Священное сечение

Липман закурил.

— Тогда преступник еще только практиковался. Ему потребовалось какое-то время, чтобы достичь совершенства. Дальше.

Последовали другие фотографии. На сей раз перед ними появилась толстая круглая башня с двумя галереями внизу, устремленная в ясное голубое небо.

— Койт-Тауэр, там же, в Сан-Франциско, — продолжала Дикон. — Убитого нашли через три недели, открывая помещение для посетителей. На полу.

Еще один труп. На сей раз совершенно голый. Седовласый человек лежит лицом вниз. Довольно полный. Лет пятидесяти. Рисунок на спине не такой неряшливый. Он больше по размерам, доходит до жировых складок на талии и очень отчетливый. На нем изображен геометрический танец ангелов, и изгибы создают весьма знакомый образ.

— Кто такой? — спросил Фальконе.

— Турист из Нью-Йорка, — ответил Липман. — Приехал в город один. Проводил время в барах для геев, что какое-то время сбивало полицию с толку. — Теперь, кажется, понятно значение испепеляющего взгляда Липмана. — Беда с этими городскими копами, — продолжал тот. — У них слишком узкое мировоззрение. И они делают поспешные выводы. Ребята подумали, что имеют дело с очередным извращенцем, каких в Сан-Франциско полным-полно. Даже нас не вызвали. Мы только через месяц сообразили, что в городе появился маньяк.

Он кивнул Эмили Дикон. На экране появился снимок здания в классическом стиле с белой галереей и постройкой с куполом, частично сделанной из кирпича. Лишь звездно-полосатый флаг, развевающийся на шесте, говорил о том, что дело происходит не в Италии.

Женщина продолжила рассказ:

— Шарлотсвилль, штат Виргиния. Конец июня. Дом, где после ухода в отставку жил Томас Джефферсон. Не знаю, имеет ли это какое-то отношение к делу. Джефферсон сам его спланировал. Неоклассический стиль, вероятно, оказал на него влияние, когда он работал в Париже. Однако не надо быть архитектором, чтобы понять, откуда пришла идея.

— При открытии в доме обнаружили мертвую туристку, — подключился к рассказу Липман. На экране возникло изображение тела. — На сей раз женщину. Местную жительницу. Представляете картину?

— И вновь никакого секса? — осведомился Фальконе.

Липман покачал головой.

— Могу я взглянуть на заключение судебно-медицинской экспертизы? — спросила Тереза Лупо.

— Исключено, — ответил Липман. — У нас под рукой нет копий заключений. Кроме того, не понимаю, зачем вам это нужно.

— Может быть… — пробормотала она.

— Я сказал «нет». Следующий снимок.

Здание могло быть тем же, за исключением окна в галерее, которое имело другую форму.

— Тоже Джефферсон, — заговорила Дикон. — Виргинский университет находится за углом. Ротонда представляет собой уменьшенную наполовину копию Пантеона. Всего через четыре дня. Тело мужчины расположено в центре зала и очень напоминает то, что мы видели сегодня. Теперь убийца обрел свой стиль и строго придерживается образца.

На экране появилось четкое изображение трупа. Руки и ноги находились под теми же углами, что и у женщины в римском Пантеоне.

— Теперь он работает скальпелем гораздо лучше, — заметил Липман.

— Плюс, — добавила Дикон, — очень тщательно размещает тело. Голова обращена на юг. Преступник будет располагать свои жертвы именно таким образом. И с этого момента он меняет положение рук и ног. Иногда вот под таким углом. Иногда сводит ноги вместе, а руки ставит под углом девяносто градусов к торсу.

Липман недовольно кашлянул. Такие детали его мало интересовали.

— Очень странно, что маньяк укладывает свои жертвы головами на юг, — продолжала Эмили, — так как в большинстве таких зданий для этого нет очевидной причины. Они не выровнены в определенном направлении. Потом мы поняли. В самом Пантеоне вход и высокий алтарь выходят на юг. Вот почему он клал тела таким образом, как будто планировал то, что случилось вчера ночью. Будто Пантеон являлся для него конечным этапом.

— Трудно ли делать это? — спросил Коста.

— Что именно? — уточнил Липман.

— То, что он рисует на спинах.

Липман обратил взор к коллеге, будто не слишком хорошо разбирался в вопросах, выходящих за рамки рутинных процедур.

— Нелегко, но и не слишком трудно, — начала объяснять она. — Позже я могу вам вкратце рассказать. А пока надо продолжить.

Появилось еще одно фото. Маленькое круглое здание, спрятанное в лесу, однако имеющее знакомое происхождение.

— В тот раз мы уже занимались им, но преступник усложнил нам работу: сделал перерыв до середины июля. Возможно, его что-то беспокоило. Теперь все произошло в классическом загородном доме в Чизвике, к западу от Лондона. И снова жертвой стала американка.

На экране появилась еще одна копия Пантеона, стоящая у озера.

— Через десять дней преступление совершено в Стоурхеде, графство Уилтшир, на юго-западе Англии. Может быть, он знает, что мы идем по пятам, и увеличивает расстояние между убийствами. Или хочет, чтобы мы что-то поняли.

Знакомый фасад здания в Венеции заполняет стену.

— Конец августа. Иль-Реденторе. У Палладио, имеющего много общего с Пантеоном. На сей раз жертва мужчина.

— Сколько всего? — спросил Фальконе.

— Мы знаем о семерых, исключая убитую вчерашней ночью, — ответила Эмили. — Возможно, есть и другие. Преступник умен. Он свободно переезжает из страны в страну и убивает через непредсказуемые промежутки. Только в последние месяцы нам удалось соотнести всю имеющуюся информацию и доказать, что имеется определенный образец, который идет дальше тех первых убийств в Штатах. Наверняка нам известно лишь то, что он убил пятерых мужчин и трех женщин. Все они американцы. Белые. Из среднего класса. Обыкновенные люди. Похоже, он выбирал их наугад, дабы продемонстрировать свою цель.

— И в чем она заключается?

Дикон поиграла пультом, и на экране появился сложный снимок. Семь одинаково расписанных спин, а рядом графическое изображение.

— Вот рисунок, нанесенный на спине одной из последних жертв. Возможно, преступник вплотную подошел к тому, чего хочет достичь.

Она включила свет в комнате, потом открыла ящик, вынула толстый черный карандаш, линейку, компас и нарисовала квадрат на листе бумаги, заняв его весь почти до краев.

— На самом деле рисунок — только изображение более сложной идеи.

Очень быстро, с искусством архитектора или художника, Дикон провела в квадрате четыре прямые линии, идущие от той точки, где символ креста встречался с периметром. Потом воспользовалась циркулем, чтобы соединить точки, где встречались извилистые и прямые линии, образуя совершенный круг.

— Вот это называется священным сечением, — сообщила она. — У первых двух жертв даже видны отметки, которыми пользовался преступник, чтобы должным образом соединить его. — Эмили показала им два снимка, сделанных в морге, с ранней версии рисунка. — Если вы присмотритесь, то увидите, что он нарисовал пару линий фломастером, чтобы организовать всю композицию. Другим фактом, предполагающим связь с Витрувианским человеком, является то, каким образом убийца изменяет положение рук и ног. Обнаженное тело, вытянутые вертикально и горизонтально члены — и все это внутри круга и квадрата. Та же концепция.

Она и Коста обменялись взглядами. Детектив понял намек.

— Как в случае с телом, найденным в Пантеоне… Ясно.

— Молодец, — пробормотал Липман и посмотрел на часы. — Итак, агент Дикон, вы у нас архитектор. Так какой же здесь кроется смысл?

— Я просто изучала архитектуру в колледже, — пояснила женщина. — Эксперт из меня неважный. — Она пыталась сформулировать правильный ответ, потом по очереди окинула взглядом каждого из присутствующих, как бы желая понять, насколько они ее понимают. Откровенно говоря, Эмили Дикон и сама ни в чем не была уверена. — На одном уровне мы имеем дело с конструкцией, которой пользовались для объяснения геометрии, стоящей за древней архитектурой. На другом — это метафора безупречности, мистический символ. Он должен представлять собой идеальный и лишенный изъянов союз между физическим и духовным мирами. Помните, в каком положении находилось тело, найденное в Пантеоне?