С сердцем не в ладу

— Дома?

— Ну конечно.

Она присела на подлокотник кресла.

— Завтра здесь будет полиция. Все опечатают… И его квартиру тоже. Завтра будет поздно, надо идти сейчас. Который час?

— Четверть одиннадцатого.

— Можно рискнуть!

Она покачнулась и оперлась о край стола.

— Ну ладно, не время впадать в истерику. Пошли.

Она присела около трупа и обшарила карманы, стараясь не прикасаться к нему.

— Помочь тебе? — спросил Лепра.

— Нет… Помолчи… Если ты будешь молчать, я все сделаю сама.

Связка ключей оказалась в кармане брюк. Ева вынула ее осторожными рывками и протянула Лепра. У нее уже не было сил подняться.

— Возьми, — выдохнула она.

Он довел ее до кресла, и она рухнула в него, закрыв глаза.

— Ничего, ничего, — наконец прошептала она. — Это так низко — обыскивать мертвеца!

Она выпрямилась, опираясь на подлокотник, и посмотрела на тело.

— Бедный старик! Дорого обходится дружба Мориса!

Она, пятясь, вышла следом за Лепра и закрыла за собой дверь. Они тихо спустились, перешли улицу и замедлили шаги только у бульвара. Ева тяжело повисла на руке Лепра.

— Это недалеко, — сказала она. — Улица Сент-Огюстен. На третьем этаже. Я там была несколько раз с мужем. Дай мне сигарету. Вид у меня как у шлюхи. Тем лучше.

Он дал ей прикурить, закрыв пламя ладонями, увидел, как мелькнули под румянами мелкие веснушки на скулах. Но у него не возникло никакого желания поцеловать ее. Ева вновь взяла его под руку.

— Кому было выгодно убить его? — сказала она. — Он оставался последним в нашем списке.

— Я тоже не могу понять. Теперь, когда он мертв, про пластинки не знает никто.

— Может, мы ошибаемся. Его могли убить по неизвестным нам причинам. И мы найдем пластинки у него дома.

Они говорили автоматически, только чтобы нарушить безмолвие, царившее на улицах, и заговорить страх. Но он заставлял дрожать их голоса, делал неуверенной походку. Они шли, точно пьяные. Ева отдала свою сигарету Лепра.

— Докури. Меня мутит… Ключи у тебя?

— Да.

— Это угловой дом.

Они прошли мимо дома, оглянулись и только потом вернулись к подъезду. У консьержки горел свет, но никого не было. Через стекло видна была открытая дверь, ведущая, наверное, в кухню.

— Я пойду первым, — сказал Лепра.

Он вошел уверенным шагом, пересек прямоугольник света перед входом. Махнул Еве. Она присоединилась к нему.

— Дальше, — сказала она.

Лепра сделал в темноте шаг наугад и нащупал ступеньки.

— На третьем. Тут на этажах по одной квартире.

Поднявшись на площадку, Лепра чиркнул зажигалкой.

— Попробуй плоским ключом, — сказала Ева.

Дверь тут же подалась. Они молча закрыли ее, и Ева повернула выключатель. На стенах зажглись тяжелые кованые бра.

— Внизу есть соседи. Нельзя, чтобы они нас услышали, — сказала Ева.

Она сняла туфли. Лепра последовал ее примеру и посмотрел на часы.

— Скоро одиннадцать.

— Рабочий кабинет там, — показала рукой Ева.

Они прошли через огромную гостиную, их тени отразились в венецианском зеркале. Лепра задел этажерку, и с роз, стоящих на ней, посыпались лепестки. Свет из передней почти не доходил сюда. Ева шла на ощупь.

— Это здесь, — сказала она. — Надеюсь, ставни закрыты.

Она скользнула в соседнюю комнату. Скрипнула половица, другая.

— Иди сюда.

Лепра вошел. Настольная лампа отбрасывала яркий свет на большой старинный письменный стол. Смутно освещенное лицо Евы казалось маской.

— Займись книжным шкафом, — сказала она. — Я посмотрю в ящиках.

Она бесшумно приступила к делу. Лепра перебирал книги. Ева рылась в бумагах.

— Здесь ничего нет, — сказал Лепра.

— Тут тоже.

Он занялся полкой со стоявшими на ней конвертами с дисками: Стравинский, Шостакович, Гершвин, Бела Барток… Он читал надписи и каждую пластинку подносил к свечу, чтобы проверить запись. На пластинках Фожера одно узкое кольцо дорожки — узнать их было просто.

— Мы даже не знаем, что ищем, — заметил он. — Может, твой муж оставил письма.

— Мы найдем их, — ответила Ева.

— Возможно, Мелио снял сейф в банке.

— Вряд ли.

Она еще раз осмотрела стол. Лепра снова перебрал все диски.

— Один на проигрывателе, — сказала Ева.

Лепра наклонил пластинку, рассмотрел ее.

— Ну? — прошептала Ева.

— По-моему, это то, что нам надо.

— Там есть надпись?

— Нет.

Ева задумалась.

— Чем мы рискуем? — произнесла она наконец.

Она поставила пластинку и опустила иглу.

— Ты с ума сошла!

— Молчи.

Стоя на коленях, она приглушила звук. Кончиком пальца коснулась иглы, в динамиках раздался щелчок, и она сделала еще тише. Они узнали голос Флоранс, но такой слабый, что он казался далеким, нереальным. Почти касаясь друг друга, они склонились над пластинкой, слушая песню. Они ждали другого голоса… Но он так и не прозвучал. Это было и невозможно, потому что Фожер уже умер, когда Флоранс записала «С сердцем не в ладу». Слова, которые произносила Флоранс, звучали душераздирающе… Они были обращены к ним одним, как будто Фожер мог предвидеть, что однажды вечером они будут, сидя рядышком с колотящимся сердцем, затаив дыхание, вслушиваться в эту завораживающую музыку, которая повествовала об их преступлении. Лепра почувствовал на руке что-то теплое. Ева плакала. Он хотел прижать ее к себе. Она мягко отстранилась. Песня подходила к концу, зазвучал припев… пластинка остановилась. Они продолжали слушать.

На пустынной улице остановилась машина. Хлопнула дверца. Лепра выключил проигрыватель и встал. Он сжал лицо руками, словно боялся, что побледнеет. На улице кто-то разговаривал. Хлопнула дверь, голоса зазвучали громче. Их было по меньшей мере трое. Ева бросилась в прихожую и потушила свет. Лепра тоже чуть было не выключил настольную лампу, но испугался остаться в полной темноте. Кто-то на лестнице громко рассмеялся. Голоса приближались. Все ближе и ближе. В проеме двери в кабинет появился силуэт Евы.

— Тихо!

Люди прошли лестничную площадку.

— Он иногда бывает забавным, — произнес голос.

— А девица, когда она опрокидывает бутылку…

Слова стали слышны неразборчиво. Кто-то споткнулся.

— Суббота, — шепнула Ева. — Возвращаются из театра.

Сверху послышалось топанье. Они различили глухой стук закрывающейся двери. Лепра в изнеможении прислонился к шкафу.

— Мы могли бы на них наткнуться, — произнес он; казалось, вместо него говорит кто-то другой.

Они еще подождали.

— Машина точно уехала? — спросила Ева.

— Не обратил внимания.

— Продолжим! Столовая с другой стороны.

Лепра, совершенно сломленный, проковылял за ней, но обыскивать он уже был не в силах. Он был не в себе от страха, усталости, отвращения. Скорее бы эта ночь закончилась! Ева зажгла люстру, быстро просматривая содержимое ящиков. Выдвигает ящик, осматривает, задвигает, выдвигает следующий.

— Еще кухня, — бормочет она.

Лепра сел, обхватил голову руками. Все это походило на кошмарный сон. Господи, если бы хоть закурить! Мучила жажда, он был опустошен до предела.

Сладковатый запах роз душил его. Где-то, как мышь, тихо скреблась Ева, продолжая поиски. Но она ничего не нашла, все это было зря затеяно. Мелио тоже убит неизвестно за что. Снова Лепра глянул на часы, но в такой темноте стрелок не увидеть. Он поднес их к уху. Они шли. Жест был идиотский. Все было до предела глупо и ненужно.

Почувствовав на плече руку Евы, он привскочил.

— Уходим.

— Ну как, ничего?

— Да.

Не нужно даже и пытаться понять. Конечно, ничего. Лепра тяжело поднялся. Ева зашла в кабинет проверить, что все осталось в том же порядке.

— Зажги свет в прихожей.

Лепра пересек темную гостиную. Справа — открытый рояль. Клавиши оскалились длинной светлой полосой. Лепра долго шарил рукой в поисках выключателя. Когда он повернул его, Ева уже стояла рядом.

— Ты посмотрела и в гостиной, и в спальне?