В прицеле – Олимпиада

Здесь, справа, располагались вторые ворота, за которыми приезжих ожидал массивный и тяжеловесный, под стать бетонному кубу, дежурный по КПП.

— Старший прапорщик Копняк, — козырнул он ладонью, похожей на большую саперную лопату.

Седого это слегка удивило.

— Я слышал, что с первого декабря две тысячи девятого года прапорщиков в армии больше не существует, — заметил Седой. — Им теперь дорога или в сержанты, или в лейтенанты.

— Так это в армии, а у нас пока не каплет, — зевнул дежурный и мечтательно перевел взгляд с документов Седого на одинокое белое облачко, парящее в небесной синеве. — А что делать? Я вот, например, имею возможность стать сержантом, но не имею желания. Имею желание стать лейтенантом, но не имею возможности. Бывший командир обещал меня в младшие лейтенанты произвести, да подходящей должности не нашлось. На нового вся надежда. А вы, значит, вице-адмирал? Это как же по-нашему, по-нормальному будет?

— Так по-нормальному или по-вашему? — уточнил Седой. — В армии звание вице-адмирала соответствует генерал-лейтенантскому. Еще вопросы будут?

— Никак нет, проезжайте, товарищ генерал-адмирал. Следующий!

Он пропустил машину Седого и занялся Поручиком. Посмотрел в выданное тому временное удостоверение, похожее на большую портянку, покряхтел, покашлял и, наконец, пробасил:

— А вас, старший лейтенант, я попрошу остаться.

Поручик с возмущением нахмурился.

— Интересно девки пляшут! Первый день на новом месте — и на работу не пускают.

— Потому и не пускаем, — с важностью, но в то же время доверительно сообщил дежурный. — Кто тебя знает? Может, ты и в самом деле старший лейтенант, — он заглянул в удостоверение, — Голицын Денис Васильич и прибыл к нам на новое место службы. А может, и нет. Я кино смотрел, так там один фашистский шпион-вредитель — сын кулака, между прочим, — убил нашего офицера Ивана Белограя, а потом с его документиками заявился в город и давай безобразничать: заводы взрывать, колодцы отравлять. Жениться даже хотел…

— Я жениться не хочу, — с непривычной для себя робостью возразил Поручик. — И отца-кулака у меня нет. Детдомовский я.

Старший прапорщик Копняк радостно ухмыльнулся:

— Это я не про тебя конкретно, а так, вообще, к примеру говорю. Но все равно проверочка требуется. А нам сейчас не до тебя. Видал, что творится?

Он ткнул большим пальцем, похожим на сардельку, себе за спину. Там, внутри территории спецобъекта, и в самом деле царила пугающая суета. Из одного помещения в другое в одиночку и группами бестолково бегали люди в камуфляже. Пузатые командиры со звездами на погонах столь же бестолково пытались командовать, внося в действия подчиненных окончательную сумятицу.

Такая суматоха обычно означает одно: нападение на секретный объект. Реже ее причиной может оказаться приезд руководителя высочайшего ранга — императора, патриарха или президента. На худой конец — премьер-министра.

Седой, увидев заминку с Поручиком, остановился, выбрался из своего «Лексуса» и вернулся к воротам.

— Что стряслось? — негромко спросил он старшего прапорщика.

Дежурный пугливо обернулся и так же тихо ответил:

— Нападение, товарищ адмирал… генерал. И опять же, начальство ждем. А тут новый сотрудник, — он кивнул на Поручика. — Дополнительная проверка нужна. Не могу пропустить.

— А меня ты можешь пропустить? Я ведь тоже новый сотрудник.

— Насчет вас имеется указание, а насчет него — никак нет. А тут сами видите, какой бардак творится…

— Да уж вижу. Картина маслом: «Пожар в публичном доме», — Седой тяжело вздохнул и взглядом указал дежурному на Поручика: — И куда ему теперь деваться? Обратно ехать?

— Зачем же обратно? Вон глядите, — старший прапорщик указал приехавшим на приземистое строение, расположенное в стороне от штабного здания. — Вон там у нас спортзал. Кому делать нечего, все в спортзале ошиваются. Пускай в нем и перекантуется, пока все прояснится.

Седой еле заметно кивнул. Поручик пожал плечами и послушно погнал свой «Субурбан» в указанном направлении. Седой подъехал к главному штабному зданию, оставил тут машину и направился в двери. У него еще раз проверили документы, и он вошел внутрь. На дверях не было никаких вывесок, только внутри приемной, возле окошка дежурного по штабу, можно было разглядеть маленькую скромную табличку с надписью: «Главное управление федеральной антитеррористической разведывательно-оперативной службы. ФАРОС».

Седой поднялся на лифте на второй этаж. Здесь он подошел к вешалке и скинул легкий плащ, под которым оказался черный морской китель с двумя вице-адмиральскими звездами на погоне. За вешалкой громоздился преогромный стол с породистым адъютантом. Адъютант в чине полковника охранял обшитую кожей дверь с бронзовой табличкой.

На табличке значилось: «Начальник Главного управления ФАРОС генерал-полковник Ковригов».

При появлении из-под плаща адмиральских погон адъютант вскочил и щелкнул каблуками.

— Как прикажете доложить?

Седой вице-адмирал пожал плечами:

— Зачем же докладывать? Просто скажи Дорофеичу, что Старостин прибыл.

Подобное предложение пришпорило адъютанта посильнее окрика. Он молнией исчез за дверью и почти так же стремительно появился вновь:

— Пройдите, вас ждут!

Лицо его сияло так, будто это лично он с немалым трудом добился приема для вице-адмирала. Седой вошел в кабинет:

— Здорово, Матвей Дорофеич! Разрешишь войти?

Хозяин кабинета, высокий и широкоплечий генерал-полковник, широко улыбнулся:

— Заходи, дорогой! Ну, здравствуй, Илья Григорьевич. Извини, коньяком угостить не могу. Военное положение, мать его!

Вице-адмирал Старостин хлопнул его по плечу:

— Ладно, обойдемся без коньяка. Разве ж я не понимаю? У вас тут прямо война. А на войне водку полагается пить. Сто грамм наркомовских — укради, но выпей.

Хозяин кабинета задумался.

— А что? И в самом деле… — он звонком вызвал адъютанта. — А ну-ка, сообрази нам с новым замом водочки и закусить. Икорки там, колбаски, грибочков соленых, капустки квашеной. Да смотри, чтобы огурчики соленые были, а не маринованные! В прошлый раз напортачил, так мне, старику, за тебя стыдно было!

Полковник покраснел и исчез.

— Я гляжу, ты, как Юлий Цезарь, отбираешь себе тех, кто краснеет, а не бледнеет, — заметил Старостин. — Шустрый у тебя кадр, прямо помесь Фигаро со стариком Хоттабычем.

Ковригов напрягся:

— Не понял! Какой еще Хоттабыч, террорист, что ли?

Старостин расхохотался.

— Ты, Дорофеич, книжки читай, а не газеты. Сказка такая есть, забыл, что ли?

Тут в дверь протиснулся сам «Фигаро Хоттабыч». Он вкатил в кабинет столик с бутылками и закусками и, поймав одобрительный взгляд хозяина, незаметно исчез. Ковригов налил водку в граненые стограммовые стаканчики.

— Ничего, что не в хрустале подаю? — спросил он.

Старостин отмахнулся.

— Да мне, вообще-то, из алюминиевой кружки привычнее, — он поднял стакан.

— Ну что, со свиданьицем? Твое здоровье!

Стукнулись стаканами, выпили. Старостин наколол на вилку квашеной капусты с черными глазками клюквы.

Ковригов удивился:

— А ты бы сальца попробовал. Или вера не позволяет?

Вице-адмирал отшутился:

— Вера, Дорофеич, у нас с тобой одна. Присягой называется. А вот сало под водку лучше не употреблять. Вредно это. У меня в отряде доктор имеется, так тот в результате проведения многочисленных вскрытий убедился — сало с водкой, попав в желудок, не переваривается, а гниет. То ли дело капустка! Бальзам, право слово! Амброзия!

Лицо генерал-полковника исказила гримаса испуга.

— Сало с водкой — гниет? Да иди ты! Страсти-то какие! — Он отложил кусок черного хлеба с салом и захрустел соленым огурчиком, потом зацепил щепотью изрядную порцию капусты и отправил в рот. Задумчиво пожевал. — И правда, хорошо! Да, брат, знание — сила! А то вот так всю жизнь проживешь дурак дураком… Ну, давай еще по одной. За науку и знания.