Священное сечение

Из своего опыта Коста знал, что хуже нет, когда расследование начинает переплетаться с личной жизнью.

— Ты уверена, что твой отец был замешан в операции?

— Абсолютно. В 1991 году он надолго куда-то уезжал. Я единственный ребенок и четко помню, что он отсутствовал. Дети очень чувствительны к таким событиям. Он пропал, и квартира, которую нам выделило посольство, стала казаться мне какой-то странной. В ней царила совсем другая атмосфера. Я пыталась поговорить об этом с мамой. По ее словам, он тогда отбыл в командировку.

— Может, так оно и было.

— Не сомневаюсь. Но теперь я знаю, где он находился. И там с ним что-то произошло. Вернувшись, папа стал… другим. Изменился. Поездка наложила на него какой-то особый отпечаток. Он не был… — Эмили помедлила, подыскивая нужные слова. — Он перестал быть прежним отцом. Какая-то часть его существа, хорошая, добрая часть, пропала. В нем угасла жизнь, исчезло веселье. Он стал холодным и мрачным. Вскоре отец покинул дом и начал бракоразводный процесс. Мы с мамой остались вдвоем. Нам пришлось очень нелегко.

— Сочувствую тебе.

Эмили Дикон в смущении замахала на него руками:

— Ладно, я знаю твои мысли. Ты считаешь это заурядным развалом семьи, вину за который я хочу свалить на некие обстоятельства. Прежде всего учти, Билл Каспар убил моего отца. Никто этого не отрицает. Я не сомневаюсь в этом, после того как увидела его лицо. Он колебался некоторое время, решая, убивать меня или нет. Далее, я хочу узнать, почему он убивает. Каспар разделался с отцом по той же причине, что и с остальными. Узнав его мотив, мы раз и навсегда закроем дело.

Коста понимал, что пережила Эмили. Ее потрясли как перемена, произошедшая с отцом много лет назад, так и его недавняя смерть. Тем не менее в ее доводах прослеживался весьма рациональный подход. Эмили Дикон считает, что может все преодолеть.

— Нам нужны доказательства, Эмили.

Она вошла в программу, одновременно обрушивая на Ника поток слов:

— Мы можем получить их, не взламывая компьютерную систему посольства. Иногда информация просто присутствует в Интернете. Посмотри вот сюда и скажи мне, что ты об этом думаешь.

Коста уставился в экран. Электронная доска новостей, откуда люди из службы безопасности черпали первичную сырую информацию. Короткое сообщение под заголовком «Вавилонские сестры». Первая запись, открывающая дискуссию, сделана 30 декабря.

Эмили Дикон посмотрела на экран и спокойно заявила:

— Я случайно нашла это в Сети. Сообщение предназначено для широкой публики. Кто-то специально поместил его там. Меморандум объясняет, что такое «Вавилонские сестры». Это кодовое название операции. Я предполагаю, что Вавилон находился неподалеку от места высадки разведывательной группы. Мой папа любил песню под таким названием. Возможно, она нравилась и Каспару. У них могли быть схожие вкусы. И вот что случилось тринадцать лет спустя. Подумай о времени, Ник. Сообщение послано через три дня после убийства отца.

Ник взглянул на первое сообщение и испытал чувство гадливости. Что за скабрезный язык.

Багряный Зверь очень щедр. Чтите его память. К черту Китай. Будь проклят зиккурат. Давайте вновь соберемся вместе, ребята. Пришло время воссоединиться команде образца 1991 года. За столом одно пустое место. Ты прибудешь или нет?

— Такого дерьма в Интернете хватает, Эмили.

— Конечно. Это делается нарочно. Кто бы ни написал послание, оно предназначено только для Каспара. Они его хорошо знают. Им известно, что время от времени он садится за компьютер в какой-то точке земного шара, выходит в систему поиска и вбивает в строку поиска два слова: «Вавилонские сестры». Раньше или позже он натыкается на данное послание и отвечает на него. Вот, читай второе сообщение.

Ник нажал клавишу.

Лживый ублюдок, трусливый предатель. Билл Каспар давно ждал приглашения. Не бойся, глупец. Воссоединение произойдет. И очень скоро. Моли, чтобы ты избежал встречи со мной.

Ответ датирован сегодняшним утром. Подписано [email protected] /* */

— Возможно, Каспар посылает сообщения самому себе, — предположил Коста. Судя по языку, кто-то убивший женщину, расчленивший ее, укрепивший голову трупа на кресле перед телевизором, чтобы комната выглядела «нормально», а затем изрисовавший кровью жертвы все стены, мог вести бесконечный внутренний диалог. — Парень явный псих.

— Но зачем ждать целый месяц, прежде чем ответить самому себе? Кроме того, мне удалось заглянуть в некоторые реестры. Сегодня утром в одиннадцать часов, как раз после отправки ответа Каспара, Липман послал пятерых парней из службы безопасности, о существовании которых я даже не догадывалась, на улицы города. Знаешь, где они дежурят? Возле интернет-кафе, полагая, что преступник может поддаться искушению и вновь заглянуть в одно из них. Понимаешь, что происходит?

Коста понимал. Интересно, сознают ли они всю тщетность своих усилий? В Риме в каждом переулке полно мест и местечек, где можно войти в Сеть. Пять человек не могут следить за всеми интернет-кафе, обменными пунктами и книжными магазинами.

— Могли Липман написать нечто подобное?

Эмили в раздумье покачала головой. Ник не мог удержаться и наблюдал за движением ее мягких светлых волос.

— Ему нет в этом нужды. Для таких целей у нас существуют специалисты. Может быть, кто-то из отдела профилирования, имеющий доступ к файлам, которые я не могу вскрыть. Синтаксис очень хорошо обдуман и целенаправлен. Возможно, Каспар является старым другом своего корреспондента, что объясняет несколько утрированный стиль. Не исключено, что кто-то просто скопировал манеру изложения с того меморандума, что я тебе показала в самом начале. Хотя лично я в этом сомневаюсь. Если бы они знали, что служебная записка все еще в Сети, то стерли бы ее.

Коста пожалел, что его голова так плохо соображает.

— Нужно поговорить с кем-нибудь. С вашими людьми, например. Или с моими сотрудниками. Вдруг мы нашли ниточку?

— О Ник. — Эмили коснулась его руки. Улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами. — Ты действительно не понимаешь, с чем мы имеем дело? Зато мои люди отлично понимают. Да и многие из твоих коллег, думаю, тоже в курсе.

Только не Фальконе, подумал Коста. Тут нет сомнений. У инспектора другой стиль работы.

— Заканчивай просмотр, — сказала она тихим голосом.

Ник прокрутил изображение в окне и прочитал третье сообщение, вывешенное в полдень, снова от [email protected] /* */

Что ж, рвите меня на части. В тот момент, когда вам кажется, что вы придумали защиту от идиотов, приходят они и придумывают более совершенного идиота. Тебе не терпится пустить в ход руки, малыш Билли? Вся эта резня свела тебя с ума, брат. Нет более дурного запаха, чем от протухшего солдата. Но тебя ждет помощь, если только у тебя хватит ума обратиться за ней. Лишь так ты сохранишь себе жизнь.

Да, кстати. Что плохого сделала тебе Лора Ли? Она получила пулю во время той неразберихи. Так почему она погибает сейчас, а Крошка Эм уходит от тебя без единой царапины? У тебя трясутся поджилки при встрече с истинными американцами? Или просто слабеешь с возрастом?

Коста внимательно смотрел на экран. Другого объяснения быть не может.

— Крошка Эм…

— Это я, — пояснила она.

На счастье Джанни Перони, тот самый чертов смотритель находился на дежурстве и пребывал в том же скверном и раздражительном настроении, как и в день, когда погиб Мауро Сандри.

Сварливый старый негодяй коротал время в будке у дверей Пантеона. Через определенные интервалы он шел в центр зала, дабы подмести снежинки, падающие через отверстие в вершине купола. Перони присел в темном месте на противоположной стороне прохладного круглого помещения. Здесь царило безвременье, и слабое электрическое освещение казалось совершенно неуместным. Перони смутно припомнил школьные уроки истории, рассказы о полумифическом императоре, который приходил сюда и смотрел сквозь отверстие на звезды, думая о том, кто может взирать на него оттуда сверху. И такое священное место было осквернено два дня назад. Какой позор! Перони угнетала эта мысль; а еще он боялся, что, возможно, зря теряет время. Покинув кафе на Трасте вере в состоянии некой эйфории, Перони повел джип через мост, осмотрительно припарковался неподалеку от Ринасементо, осторожно приблизился к Пантеону и вызвал смотрителя. Ничто не предвещало удачу. Только двое посетителей вошли в здание, пока он находился там. Они искали — абсолютно напрасно — спасения от холода. До закрытия оставалось менее часа.