Страница 9 из 10
– У меня прогулов больше, чем у тебя стажа, ежик! – рычит бородатый мужик.
Мои ладони невольно сжимаются в кулаки, я подаюсь вперед, но кто-то вцепляется в рукав моей куртки. Оглянувшись, вижу перекошенное от страха лицо врача.
– Не надо, Евгений Арнольдович! – выдыхает он пар изо рта. – У них здесь свои законы!..
Чубаров прав: не стоит начинать новую жизнь с проблем. Кто знает, сколько их ждет впереди…
Скрипнув зубами, я помогаю парню подняться.
– Кто еще недоволен нашими порядками?!
Таковых не оказалось, и мы дружно возвращаемся в самолетное нутро…
Ящиков в грузовом отсеке много, и разгрузка длится минут сорок. В процессе работы мы знакомимся меж собой. Старшего по возрасту шахтера остальные уважительно величают Степанычем. Его закадычного дружка Дятлова зовут Серегой. К Галанину почему-то обращаются Гоша. Ну, а самого молодого окликали Антохой. От «гостеприимной» встречи в Заполярье у него заплыл левый глаз и основательно испортилось настроение.
Вместе с местными грузчиками мы таскаем ящики в алюминиевый ангар с прилепленной к торцу деревянной жилой пристройкой. Все работают сосредоточенно, без обычных шуток. Бородатый детина стоит в сторонке рядом с прилетевшим представителем компании и следит за нашей работой…
Внутри ангара высятся стеллажи с неимоверным количеством продуктов, одежды, обуви, инструментов. «Не иначе готовятся к концу света!» – подумалось мне, когда я впервые переступил порог склада.
В конце разгрузки происходит еще одно неприятное событие. Юноша с выбившимся из капюшона чубом светлых волос роняет коробку с консервами. Банки рассыпаются по заснеженной тропинке, и он бросается их собирать. Бородатый надсмотрщик тут же оказывается рядом, с грозным рыком набрасываясь на мальца. Сбив его с ног, он несколько раз прикладывается ногой к его тщедушному телу, приговаривая: «И что ты за урод криворукий?!» Потом поворачивается и уходит считать прибывший провиант…
Я оказываюсь ближе всех. Поставив свой ящик на снег, помогаю хлюпающему мальчишке. Потом достаю из кармана шоколадку и сую ему за пазуху.
– Держи. Побалуешься с чайком, когда будет время.
– Спасибо.
– Тебя как звать-то?
– Васька.
– Василий, значит. А меня – Евгений Арнольдович. Можно просто дядя Женя.
Он утер слезы и попытался улыбнуться.
Покончив с разгрузкой, мы подошли к представителю.
– Идите к вертолету! – распорядился он. – Скоро вылет…
Возле вертолета копошился техник. Машина была не российского производства, иначе я без труда определил бы марку. Небольшой салон, рассчитанный на семь-восемь пассажиров, был наполовину заполнен все теми же коробками, ящиками и мешками.
Пошмыгав синими носами, мы кое-как разместились. Вскоре пилоты заняли свои места, представитель с комфортом устроился на единственном свободном сиденье грузовой кабины. Загудел стартер, и лопасти винта медленно поползли по кругу…
Взмыв над островом Земля Александры, «вертушка» повернула на восток.
Шахтеры тихо переговаривались: Степаныч с Серегой вспоминали работу на шахте под Норильском, где условия тоже были не из лучших. Гоша в основном слушал, Антоха потирал синяк и молчал. Чубаров сидел рядом со мной и клевал носом – видно, устал и наговорился в самолете. Я же посматривал сквозь иллюминаторы на островки, мысы и фьорды…
«Справа Земля Георга – крупнейший остров архипелага, длиной более ста километров, – узнаю знакомые очертания. – Слева сравнительно мелкий остров Артура. Оба необитаемы и практически непригодны для жизни…»
Постепенно покрытые льдом берега остаются позади, теперь под вертолетом неприветливо чернеет ледяная вода одного из широких проливов. Напрягаю память: «Если пилоты не изменят курса, то, миновав пролив, мы выскочим на северную оконечность острова Луиджи. Выходит, шахта находится там?..»
Некоторое время я пытаюсь припомнить, что представляет собой этот остров. Не получается. Либо корабли, на которых я посещал архипелаг, проходили вдали от него, либо я вообще не видел данного клочка суши.
Наконец мы пересекаем водную гладь пролива, и я вижу заснеженный краешек острова. Однако пилоты вовсе не помышляют об изменении высоты полета.
«Значит, конечный пункт маршрута дальше. И где же находится ваша долбаная шахта?..»
Вертолет начал снижаться, едва мы проскочили северный мыс острова Луиджи. Через узкий пролив виднелась береговая черта следующего острова.
«Как же он называется? – ломаю голову, мысленно представляя карту архипелага. – Какое-то английское название… Довольно короткое и благозвучное… Фамилия американца или англичанина… Вспомнил! Солсбери! Остров Солсбери».
Выглядывая в окно, оцениваю его размеры. Это был приличный по площади остров, вытянутый с северо-запада на юго-восток километров на шестьдесят.
«А вот здесь действительно можно разместить шахту. А при желании построить город с международным аэропортом. И территория – будь здоров, и южная оконечность полностью свободна ото льда».
Спустя пару минут вертолет выполняет крутой разворот и, резко снижаясь, заходит для посадки на заснеженный купол в северной части острова. Как я ни стараюсь увидеть место предстоящей посадки – ничего не выходит. Вокруг сплошной лед, покрытый снегом.
Озаботились и сидящие рядом работяги.
– Что-то я не пойму, – ерзает на сиденье Степаныч. – Шахтного копра не видать. Ни «железки», ни вагонов, ни дорог.
– Да, странная шахта, – вторит Серега. – Никогда такой не видывал…
– Куда это мы? – испуганно вертит головой Антоха.
Я не разбирался в шахтах, никогда не бывал даже рядом и понятия не имел, как она может выглядеть сверху. Но, признаться, тоже оторопел, когда вертолет завис над металлическим ангаром и неожиданно начал снижаться прямо на его крышу. Я невольно посмотрел на представителя, но тот спокойно застегивал «молнию» куртки и ни о чем не переживал. Значит, и нам не следовало беспокоиться.
Суть маневра стала ясна, когда по обе стороны «вертушки» поднялись края раздвинутой крыши.
«Интересное решение, – оценил я гениальность местных инженеров и конструкторов.
– Стало быть, площадку никогда не заметает снегом и никогда не покрывает льдом».
Качнувшись, вертолет нащупал полозьями опору, уселся на бетон и сбавил обороты винта. После нескольких утомительных часов мы прибыли на место будущей работы.
– Как самочувствие? – пихаю в бок Чубарова.
– Нормально. Только немного не по себе.
– Чего так?
– Я всегда побаивался резких изменений в жизни. А сегодня произошел слишком крутой поворот…
Да, тут с бывшим врачом не поспоришь. Мне тоже неуютно – ведь всю сознательную жизнь я провел в одном коллективе, постоянно занимаясь одним и тем же делом. Причем любимым. Теперь судьба закинула на край земли, где предстоит начинать сначала.
Турбины умолкли, лопасти остановились, пилоты покинули кабину. Засобирались и мы, тем более что к вертолету подошел техник и сдвинул грузовую дверь, недвусмысленно предлагая покинуть теплое нутро воздушного судна.
Первым из грузовой кабины выскочил представитель.
– Куда нам, приятель? – закидываю на плечо сумку.
– Идите за мной к доту. Сейчас за вами придут…
Бетонная хреновина, на которую он указал, и впрямь походила на долговременную огневую точку. Разве что вместо узких амбразур в его боку зиял широкий проем, закрытый раздвижными дверями.
Сбившись в кучку, мы двинулись прочь от вертолета. И в тот же миг крыша ангара пришла в движение, наполнив внутреннее пространство гулом и дребезгом тонкого металла.
Мои попутчики непроизвольно замедлили шаг, пугливо завертели головами.
Когда сдвижная часть крыши воссоединилась с неподвижным торцом ангара и окончательно скрыла прозрачное синее небо, внутри загорелось искусственное освещение, и наступила тишина. Лишь от вертолета доносились слабые звуки, где техник открывал капоты и осматривал двигатель.