Страница 7 из 10
– Присаживайтесь. Не желаете ли выпить коньячку с дорожки? – все так же улыбался и коверкал русский язык кавказец.
– Не откажусь, – согласился Фурцев, решив потянуть время.
Указав на кресло у журнального столика, мужчина спохватился:
– Кстати, меня зовут Заурбек Адамович. Если хотите, можем сразу перейти на «ты».
Капитан-лейтенант сел в кресло, мимолетно огляделся.
Два амбала остались стоять возле выхода. Столик был скромно сервирован для деловой встречи: бутылка коньяка, пара коньячных бокалов, тарелка с фруктами и пепельница. В углу гостиной беззвучно мерцала небольшая телевизионная панель, которую пару лет назад Игорек преподнес Татьяне в подарок на день рождения.
«Да, на ментов ребята не походят, но работают под прикрытием полиции, – снова отметил он про себя. – Значит, бандиты. И им определенно что-то от меня нужно…»
– Можем и на «ты», – потянулся он за своим бокалом. – Но хотелось бы прежде узнать: кто ты?
Кавказец неторопливо глотнул коньяк.
– Об этом позже – сразу после того, как ты дашь согласие немного поработать на меня.
– Поработать? Кем?
– Брось, Игорь, мне известно о тебе все.
– Что значит «все»?
– Я изучил твою биографию и личное дело – от первой до последней страницы. Могу вкратце пересказать.
Фурцев не ответил.
– Что ж, слушай, – вполне доброжелательно улыбнулся незнакомец. – Только я опущу твою юность – там ничего занятного нет.
– Валяйте…
– После окончания Военно-морского училища имени адмирала Макарова ты служил в спасательной бригаде под Владивостоком. Потом, как одного из лучших пловцов, тебя зачислили в штат «Фрегата», где ты и проходил службу до последнего времени. Короче говоря, мне хорошо знакомы все ступени твоей карьеры. Более того, я даже знаю поименно всех девочек, с которыми ты близко общался в последние лет пять-шесть. Кстати, хозяйка этого дома – кажется, Татьяна – оказалась крепким орешком! Ни за какие посулы не хотела о тебе рассказывать.
– Что с ней? – глухо произнес Фурцев.
– Не волнуйся – она в порядке. Я не желаю зла ни тебе, ни ей, ни ее брату.
– Где она?
– Показывает моим людям местные достопримечательности. Вернется сюда сразу, как только мы договоримся. Более того, если ты дашь согласие, я оставлю тебя с этой красавицей, выплачу неплохой аванс и займусь изготовлением новых документов. Ты ведь именно это хотел попросить у ее брата, верно?
Несколько секунд Фурцев изумленно глядел на визави.
Каким образом незнакомец получил доступ к личному делу боевого пловца из засекреченного «Фрегата»? Откуда он знает о многочисленных подружках и о Татьяне? Ведь о них нет ни строчки даже в личном деле! А самое главное, как он смог просчитать его намерения?..
– Что вам от меня нужно? – облизнул он сухие губы.
– Всего лишь согласие на мое предложение поработать, – терпеливо повторил кавказец.
– А если я не соглашусь?
Заурбек Адамович поднялся с кресла, медленно подошел к окну гостиной и, отодвинув штору, выглянул на улицу.
– Если не согласишься, поедешь в Москву с ментами. Вон они стоят, родимые, – ждут окончания наших переговоров. Они ведь ради «галки» в графе «задержания» из шкуры вылезут. А господин в судейской мантии накинет тебе за попытку побега, и получишь ты вместо обещанных следователем трех-четырех лет все шесть или восемь. Ну, так как, Игорь Федорович?
Игорь Федорович раздумывал около минуты. За это время он успел подойти к соседнему окну и посмотреть сквозь мутноватое стекло. За забором перед воротами все так же стоял полицейский «уазик», возле его открытых дверок курили и о чем-то переговаривались трое сотрудников полиции.
– Что за работа? – спросил он, возвращаясь к столику.
– Ничего сложного – несколько погружений на глубину около двухсот метров. За это ты получишь очень приличную сумму в долларах или евро и новый паспорт гражданина любой страны.
– Любой?
– Какой пожелаешь. Для меня и моих связей – это дело двух-трех дней.
Игорь тяжело вздохнул: в конце концов, предлагаемый кавказцем вариант был гораздо лучше поселения в СИЗО или колонии общего режима и немного приятнее пучины неизвестности, в которую обрекал вариант с изготовлением липовых документов братом Татьяны.
– Хорошо, – выдавил он. – Я согласен…
Глава третья
Российская Федерация,
Баренцево море
Около месяца назад
– Скат, я – Ротонда. Как меня слышно?
– Ротонда, я – Скат, связь в норме.
– Как условия?
– Видимость в норме, температура в верхнем слое одиннадцать градусов, слабое южное течение.
– Понял.
– Приступили к погружению.
– Удачи…
Позывной Скат присваивается старшему рабочей смены. Если под водой одновременно находятся две смены – Скатом остается работающая на глубине пара, а та, что выше, зовется Барракудой. Ротонда всегда остается Ротондой, ибо это – позывной руководителя спуска, который всегда находится на берегу или располагается на палубе судна.
Моя пара идет в воду последней, а посему я сижу у гидроакустической станции и контролирую спуск по докладам Георгия Устюжанина. Погружение идет по плану без каких-либо отклонений.
– Ротонда, я – Скат. Глубина сорок, видимость хорошая, – информирует он.
– Объект видишь? – интересуюсь я.
– Панель включена, объекта на экране пока нет.
Жаль. Стало быть, придется поискать. Впрочем, Жора наверняка производит погружение, не выпуская из виду фал сигнального буя. Искать затонувшее судно придется в том случае, если буй сброшен рыбаками траулера не совсем точно над целью.
В своей работе мы используем панель «P-SEA». Панель имеет цветной экран, отображающий хорошую картинку со сканирующего гидролокатора кругового обзора. Прибор немного тяжеловат – в воде его вес составляет около трех килограммов, зато он отлично видит в радиусе до сотни метров: рельеф подстилающей поверхности, движущиеся и статичные объекты, относительно крупные предметы, группы водолазов… Все это пеленгуется и графически отображается на экране с выводом данных о геометрическом размере объекта, дистанции до него, пеленге, высоте расположения над грунтом. Навигационно-поисковая панель – настоящая палочка-выручалочка для нашего брата, особенно при затрудненной видимости под водой или при выполнении скрытных задач, когда высовываться на поверхность опасно.
– Ротонда, я – Скат, – снова зовет друг.
– Скат, Ротонда на связи.
– Достигли дна. Наблюдаем якорь фала. Траулера поблизости нет.
– А на экране панели?
– Тоже пусто.
Ну, вот и первые сложности. Вспомнив о течении, я советую сместиться первой паре к северу.
Через несколько минут раздался радостный голос Георгия:
– Ротонда, есть контакт! Лежит, родимый, в двухстах метрах от якоря с фалом.
– Скат, как температура?
– Терпимо. На глубине, по показанию компьютера, семь с половиной градусов, – бодро рапортует Георгий. – Сейчас осмотрим «рыбачка» и потихоньку пойдем наверх…
Благодаря жаркому лету температура воды в Баренцевом море держится вполне сносной. Семь с половиной градусов – не самый худший вариант из тех, что нам доводилось испытывать на собственной шкуре. Многослойные гидрокомбинезоны мембранного типа в сочетании с толстым тинсулейтовым нательным бельишком неплохо спасают от холода, но чертовски затрудняют движение. Работать на глубине в такой одежде тяжело, неудобно и утомительно, поэтому смены сокращены до минимума.
Через несколько минут динамик станции снова гудит голосом товарища:
– Ротонда, я – Скат. Осмотр закончили, приступаем к подъему.
Мы настолько давно знакомы с Георгием, что я легко распознаю его настроение по интонациям. На этот раз он чем-то расстроен.
Интересуюсь, забыв про формальности радиообмена:
– Что там, Жора?
– В двух словах не опишешь. Расскажу на поверхности…
Самая неприятная из картин Репина, – поднявшись с катера на борт корабля, говорит Устюжанин. – Глубина подтвердилась – около ста метров, но дно неровное. Вероятно, в этом месте донное возвышение, а вокруг него рельеф резко уходит вниз. Траулер стоит на ровном киле на самом краю довольно глубокой впадины. Обойдя его со всех сторон, я даже удивился, почему он не сполз в нее сразу. Осматривая корму, понял: лопасти гребного винта пропахали ил до твердого скального грунта, зацепились за скалу и удержали судно от дальнейшего падения.