Страница 73 из 148
ЗАКОН О ВОЗНАГРАЖДЕНИИ РАБОЧИХ 327
жавное правительство выступает с несравненно большею щедростью. Так и должно, конечно, быть с точки зрения общей тактики самодержавия, с точки зрения «правильно понятых» полицейских интересов. Западноевропейские демократы, искушенные уже всяческим опытом по части борьбы с полицейским государством, давно окрестили его политику словами: пряник и плеть. Пряник — это подачки революционным классам, это — уступки экономические, имеющие целью внести раздор в эти классы, привлечь часть их на свою сторону, заставить поверить в искренность и дружелюбие буржуазного правительства к пролетариату. Плеть — это полицейская травля всех тех, кто не имеет сам доверия к правительству и сеет дальше недоверие, плеть — это обуздание всех тех, кто стремится к полной свободе и самостоятельности рабочего класса, его союзов, его собраний, его газет, его политических учреждений и органов.
Закон о фабричных старостах дает рабочим представительство, которое могло быпослужить им против буржуазии и правительства. Поэтому представительство так искажается и стесняется, чтобы пользу из него могли извлечь только шпионы или хотя бы главным образом шпионы. Поэтому от представительства рабочих, провозглашенного законом, на самом-то деле, в практическом применении, остается, как от Тришкина кафтана, один ворот. А ворот нужен для того, чтобы за «ворот» тащить в участок злосчастного «старосту». Наоборот, закон о вознаграждении рабочих ни малейшим образом не затрагивает их политической самодеятельности, и тут можно быть, значит, пощедрее. Тут безопаснее можно выступить в роли «реформатора», а выступить надо,ибо растущее рабочее движение надвигается все более и более грозно. Бюрократическая машина начала работать двадцать леттому назад над законопроектом об ответственности предпринимателей. Десять лет этот законопроект разрабатывали; наконец, особая комиссия его одобрила, и в 1893 году проект был опубликован и внесен в Государственный совет... для того, чтобы вернуться опять
328 В. И. ЛЕНИН
под сукно еще на десяток лет! «Медленнее спешить», кажется, уже было нельзя, и законопроект, вероятно, еще десяток-другой лет пространствовал бы по министерствам и канцеляриям, если бы рабочий класс России своим натиском не встряхнул всего самодержавия.
И вот законопроект, кое в чем еще и еще раз ухудшенный, стал, наконец, законом. Для оценки этого закона сличим его с тем, что требуется в нашем проекте партийной программы: «рабочий отдел» этой программы должен быть для нас именно руководством в деле пропаганды и агитации. И только сличая отдельные пункты и требования нашей программы с современной действительностью и с попытками правящих классов реформировать ее, никого не обижая, — мы в состоянии будем, с одной стороны, полнее и конкретнее уяснять себе и массам смысл и значение нашей программы; с другой стороны, уяснять недостатки действующих законов; с третьей стороны, уяснять себе на деле, на фактах, до какой степени, при сохранении основы буржуазного строя, осуждены на мизерность результатов все и всяческие реформы.
Наш проект программы требует (§ 7 «рабочего отдела») установления законом гражданской ответственности нанимателейвообще (за увечья и болезни рабочих), т. е. всякого, кто нанимает рабочих, всякого, кто извлекает прибыль из неоплаченного труда других, пользуясь их рабочей силой и не отвечая за гибель или порчу этого товара(рабочей силы) на работе. Между тем новый закон касается исключительно рабочих и служащих «в предприятиях фабрично-заводской, горной и горнозаводской промышленности». Исключены, следовательно, рабочие сельские, ремесленные, строительные, кустари и проч. и проч. Исключено громадное большинство наемных рабочих, трудящихся часто при худших и более опасных условиях; например, строительные рабочие и сельскохозяйственные при машинах страдают от увечий не меньше, если не больше, чем фабричные. Чем же объяснить это исключение? Тем, что вне фабрично-заводской промышленности са-
ЗАКОН О ВОЗНАГРАЖДЕНИИ РАБОЧИХ 329
пог еще не так жмет ногу: рабочее движение грозно проявилось только среди передовых слоев пролетариата, и правительство «заботится» (не о рабочих, конечно, а о подавлении рабочих) только в этой области. Но пролетариат, поскольку он участвует в движении, т. е. сознательный пролетариат, борется не из-за польз и выгод того или иного разрядарабочих, а за весь класс, за все классы, угнетенные капиталистическим строем. Разница между реформами, которых добивается пролетариат, и реформами, которые, как подачки, жалует правительство, выступает тут наглядно.
Далее. Новый закон обязывает владельцев предприятий вознаграждать рабочих только за утрату трудоспособности «от телесного повреждения,причиненного им работами по производству предприятия или происшедшего вследствие таковых работ». Наша программа требует установления ответственности не только за потерю способности к труду вследствие несчастных случаев, но и вследствие вредных условий производство.Новый закон, следовательно, и здесь суживает ответственность нанимателей. Всем известно, какая масса рабочих теряет способность к труду не от несчастных только случаев, не от телесного повреждения, а от болезней, вызванных вредными условиями производства. Никакая борьба с этими вредными условиями путем всяких правил и предписаний не приводит ни к чему, если хозяева не отвечают за потерю рабочими трудоспособности от болезни. И, спрашивается, какая разница по существу между тем случаем, когда машина отрезывает у рабочего ногу, и тем случаем, что рабочий отравляется ядом фосфора, свинца, краски и т. п.? Разве медицинская паука не создала уже целого отдела болезней профессиональных, болезней, происхождение которых от вредных условий работы выяснено и доказано как дважды два — четыре? Но буржуазия и буржуазное правительство руководятся не логикой, не здравым смыслом, а грубой корыстью: за несчастные случаи придется заплатить меньше, чем за увечья плюс болезни от вредной обстановки. А все дело именно
330 В. И. ЛЕНИН
в том, чтобы заплатить поменьше, а не в «обеспечении» рабочих.
Новый закон освобождает рабочего от обязанности доказывать, что потеря трудоспособности произошла по вине капиталиста. Это — шаг вперед, по сравнению с прошлым, несомненно. Но — русское правительство не может делать ни в чем шагов вперед без «но»! — но нанимателям зато позволено доказывать не только наличность злого умысла самого потерпевшего, но и «грубой неосторожности его (потерпевшего), не оправдываемой условиями и обстановкой производства работ». Это добавление в значительной степени парализует установление действительнойответственности, а, — при известном составе наших судов из чиновников, карьеристов и буржуазных педантов, — может парализовать применение закона и совершенно. Что значит «грубая неосторожность», — это совершенно неопределенно и неопределимо. Какие условия и в каких пределах оправдывают грубую неосторожность и какие нет, — об этом целиком предоставлено судить усмотрению чиновников. Капиталисты всякую «неосторожность» рабочего всегда считают и будут считать грубой и неоправдываемой, и в доказательство такого мнения капиталист всегда найдет вдесятеро больше свидетелей и «ученых» защитников (постоянные юрисконсульты все равно уже получают от заводов годовое содержание!), чем рабочие. Введение в закон всего этого пункта о грубой неосторожности есть грубая уступка фабрикантской корысти: рабочие не добровольно попадают под машины, а всегда по неосторожности, но дело в том, что нельзя быть осторожнымпри 10—11-часовой работе среди плохо огражденных машин, в плохо освещенной мастерской, среди шума и грохота, с притуплённым работой вниманием, с взвинченными непосильным напряжением нервами. При таком положении дела лишать увечного рабочего вознаграждения за грубую неосторожность — значит наказывать рабочего еще и особо за то, что он позволяет капиталистам бессовестно себя эксплуатировать.