанная Кирой, взаимностью ей не ответила. Она упорно не желала приживаться у Киры внутри. Что тому было виной, обилие специй, жирные сливки или что-то другое, Кира сказать сейчас не бралась. Изжога буквально душила ее, не оставляя времени ни на какие другие мысли.
– Леся, а что пьют от изжоги? – растолкала она подругу.
– Не знаю, – сонно ответила Леся. – Моя мама, к примеру, пила соду. Но вряд ли это сильно полезно для организма.
И самое неприятное заключалось в том, что это случилось с Кирой впервые. И никаких подручных средств против изжоги, вроде той же соды, она при себе не имела.
– Леся, я задыхаюсь.
– Спроси лекарства у Настасьи.
Делать было нечего. И промучившись, сколько вытерпела, Кира все же собралась идти за помощью к хозяйке. Села на кровати и убежденно произнесла:
– Не может быть, чтобы у нее не имелось хоть какой-нибудь, хоть самой плохонькой аптечки. Наверняка там будет гастал или какой-нибудь его финский аналог.
Будить Настасью Кире очень не хотелось. Она видела, что женщина тоже устала, обслуживая многочисленных гостей, которые к тому же свалились на нее словно снег на голову. Так что Настасья была явно рада отправиться на боковую. Но промучившись еще полчасика, Кира поняла, что изжога ее сейчас совсем задушит, вдохнула и окончательно вылезла из кровати.
– Ты к Настасье? – открыла один глаз Леся. – Я с тобой.
– Лежи, – отмахнулась Кира. – В доме холодно. Если бы не моя изжога, вовек бы из-под одеяла не вылезла.
Действительно, если в комнатах было тепло и комфортно, то по коридорам и лестнице гулял основательный сквознячок. Мимоходом удивившись тому, кто мог открыть окно в такую жуткую погоду, когда на улице по-прежнему завывал буран, Кира поплотнее закуталась в выданный ей толстый махровый халат и потопала по коридору.
Ноги даже в толстых шерстяных тапочках из овечьей шерсти, выданных хозяйкой, все равно отчаянно мерзли. И Кира мечтала только об одном – добраться до Настасьи, взять у нее лекарство, выпить его и завалиться наконец спать. Поэтому по дому она пролетела быстро и стремительно, словно белая комета. Вот наконец и комната Настасьи!
– Тук-тук-тук! – постучала Кира по филенке. – Можно войти? Настасья, вы спите?
Кира спросила и тут же укорила саму себя. Что за глупый вопрос? Конечно, Настасья спит! Все спят, одна она бессонницей и изжогой мается. И за что ей такое наказание?
– Настасья, я бы ни за что не стала вас тревожить, но у меня прихватило живот. У вас есть лекарство от живота? У меня внутри буквально пожар.
Кира произнесла эту фразу чуть громче, и ей показалось, что в спальне у Настасьи раздался в ответ какой-то шорох. Приободрившись, Кира постучала еще громче. Авось соседи не проснутся, а Настасья все же откликнется. Но, кажется, в этот раз Кира перестаралась, слегка не рассчитав силы. Дверь от одного из ее ударов распахнулась, и Кира оказалась на пороге чужой спальни.
– Настасья? Это я! Могу я войти к вам?
В ответ снова раздался какой-то шорох. А затем какой-то то ли вздох, то ли стон.
– Вы уже проснулись! – обрадовалась Кира, постаравшись не думать о том, что это хозяйка не сама проснулась, а она разбудила ее. – Могу я войти?
И так как Настасья не протестовала, а изжога не оставляла Киру ни на минуту, то она решилась и шагнула вперед.
– Мне бы лекарство, – жалобно объясняла она, бредя к кровати, на которой устроилась Настасья. – Прошу вас!
Электрического света, который падал за спиной Киры из коридора, было вполне достаточно, чтобы рассмотреть хозяйку. Она лежала в кровати, укрытая одеялом до самого подбородка. Глаза у нее были открыты. И, как показалось Кире, смотрели прямо на нее.
– Так вы не спите! – обрадовавшись, затараторила Кира. – Слушайте, дайте лекарство от изжоги. Что угодно выпью, хоть яду! Так прихватило, просто сил нет! Помогите, очень вас прошу!
Позади Киры раздались какие-то шаги. Но когда она обернулась, она уже никого не увидела. Лишь в коридоре раздался топот чьих-то ног. Удивившись мимоходом тому, кто еще может разгуливать в такое позднее время по дому, когда все нормальные люди крепко спят, Кира снова обратилась к Настасье:
– Так что?.. Есть у вас какое-нибудь лекарство? Что угодно!
Настасья не отвечала. И по-прежнему в упор смотрела на Киру. От этого странного немигающего взгляда по коже у Киры пробежали мурашки.
– Настасья? – настороженно произнесла она. – Вы… вы сами-то как?.. Э-э-э… В порядке?
Настасья не отвечала. И Кире с каждой секундой становилось все страшней и страшней. От тишины, которая царила сейчас в доме и в спальне Настасьи, у Киры заложило уши. В них словно набили по огромному кому ваты. Потом вату вытащили, но пихнули звенящие колокольчики. Чтобы избавиться от неприятного ощущения, Кира помотала головой. Вроде бы помогло. Колокольчики звякнули в последний раз и угомонились.
И Кира жалобно произнесла:
– Настасья! Вы кончайте меня пугать. Не надо!
Снова никакой реакции. Протянув дрожащую руку к Настасье, Кира ее потрогала через одеяло. Вроде бы теплая и мягкая. Спит? Но почему тогда не слышно дыхания?
Этот вопрос ожег Киру, словно кипяток. Из холода ее мигом бросило в жар. И сама не понимая, что она делает, Кира схватила одеяло и сдернула его с Настасьи. На эту операцию девушке понадобилось меньше секунды. И уже в следующий миг из ее груди вырвался громкий вопль.
Под одеялом лежала Настасья в ночной пижаме, а на груди у нее расплывалось большое кровавое пятно. И в сочетании с приветливой улыбкой, с которой взирала покойница на мир, пятно выглядело еще более ужасным и нереальным.
– Настасья, что за шуточки! Чему вы улыбаетесь?
Непослушными пальцами Кира попыталась нащупать пульс у Настасьи. Но хотя рука женщины была теплой, пульс у нее на запястье не прослушивался.
Еще какое-то время Кире понадобилось на то, чтобы понять, что это никакая не шутка. А когда она поняла, ЧТО же все-таки случилось в этом доме, за ее спиной раздались чьи-то шаги, и голос Славика произнес:
– Кира, а что вы тут делаете?
Честное слово, никогда раньше Кира не была так рада видеть кого-либо рядом с собой. От облегчения, которое ее охватило, она едва не расплакалась. Конечно, Славик сейчас разберется в ситуации. Конечно, он все решит. Ведь он мужчина, не так ли?
Но, к разочарованию Киры, Славик что-то не торопился разразиться своим замечательным жизнерадостным смехом, а потом уверить, что все происходящее нелепая ошибка, Кира – впечатлительная дурочка и с Настасьей, конечно же, все в полном порядке.
Ничего подобного. Вместо этого Славик подошел к кровати Настасьи, и лицо его исказилось:
– Черт! Дьявол! Смерд! Что тут происходит?
– Н… не знаю! – окончательно растерялась Кира. – Почему вы у меня об этом спрашиваете?
– За что вы ее так?
– Я… я?..
От изумления, негодования и страха Кира окончательно растеряла все слова. И сейчас могла лишь заикаться и что-то мямлить себе под нос. К счастью, уголком глаза Кира углядела рядом с собой стул и с облегчением упала на него. Силы совершенно оставили ее.
А Славик повел себя и вовсе странно. Уперев руки в бока, он грозно навис над Кирой.
– Зачем ты это сделала? – допытывался он у нее. – Кто тебя послал? Отвечай! Кто тебя послал? Демьян? Он хочет, чтобы все сорвалось?
Кира не понимала, чего от нее хотят. И, конечно, она не знала, что хочет какой-то там неизвестный ей Демьян. Шум в голове многократно усилился. И Кира почти не слышала, что говорит ей Славик и о чем он у нее допытывается. Одно она понимала точно: Настасью она не убивала. И никакого Демьяна, который мог ее куда-то послать, тоже знать не знает.