Страница 3 из 8
Дальнейшие события развивались стремительно. Спустя всего лишь полчаса после того, как судовой инспектор покинул гидрографическое судно, на палубе появилась целая делегация в разноцветных униформах: таможенники, пограничники и почему-то полицейские. Держались они неприветливо, подчеркнуто официально. Их лица не предвещали экипажу ничего доброго.
После поверхностного таможенного досмотра и пограничных формальностей всю команду, двадцать четыре человека и пострадавшего ученого, выгрузили на берег. Мишу Щетинина, правда, тут же отправили в больницу; все-таки брать ответственность за смерть иностранца портовым властям не хотелось. Остальных же моряков препроводили не в портовую гостиницу, как того следовало ожидать, а в местный полицейский участок, где и разместили по камерам следственного изолятора, предварительно выгнав оттуда всех наркоманов, бомжей и портовых воришек.
Ситуация приобретала весьма скверный оборот. Кэп, сидевший в одной камере со старпомом, лихорадочно прикидывал, что делать дальше. По всем юридическим нормам российским морякам следовало немедленно потребовать представителя российского посольства и соответствующую правовую помощь. Однако полицейские, сославшись на позднее время, пообещали сделать это только утром.
– Что называется – влипли, – уныло констатировал Равиль, ворочаясь на жестких нарах. – Я вообще не понимаю – с чего это они на нас так наехали? Вон, всего лишь три месяца назад заходили в этот же самый порт – так едва ли пылинки с нас не сдували!
– По формальным признакам нарушение госграницы имело место, – отозвался Горецкий. – Однако по Морскому праву виноваты они, как ни крути. В подобных случаях портовые инспекторы обязаны составить протокол: мол, навигационные приборы и средства связи вышли из строя, машина тоже, судно потеряло плавучесть, ну, и так далее. Информировать о заходе в территориальные воды не могли, определить свое местонахождение – тем более, не говоря уже о том, чтобы дать международный радиосигнал бедствия.
– Кстати, сигнал бедствия мы давали при заходе в порт – и флажками, и дымовыми ракетами, – напомнил старпом.
– Да помню, помню… Ладно, давай спать, и так больше суток на ногах. Думаю, утром тут появится наш консул, и тогда все более или менее прояснится.
– Так, эти пакеты с белым порошком аккуратно раскладываем вот тут. – Молодой чернявый мужчина с физиономией прохиндея суетился в капитанской каюте. Аккуратно выложив объемные целлофановые пакеты с белым порошком, он обернулся к оператору: – Освещение наладил? Ракурс подходящий? Думаю, снимем с первого же дубля…
Вот уже полчаса в капитанской каюте «Астрахани» хозяйничали телевизионщики из информационно-аналитической программы «Звезда Востока» – крупнокалиберного идеологического орудия местного президента. Шакалы пера и акулы голубого экрана готовили «постановочные» кадры для новостийной передачи. Кадры эти и должны были изобличить русских моряков не только в сознательном нарушении государственной границы, но и в других, куда более страшных грехах…
Дождавшись, когда на корпусе видеокамеры погаснет красный индикатор, журналюга взял в руки микрофон и с подчеркнуто доверительными интонациями в голосе произнес:
– Итак, мы находимся в каюте капитана гидрографического судна «Астрахань». Того самого капитана Арсения Горецкого, который утверждает, что «Астрахань» якобы попала в шторм и якобы, получив значительные повреждения, была вынуждена нарушить наши территориальные воды и запросить помощи. Однако русский капитан почему-то умолчал об истиной цели визита. – Рука журналиста, эффектно описав полукруг, уперлась в целлофановый пакет с белым порошком. – Наши таможенники обнаружили в его каюте несколько килограммов так называемых «тяжелых наркотиков». Этого шайтанского зелья вполне достаточно, чтобы подсадить на иглу как минимум половину взрослого населения нашего города. Русские, которые ежедневно клянутся нам в дружбе и добрососедстве, привезли для нашей молодежи смерть, слезы для наших матерей, горе для наших сестер…
Спустя несколько часов запись репортажа из порта вышла по всем новостийным телеканалам с пометкой «Срочно!». Монтаж видеозаписи был выполнен с типично азиатским коварством. Несколько крупных планов «Астрахани» (неповрежденная корма и ходовая рубка) должны были внушить зрителю мысль: мол, русские моряки соврали – сославшись на шторм и якобы поврежденное оборудование, без спросу вошли в порт. Кадры с белым порошком должны были навести на мысль, что истинной целью визита была контрабанда наркотиков в особо крупных размерах. Журналистский комментарий, выполненный в эмоционально-доверительной манере, свидетельствовал: отец-президент не спит, его спецслужбы тоже, скверна изобличена и будет выжжена каленым железом.
Естественно, подавляющее большинство телезрителей поверило репортажу сразу и безоговорочно: ведь население республики в основном составляли добрые и наивные декхане-хлопководы. И никто из них так и не задался вопросом: а для чего, собственно, экипажу «Астрахани» было врать про шторм и потерю плавучести, если они могли войти в территориальные воды их республики на совершенно законных основаниях? Что и неудивительно: ведь телевидению в основном верят безграмотные…
Однако телевизионщики умолчали о главном. Приблизительно в то самое время, когда профессиональные фальсификаторы раскладывали в каюте Горецкого пакеты с зубным порошком, изображавшим «тяжелый наркотик», в рубках «Астрахани» орудовали офицеры местного Министерства государственной безопасности. Их интересовало абсолютно все: судовой журнал, карты, лоции. Но особенно – специальная геолого-разведочная аппаратура с электронными и химическими анализаторами, а также пробы донного грунта и придонной воды, сделанные Мишей Щетининым при помощи этих самых анализаторов.
Тут, правда, спецслужбистов ожидала досадная неожиданность. По инструкции, принятой в подобных случаях, все эти данные тут же надежно шифруются. Ведь результаты исследований гидрографических служб являются служебной тайной. Взломать шифры «с ходу» у охранки, естественно, не получилось. Шифры знал только российский ученый, однако, прооперированный несколько часов назад, он находился в бессознательном состоянии и вряд ли мог бы им помочь.
К обеду из столицы прибыл советник российского посольства. Но к задержанным морякам его не пустили – мол, понимаете ли, вашим соотечественникам вменяется тяжелейшее преступление, в нашей республике за контрабанду наркотиков вообще полагается смертная казнь, идут оперативно-следственные действия, потерпите несколько часов, и мы представим вам ваших сограждан, а заодно и неоспоримые доказательства их вины.
Тем временем в изоляторе временного содержания вовсю шла обработка российских моряков – мол, признавайтесь, шакалы, и насчет злонамеренного нарушения границы, и насчет наркотиков, а то совсем плохо будет; ваша страна от вас уже отказалась, чтобы не дискредитировать собственный Морфлот на международной арене. И хотя того же Горецкого крутили самые опытные следователи местных спецслужб, решить вопрос кавалерийским наскоком не удалось. На длительные допросы просто не оставалось времени, а применять к морякам пытки не поступило команды. А потому российскому дипломату просто продемонстрировали видеофиксацию обыска в капитанской каюте: вот вам наркотики, вот вам тайник для их транспортировки, вот вам протоколы обыска, вот подписи понятых. Так что все сходится, за подобные вещи положены арест и следствие.
– Но вы не волнуйтесь, – лицемерно заверили дипломата. – Делом занимаются лучшие следователи Министерства государственной безопасности, они наверняка во всем разберутся. К тому же оно на особом контроле нашего президента. Степень вины ваших моряков может решить только суд, как это и принято в цивилизованных странах.
Российский дипломат, естественно, не поверил ни заверениям, ни видеозаписи, ни протоколу: ведь и у местного Министерства государственной безопасности, и уж тем более у президента-диктатора, безраздельно правившего страной, была самая незавидная репутация даже в Средней Азии. Уже к вечеру российский МИД отправил гневную ноту по поводу случившегося – мол, требуем независимого международного расследования, а главное – немедленной встречи с задержанными моряками «Астрахани» и снятия ареста с самого гидрографического судна. Однако на Востоке подобными заявлениями трудно кого-нибудь смутить. Формальный ответ прозвучал в лучших традициях азиатских деспотов: мол, мы обязательно организуем и встречу с задержанными, и снимем арест с «Астрахани», но не теперь, ведь у нескольких членов экипажа обнаружена опасная инфекция, которая может перекинуться на все население портового города, ваши моряки согласно международным санитарно-эпидемиологическим нормам проходят карантин, судно дезинфицируется, так что как только, так сразу.