Страница 6 из 9
Грохот оглушил всех, кто участвовал в схватке. Пули ротного пулемета пробивали людей Трофима и вязли в других. Одного из них, приблизившегося слишком близко, штурман, на мгновение прекратив стрелять, ударил ногой. Где-то в углу клацнули затворы. Кто-то из разведчиков успел перезарядить автоматы. Держа пулемет на ремне и нажимая на спуск, чтобы отсекались по три патрона, Пловцов дико закричал и бросился к входу.
Уже слышались свист и крики за его спиной. Ножи сверкали в свете факелов, и в лицо штурмана, словно из детского водяного пистолета, ударяли струи крови. Бой шел на каждом квадратном метре площади. Зарычав, как зверь, Пловцов нажал на спуск и пошел вперед. Пламя лучами выбивалось из дульного среза, и в его свете штурман видел, как перед ним словно подкошенные валятся с ног люди Трофима. Пули разрывали их плоть, клочки окровавленной одежды, сгустки, брызги – он видел все это, упрямо шагая вперед и уже не рыча, а крича на последнем вздохе.
Его вопль активизировал бойцов до предела. Закричав, разведчики бросились в последнюю атаку. Три или четыре автомата стреляли в нападавших в упор. И через мгновение в комнате стало нечем дышать. Пороховая гарь, как выхлопные газы в гараже, выталкивала всех желающих выжить наружу…
В дверях, круша препятствия на пути, разведчики добивали раненых прикладами, ножами или просто руками… Остатки гвардии Трофима бросились вон. На полу «спортзала» остались лежать около двух десятков трупов и не менее трех десятков агонизирующих и молящих о помощи людей.
Вырвавшись наружу и почувствовав свежий воздух, Жулин быстро оценил обстановку. Наступала минута, когда нужно было полностью завладеть инициативой. Только захват Трофима, Николая и преданных им людей мог означать победу. Остановись бойцы сейчас – и следующее нападение произойдет уже через час. Людей у Трофима хватит, и он их, кажется, не жалеет.
В любом другом случае Жулин употребил бы выражение «правительственное здание». Но смешно и забавно, несмотря на пропитанную кровью одежду, произносить здесь эти слова вслух. Но смысл был тот же – почта, телеграф, банк… В городе не было ни почты, ни телеграфа, ни банка, но были места, что-то вроде греческой агоры и чертог властелина. Их-то и следовало захватить в первую очередь, пока есть силы, пока поступательное движение атаки не вызывало желания окопаться…
– Сергей! – прокричал прапорщик Пловцову. – Возьми Баскакова, Татарина и Крика! Нужно выяснить, где эти сволочи прячут Маслова!..
Сам прапорщик с Лоскутовым, Ермоловичем, Мамаевым и Ключниковым решил атаковать укрытие Трофима. Но прежде необходимо было найти раненого разведчика.
Разойдясь у самого выхода из «спортзала», напоминающего теперь братскую могилу, две группы направились в противоположных направлениях. И теперь место их нахождения можно было определить только по автоматным очередям. Где-то ухнула граната. И снова – выстрелы…
Из-за угла дома появился Трофим. Он быстро пересек улочку и замер перед входом в «спортзал». Потом наконец заглянул внутрь и, оценив масштаб случившегося, пошатнулся и стал растирать лицо руками. Когда же спокойствие вернулось к атаману, он зловеще улыбнулся и развернулся.
– Добро пожаловать в ад…
3
Через час после инъекции в палату Стольникова зашли двое. Они были в белых халатах, аккуратная стрижка выдавала в них военных врачей, медики поздоровались и разместились напротив. Тот, что постарше, сел на стул у тумбочки, тот, что помоложе, принес с собой табурет. Стараясь не выдать напряжения, которое не покинуло его после короткого сна, Саша бросил взгляд на часы, спустил ноги с кровати и вяло окинул гостей взглядом. Чисто выбритые, ногти – ухоженные. Было вообще не похоже, чтобы они имели какое-то отношение к оружию и правилам его использования. Хирургов и военврачей, выковыривающих из тел пули, он видел не раз – то есть это врачи, но не хирурги. Стольникову хватило одного взгляда, чтобы понять: за тот час, что он спал, откуда-то издалека прибыли по его душу мозгоправы. Откуда? Из Моздока? Вряд ли. Скорее, из Владикавказа. Чем дальше от Грозного, тем меньше хирургов и больше психологов. Самое большое количество психологов в Москве.
– Как вы себя чувствуете?
– Кто вы и что вам от меня нужно? – Стольников решил сразу дать понять, что играть он по их правилам согласен, но считаться с ним следует.
– Мы врачи. Вы много пережили, поэтому сейчас пытаемся понять, способны ли вы дальше выполнять свои обязанности.
– Откуда вы знаете, что я пережил?
Ситуация складывалась таким образом, что больной начинал задавать вопросы врачам. Это было явно против правил. Перекинувшись двумя фразами, Стольников успокоился: если хочешь дать понять психу в белом халате, что ты здоров, будь немного психом тоже. Это сближает.
– Послушайте, – тихо проговорил пожилой доктор, – мы на вашей стороне. Мы работаем от имени ФСБ, да. Вам следовало вести себя с этими людьми более уравновешенно. Но нас больше интересует не цель, с которой мы сюда доставлены, а ваш рассказ.
Капитан дотянулся до тумбочки, взял стакан и сделал несколько глотков воды. Самый лучший способ убедить людей в твоем спокойствии – это сделать несколько ровных глотков. Кто часто смотрит через экран телевизора на трибуны, тот знает. Стольников телевизор смотрел редко, но природа его существа сама подсказывала правильные решения.
– Двадцать восемь лет назад здесь появился человек, который утверждал, что он из Другой Чечни.
«Только не смотреть сейчас в их сторону, – решил Саша. – Пусть рассказывает дальше».
– Этот человек, – продолжал говорить молодой врач, – вскоре умер. Он не смог пережить увиденного. Его приводил в трепет даже лосьон для бритья. Но его рассказ удивительным образом был похож на ваш. С той лишь разницей, что вы пришли оттуда, будучи человеком этого мира, он же оказался здесь новичком.
Пожилой положил коллеге руку на колено.
– Александр Евгеньевич, прежде чем начать говорить с вами на эту тему, нужно соблюсти неприятную процедуру. Нам нужно убедиться, что вы адекватны. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Это первый вопрос теста?
– Все верно, мы зададим вам еще несколько вопросов, – проговорил молодой и распахнул принесенную с собой папку. – Сколько людей проживает на планете Земля в данный момент?
– Шесть с половиной миллиардов.
– Хорошо. Продолжите, пожалуйста, эти строки: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…»
– Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты. Вижу, срезать меня на экзамене у вас нет желания?
– Как связаны Архимед и ванна?
– Он там дрочил?
– Александр Евгеньевич, вы что, не понимаете, что от ваших ответов зависит наш отчет для ФСБ?
– А вы не понимаете, что меня ждут десять моих людей? Еще живых – вы меня понимаете?
– Понимаем, – согласился пожилой и поправил на носу очки. – И все-таки как связаны Архимед и ванна?
– Долбаный Архимед лег в долбаную ванну и понял, что вытеснил такой объем долбаной воды, какой объем занимало его долбаное тело! Дальше!
– Вы испытывали когда-нибудь страх?
– Я его всегда испытываю.
– Но вы можете вспомнить, когда страх едва не прикончил вас? – вмешался молодой.
– Пожалуй.
– Только… – пожилой снова поправил очки. – Я прошу вас – спокойно. Мы делаем свою работу. Помогите нам. Хорошо?
– Хорошо.
– В тот день, в феврале девяносто пятого, была отвратительная погода. Двадцать второго февраля, как раз перед праздником, шел сначала дождь, потом повалил снег. К вечеру у меня зуб на зуб не попадал, бойцы замерзли не меньше моего. Как ночь провели – не помню. Или вспоминать не хочется – так вернее будет… С собой были спальные мешки, и к утру они все стали насквозь промокшие…
Саша выдвинул ящик, вытащил пачку сигарет, оставшуюся после визита Удальцова, закурил.
…Солнце поднялось из-за гор, и впервые за ночь старший лейтенант Стольников улыбнулся. Боевое охранение стояло всю ночь, но он все равно не сомкнул глаз, то и дело поднимался, чтобы проверить посты. Курил сигарету за сигаретой, хотя всего неделю назад бросил курить. А перед этим выходом не удержался, засмолил…