Страница 12 из 13
Падаю! Падаю с лестницы!
Липкая тварь подскакивала подо мною, точно подушка из вспененной резины.
Вниз… Весь путь к подножию лестницы.
Мы с силой отскочили от пола.
Моя голова дернулась — и вырвалась на свободу из липкой массы.
Я с шумом втянул в себя воздух. Какой же он прохладный и сладкий! Казалось, легкие сейчас взорвутся.
Я сделал еще один глубокий вдох.
А потом слизь вновь затянула мое лицо.
Я попытался высвободиться, но оно намертво прилипло спереди и опять туго обхватило меня.
Ударом ноги я оторвался от стены и, отскочив от пола, подался вперед.
По коридору в кухню…
Мама, где же ты? — задался я отчаянным вопросом.
Мама, ты дома? Неужели ты меня не слышишь?
Чудовище прилипло к лицу, к груди. Отвратительный запах окутывал меня. Прилив дурноты заставил меня упасть на колени.
Нет!
Я заставил себя подняться, несмотря на огромный вес влажной губчатой тварюги.
И вот я уже пру через кухню, вглядываясь сквозь прозрачное тело. К кухонному буфету.
Я разогнался — и врезался в его острый угол. Изо всех сил.
БУХ!
Я треснул скользкую дрянь об угол.
Еще раз. И еще.
Толкнул ее изо всех сил. Потом попятился — и вновь рванулся вперед.
БУХ! БУХ!
Тело твари с каждым ударом громко шипело.
Но все равно она липла ко мне, залепляла лицо, перекрывала воздух. Залепляла, пока я не почувствовал, что силы на исходе.
Еще одна попытка. Еще один удар об угол буфета.
Я рванул изо всех сил.
И услышал оглушительный хлопок.
К моему изумлению, губчатая теплая пакость отвалилась от меня. Оторвалась от груди и звучно шлепнулась на пол.
Задыхаясь, судорожно глотая воздух, дыша так тяжело, что болела грудь, я посмотрел вниз.
И увидел двух осклизлых молочных тварей.
Я рассек его пополам.
Обе половинки влажно пульсировали на кухонном полу. Бессильно корчились, как перевернутые на спину жуки.
— Мам… — выдавил я. Получилось только шепотом.
— Мам… — почти неслышно. Я не мог выдавить ни единого звука.
Я запустил пальцы в глотку и извлек липкий ошметок слизи. Давясь от омерзения, швырнул его в раковину.
— Мама!
Где же она?
Я услышал ее голос где — то в доме. Вроде как из гостиной.
— Мам?
Неужели она разговаривает по телефону?
Неужели она не слышала звуки побоища? Неужели не слышит, как я ее зову?
— Мам?
Я двинулся было к двери…
Но сделал только один шаг.
Прежде чем я смог сделать второй, что — то туго стянуло штанины джинсов.
— О — о-о — ой! — я посмотрел вниз и узрел обе половинки чудовища, оборачивающиеся вокруг меня.
Я лягался одной ногой, потом другой. Но они прилипли намертво. И растягивались.
Теперь уже оба. Расползающиеся липкими, теплыми телами по груди, по ногам…
Я схватил их обеими руками и дернул.
Но руки соскользнули с влажной блестящей плоти.
— Мама! Гвинни! Да помогите же, кто — нибудь!
Они скользили уже по лицу. Оба.
Такие тяжелые…
Я рухнул на колени. Потом опрокинулся на спину.
Такие тяжелые… И оба тянули меня вниз. Я отбивался, молотил их, извиваясь и лягаясь, а они плавились. Расплывались, чтобы вновь слиться в одно целое. И покрывали меня. Затягивали в утробу.
Пока я не оказался внутри целиком.
Нечем дышать… нечем…
И тут, беспомощно глядя сквозь прозрачную слизь, я увидел, что кто — то быстро идет ко мне через кухню. Размытое цветовое пятно…
Мама?
Успеет ли она?
Сумеет ли извлечь меня из этого гнусного создания?
Я смотрел на нее сквозь прозрачное, молочное тело.
Скорее, мама.
Я на последнем издыхании.
Неужели ты не видишь, что я здесь, в этой массе?
Скорее.
Я видел, как она подбежала к чудовищу. Видел, как уставилась вниз, прижав ладони к вискам.
Вытащи меня, мама! Скорее вытащи! — мысленно молил я.
Но нет.
Она просто стояла. Стояла и наблюдала, как я испускаю последний вздох.
28
— Вставай, Марко, — приказала мама. Она опустила руки и уперлась ими в бока. — Вставай, — повторила она. — Ты что на полу делаешь?
— А? — выдохнул я. — Мам, помоги! Я завяз в этой твари! Не могу дышать!
Она смотрела на меня, хмурясь и качая головой.
— Марко, вот сейчас точно не время для дурацких игр. Не соизволишь ли подняться с пола?
ИГРЫ?!
— Неужто не видишь? — крикнул я. — У Кейта башка исчезла, и он превратился в здоровенный ком слизи, а я пытался сбежать, и он меня проглотил, и я…
Она отвернулась и направилась к раковине. Я услышал, как хлынула вода.
— Мам?
— Я начинаю беспокоиться о тебе, Марко, — тихо, но твердо сказала она. — Ты теряешь чувство реальности. Сейчас же встань. Я не желаю, чтобы ты катался по полу, как младенец!
Я сел и огляделся.
— Эй!
Никакого склизкого чудища на куне не было.
Обеими руками я потер пол. Пол был идеально чистый и сухой.
У меня очередной сон, сказал я себе.
Ком слизи не настоящий. Нашей схватки на лестнице не было. Все это безобразие мне приснилось.
Вовсе я не сижу на полу в кухне. Я лежу в своей постели и вижу все это во сне.
А теперь я намерен проснуться и прекратить это.
Проснись! Проснись, Марко! — скомандовал я себе.
Я поднялся на ноги. Стоя у раковины, мама пила воду из высокого стакана.
Проснись, Марко!
Если это сон, почему я не могу вырваться из него?
Я повернулся и треснулся лбом о шкаф.
— ОУ! — голова взорвалась болью, отдавшейся разом в затылок и подбородок.
— Я не сплю, — пробормотал я.
— Что ты сказал? — спросила мама, повернувшись ко мне.
— Я не сплю, — растерянно повторил я.
— Ну, ты хотя бы встал, — сказала мама, изучающе глядя на меня. — Голова не болит?
Еще бы ей не болеть, если я стукнулся о шкаф! Но я сказал:
— Нет. Я в порядке.
А потом бросился прочь из кухни. Мне требовалось вырваться оттуда. Остаться одному и поразмыслить над всем этим.
— Марко? — окликнула мама.
Но я не вернулся. Я взлетел вверх по лестнице, ворвался в спальню и с грохотом захлопнул за собой дверь.
— Марко, смотри на все проще, — сказал голос.
Ахнув, я поднял глаза на кровать. Кейт восседал на одеяле, скрестив ноги, и держал в руках подушку.
— Садись, — сказал он, указав мне на стул. — Сделай глубокий вдох. Расслабься. Мы прекрасно проведем время… до конца дней твоих.
29
— Мне снится? — спросил я слабым голосом.
Вместо ответа Кейт указал на стул.
— Сядь, — приказал он.
Я взглянул на дверь, думая о побеге.
Но внезапно почувствовал себя слишком измученным, усталым и вымотанным.
Ноги отказывались подчиняться. Меня всего трясло.
— Как же я устал, — простонал я. — Ты победил. Твоя взяла.
Он с улыбкой показал на стул.
Я плюхнулся на него с тяжелым вздохом.
— Мне тебя не одолеть, — сказал я устало. — Я уж и не знаю, сон это, или явь. Сил выяснять это у меня нет.
Его улыбка стала шире. Улыбка победителя. Его темные глаза сияли.
— Твоя взяла, — печально повторил я. — Сделаю все, что хочешь.
Он вскочил, подошел ко мне и потрепал по плечу, как собачонку.
— Смышлёный мальчик, — сказал он. Он стоял передо мною, скрестив на груди руки, и улыбка словно застыла на его лице. — Я знал, что сумеешь врубиться в ситуацию. Потому что ты смышлёный мальчик, Марко.
Я опустил голову. Видеть больше не мог эту наглую ухмылочку на его физиономии.
— Я знаю, что ты очень хорошо будешь обо мне заботиться, — продолжал Кейт. — Я знаю, что ты будешь делать все, что я прикажу. Всю жизнь.
Он вдруг развернулся и направился к двери.
— Ты куда? — слабо спросил я.
— Я в подвал, — ответил он. — Где я живу. И знаешь, что я там буду делать?