Священное сечение

А Фальконе… Одинокий человек. Чем ему еще заниматься? Так пусть хоть ходит в своем сюртуке вокруг подтаявшего снеговика, прикидывая, куда бы вставить старую мягкую морковь. Лейла, которую взяли на день у социального работника, внимательно наблюдала за действиями инспектора. Просто безумие какое-то.

— Да когда же вы поумнеете? — пробормотала Тереза. Фальконе вообще бесил ее. Она знала, что он одинок, но до сих пор не понимала, насколько его тяготит такое существование. Вот он с морковкой в руках и таким выражением лица, будто принимает какое-то чрезвычайно важное решение, которое повлияет на дальнейший ход его жизни.

Сейчас Тереза Лупо очень сочувствует инспектору, пусть он ей и не особенно нравится.

Не в силах более сдерживать себя, она бросается к окну и кричит:

— В лицо, Лео! Попробуй воткнуть ее ему в лицо!

Фальконе в отчаянии смотрит на женщину, вздыхает и кивает Лейле.

— Проблема не в морковке, а в лице, — говорит девочка.

Тереза смотрит на развалину. С лицом действительно ничего не понятно.

— Да придумай же что-нибудь, — фыркает она.

— Но… — протестует Фальконе.

Тереза закрывает окно, не желая больше слушать всякие глупости. Есть люди, для которых время является непонятной категорией. Они не замечают, как проходят годы, никогда не подводят итоги прожитых лет. Не пользуются возможностью ухватить то, что навсегда исчезнет, когда стрелка часов переползет через цифру двенадцать и наступит Новый год.

Перони говорит, что ему посчастливилось купить последнюю индейку в городе. Тереза смотрит на тушку, похожую на маленького ощипанного динозавра. Боже, как они любят поесть. Особенно девочка. Двоюродная сестра Перони, живущая недалеко от Вероны и взявшая к себе Лейлу на несколько месяцев, вынуждена была купить новый холодильник. Даже вегетарианец Коста не удержался и попробовал индейку, которую Перони приготовил просто идеально — с чесноком и розмарином. Такого Тереза не ожидала.

Она вновь повернулась к окну. Девочка доделывала лицо снеговика, угольные глаза которого смотрели на дом. Фальконе наблюдал за ней, приложив палец к щеке и погрузившись в свои мысли. Конечно же, думал он не о снеговике. После событий, разыгравшихся в Пантеоне два дня назад, все они ждут бури. Средства массовой информации сообщили лишь о том, что убийца арестован полицией. После чего их интерес к делу стал угасать. Телевизионщики и журналисты любят истории с началом, серединой и концом. Билл Каспар не вписывался в эту схему без секретной папки, которую Фальконе теперь тщательно оберегал. Тереза пыталась порасспросить его о ней, когда они на какое-то время остались наедине, однако получила в ответ лишь немой взгляд. Предположительно Фальконе спрятал документы в секретный сейф, местонахождение которого известно только ему. Тем не менее в квестуре уже идет внутреннее расследование. Фальконе о нем известно гораздо больше, чем он рассказал им за обедом. То же самое, возможно, происходит в министерстве безопасности. А что же американцы? У нее не хватало мужества спросить Эмили Дикон, осталась ли она на службе. Сейчас не время. У них с Ником, кажется, самый разгар романа.

Отлично, размышляла Тереза. Ник наконец-то обзавелся девушкой, живущей на другом краю света, за океаном. Возможно, она уже безработная, хотя с такими великолепными светлыми волосами и красивым лицом, выражение которого постоянно меняется — спокойное, злое, детское, — ей ничего не стоит найти себе работу. Боже, куда смотрят мужчины?

Перони вот нашел ее, однако смысла в их отношениях очень мало.

— Кого я хочу обмануть? — прошептала Тереза, вдруг разозлившись на себя. — Да я самая завидная невеста из всех.

Лейла вставила морковку в центр лица снеговика, повернулась к Фальконе и улыбнулась. Открытая, ничем не замутненная улыбка. И Фальконе ответил такой же теплой и широкой улыбкой. Потом зазвонил телефон, и инспектор отвлекся разговором. Терезе вдруг захотелось выпить траппы. Она прошла в гостиную, увидела там Перони, который сидел на диване и дремал в полном одиночестве.

— Подвинься, здоровяк, — проворчала она. Присела рядом и налила себе прозрачного напитка.

Умные свиные глазки открылись и посмотрели на нее.

— Да?

— Что да?

— Похоже, ты хочешь мне исповедаться.

— Нет!

Перони пожал плечами. В итоге она все равно выскажется.

— Я желаю тебе добра, Джанни. Если бы только ты смог излечить Лейлу! Она продолжает воровать. Это болезнь.

— Я знаю.

— От такой болезни нет лекарств. Твоя кузина-фермерша ей не поможет. Ребенок может с интересом слушать тебя, а потом опять приниматься за свое.

Он думал о ее словах.

— Ты права. Боюсь, Лейла — деревенская девочка. Город вредит ей. Может быть, переезд на ферму поможет. Думаю, это шаг в нужном направлении. Не знаю. Сейчас Рождество. Давай хоть на один день отбросим все заботы.

Все верно. Лейлу нельзя вылечить за один день. Однако неплохо бы вывезти ее из Рима, где девочку на каждом шагу подстерегают неприятности.

— Хорошо, — согласилась Тереза. — Но будь добр не соглашаться со мной, когда я начинаю спор. Не люблю без толку размахивать кулаками.

Ей хотелось ударить его в широкую грудь, а потом отвезти домой, бросить на кровать и, не думая ни о каких последствиях, отдаться наслаждению.

— Нет, — ответил Джанни Перони и расцеловал ее в обе щеки.

— Что с нами будет? — спросила она едва слышно.

— Откуда мне знать? — пожал он плечами.

К удивлению Терезы, Перони нормально воспринял новость о том, что они — она, Ник и в какой-то степени Фальконе — сговорились заставить Торнтона Филдинга выдать себя. Хотя, конечно же, мысль о том, чтобы довериться такому человеку, как Каспар — пусть даже из лучших побуждений, — не доставляла ему никакой радости.

— Я уже извинилась перед тобой, Джанни. У нас не было времени. И другого выхода.

«А ты слишком честен, — думала она, — и не терпишь подобного обмана».

— Знаю. Мне просто не по себе оттого, что ты проникла в посольство, позвонила карабинерам. Я хочу сказать… Все это как-то грубо сработано.

— Прости меня, — робко проговорила Тереза. — Больше такого не случится. Честное слово. — Потом добавила уже серьезным тоном: — Так что все-таки будет с нами?

Его лицо исказила гримаса.

— Мы, кажется, подвели многих людей. И не впервые. С тобой-то все в порядке — у Липмана есть проблемы и посложней. Кроме того, ты ведь человек гражданский. Будешь содержать меня. Еда тебе понравилась? Держу пари, ты не знала, что я умею готовить. Представь, ты приходишь с работы, а на столе тебя ждет роскошный обед. Буду твоим домохозяином.

Совсем не смешно.

— А есть ли что-то, чего ты не умеешь делать?

Перони поразмыслил.

— Я не могу быть слишком красивым. Или… разговорчивым.

Тереза погладила его по щеке.

— У тебя все будет хорошо, — сказала она. — То есть у нас.

— Ты имеешь в виду, что, когда все это закончится, я отправлюсь к бывшей жене? Или стану жить холостяком?

— Есть и другие варианты.

— Кто-то постоянно повторял в последнее время, что мы живем в новом мире, девушка. Кто знает, что с нами будет завтра?

— Кому это нужно знать?

Перони положил свою огромную руку ей на голову, взъерошил волосы жирными пальцами, затем обхватил Терезу руками и крепко, по-медвежьи, обнял.

— Поздравляю с Рождеством, Тереза, — прошептал он. — Поедем домой, а? Все равно примерно через час Лейлу заберут отсюда.

— У меня есть лишняя спальня. Если хочешь, она могла бы…

Он улыбнулся:

— Не стоит.

Да, это, пожалуй, лишнее, подумала Тереза. Но ей хотелось угождать ему, как никакому другому мужчине.

— Договорились, — согласилась она, видя как Лео Фальконе входит в дом через черный ход. Лейла следует за ним. Высокий худощавый инспектор выглядел довольным.

Он остановился на пороге с глупой улыбкой на лице.

— Лео, что с тобой?.. — обратился к нему Перони.