...И скрылся с места преступления...

– Не знаю, есть ли здесь какая-то связь с сегодняшним происшествием, – очень тихо произнес Джексон. – Это дело совсем иного рода.

Вот и пришло время рассказать все, но говорить было тяжело. Очень тяжело. Он стал рыться в карманах халата. Розмари наблюдала за ним. И ждала. Джексон вынул большой конверт, вытряхнул из него несколько конвертов поменьше. После этого он посмотрел на Роджера и приступил к рассказу. Он не пропускал уже ничего: цитировал письма и телефонные звонки, словно заучил их наизусть, откровенно рассказал Роджеру, как все это началось, поведал, что произошло между ним и Розмари и почему в конце концов он решил обратиться за помощью в Скотленд-Ярд.

– Если мы не узнаем, что за всем этим кроется, мы оба сойдем с ума, – просто сказал он.

– Временами он думает, что я уже сошла с ума, – спокойно добавила Розмари, – что мне очень хочется с ним ссориться или что я все это придумала сама, чтобы найти повод для ревности.

Она повернулась к мужу – Роджер наблюдал за выражением ее глаз, лица и не удивился, когда она с отчаянием, почти с яростью выкрикнула:

– Я так его люблю, что готова на все, лишь бы не потерять его. Я хочу быть уверена, что он счастлив.

И она осторожно положила свою ладонь на руку Джексона.

Глаза молодой женщины излучали любовь и нежность, муж смотрел на нее преданно и восхищенно.

Они спустились с небес на землю, но такова была сила их любви, что их нисколько не смутило присутствие постороннего.

– Поэтому мы хотим знать, кто посылает нам эти письма, кто хочет нас разлучить, – произнес Джексон будничным тоном. – Наверное, мне стоит откровенно вам сказать, что родственники не одобряют мой брак с Розмари, они считают ее легкомысленной и...

– ...и обыкновенной глупой и вздорной блондинкой, – вставила Розмари. – Но отчасти я сама в этом виновата: при встрече с ними я занимаю слишком активную оборону. А я обычно отнюдь не склонна к военным действиям. Так вы поможете нам?

– Конечно, и постараемся сделать это побыстрее, – пообещал Роджер.

Он вдруг поймал себя на мысли, что пытается оценить прочность их брака, их тяги друг к другу – не было ли и в самом деле у Розмари поводов для подозрений? Может, Джексон прав, опасаясь, что она сама "создает" эту другую женщину? Он вспомнил миссис Китт и то, что ее шантажировали, вспоминал бесчисленные "скелеты в шкафах", он думал о людях, которые производили впечатление совершенно обычных, нормальных, а в действительности оказывались с большими странностями; он вспоминал тех, чья жизнь проходила у всех на глазах и не вызывала упреков – но выяснялось, что когда-то в прошлом они совершали преступления... Эти уроки забывать нельзя – увы, слишком многое в жизни на поверку оказывается не тем, чем должно быть, даже любовь.

– И как же вы это будете делать? – сухо спросил Джексон.

– Учтите, нам придется прибегнуть к методу, который мы называем "глубоким зондированием", – ответил Роджер. – Друзья, родственники, сослуживцы...

– Если бы мы не были готовых такому "зондированию", мы бы к вам не обратились.

– Отлично! – Роджер отпил виски и достал сигарету. – Как только у меня появится какая-то информация, я дам вам знать. И, конечно же, мне будут нужны письма. У вас сохранилась та пудра? Пудра, что была в вашем кармане?

– Мы отдали костюм в чистку, – сказал Джексон с сожалением, – Розмари...

– Я могу сказать, что это была за пудра, – перебила его жена. – "Ноктюрн", итальянской фирмы "Аньели". Такими же духами пахло и письмо, адресованное Чарлзу.

– А от кого было письмо? – спросил Роджер.

– От миссис Кеннетт, – сказал Джексон. – Она души не чает в своем сыне, а тот совершил наезд и сбил ребенка. Я помог в его защите, и она прислала мне благодарственное письмо.

– Так... А где она живет?

Джексон засмеялся:

– В настоящий момент – в Каннах. Ее не будет здесь по крайней мере еще пару месяцев.

– Письмо сохранилось?

– Я его сжег, – развел руками Джексон. – К чему было его хранить? Но у нас есть письма к Розмари.

– Хорошо. И, пожалуйста, как можно точнее опишите голос человека, который звонит по телефону.

– Он такой хриплый, – сказала Розмари, – просто хриплый, хотя, может быть, сиплый – точнее?

– Я пришлю к вам нашего инженера, он подключит к телефонному аппарату миниатюрный магнитофон или диктофон – мы постараемся получить запись этого голоса. Если, конечно, это вам не помешает, – ваши разговоры ведь тоже будут записываться, – добавил он, обращаясь к Джексону.

– Я хочу, чтобы вы нашли этого человека, – твердо ответил Джексон.

– А вы, миссис Джексон? Ничего не имеете против?

– Конечно, нет!

– Тогда я пришлю его завтра же утром, – решил Роджер. – У него будет направление с моей подписью. Без этого направления никого в дом не впускайте. Итак...

И он резко изменил тему разговора, желая проверить их реакцию:

– Этот инцидент и попытка наезда... Миссис Джексон, а на вашу жизнь никто не покушался?

– О Боже праведный, нет, конечно!

Роджер повернулся к Джексону:

– Ас вами что-нибудь подобное раньше было?

– Нет, – Джексон комически округлил глаза. – Господи, почему выдумаете...

– Я пока ничего не думаю. Я лишь пытаюсь выяснить, что же произошло, – резко сказал Роджер. – И я согласен с миссис Джексон: вне всякого сомнения, была попытка убить или искалечить вас. Над этим следует серьезно задуматься всем нам. Вам когда-нибудь угрожали?

– Нет, я... – начал Джексон, и неожиданно его голос сорвался. Он казался очень молодым, утратил весь свой апломб преуспевающего юриста. Он явно не знал, что и сказать.

– Дорогой, неужели... – заволновалась Розмари.

– Что ж, в каком-то смысле можно допустить, что мне угрожали и прежде, – заключил Джексон. – Но, если ставить вопрос таким образом, значит, так же угрожали и вам, Уэст. Двое или трое из тех, кого я помог упрятать за решетку, угрожали мне местью, но это обычное явление.

– Насколько мне известно, вы обычно ведете дела по защите, – сказал Роджер.

– Сейчас – да, но это только в последние три-четыре года. А когда я начинал, я часто работал и на обвинение. Вообще-то...

Джексон умолк на полуслове.

– Он помогал в подготовке дела против человека, которого потом приговорили к десяти годам, – мягко сказала Розмари. – Потом выяснилось, что он невиновен, и его помиловали. И после этого Чарлз не смог заставить себя работать на обвинение.

– Да, полицейский занимать такую позицию не может, – заметил Джексон.

– В отличие от вас у нас нет выбора, – отозвался Роджер. Он не стал комментировать слова Розмари, но удивился: он не слышал об этой истории Джексона. Сострадание иногда вьет себе гнезда в самых неожиданных местах.

– И как часто в прошлом вам угрожали?

– Дважды.

– А в последний раз?

– Более трех лет назад. Так что бессмысленно вспоминать тот случай. Я совершенно не верю...

– Пожалуйста, запишите имена этих людей, упомяните, при каких обстоятельствах вам угрожали, – попросил Роджер. – Я проведу проверку.

Он допил виски и посмотрел на часы: было уже четверть десятого.

– Пожалуй, мы закончили, мне пора. Я и так засиделся.

– Еще одну, на дорожку, – сказала Розмари Джексон.

– Нет, благодарю вас.

– Я вас очень прошу...

– Если б через ваши руки прошло столько же отчетов о дорожно-транспортных происшествиях, как через мои, – грустно сказал Роджер, – вы отказались бы от традиции "одну на дорожку". Маловероятно, но тем не менее допустимо, что человек, который едва не убил вашего мужа, был просто пьян. Очень часто водитель, который кого-то сбил и скрылся с места происшествия, боится помочь жертве и вызвать полицию только потому, что перед этим пил. Извините, если это прозвучало как нотация.

– Да нет, все правильно, – застенчиво произнесла Розмари. – Я сама всегда так говорю. Правда, когда вы предлагаете выпить кому-то в своем собственном доме, все выглядит несколько иначе. Значит, вы поддерживаете проповедника Пита?