Страница 21 из 23
Внимательное сопоставление документов позволяет высказать предположение о преднамеренной (с целью скрыть истинные планы высшего военно-политического руководства страны) дезинформации собственных войск, которая поднималась вплоть до уровня командующих военными округами. Документы, адресованные командованию округов (или составленные в округах в соответствии с директивными указаниями Генштаба), и содержательно и текстуально совпадают с общим планом стратегического развертывания Красной Армии и общим планом первых наступательных операций. Но есть одно важное отличие.
В первых строках «окружных документов» (записка начальника штаба Киевского ОВО от декабря 1940 г. и Директива на разработку плана оперативного развертывания Западного ОВО от апреля 1941 г.) содержится такая фраза: «Пакты о ненападении между СССР и Германией, между СССР и Италией в настоящее время, можно полагать, обеспечивают мирное положение на наших западных границах». В документах же высшего руководства (докладных записках наркома обороны на имя Сталина и Молотова) пресловутый «Пакт» не упоминается ни разу! Далее, в апреле 1941 г. Директива наркома обороны СССР так ориентирует командующего войсками Западного особого военного округа:
«СССР не думает нападать на Германию и Италию. Эти государства, видимо, тоже не думают напасть на СССР в ближайшее время. Однако, учитывая (далее идет перечень различных внешнеполитических событий. — М.С.), необходимо при выработке плана обороны СССР иметь в виду не только таких противников, как Финляндия, Румыния, Англия, но и таких возможных противников, как Германия, Италия и Япония».
И это при том, что в «кремлевских документах» главным противником однозначно называется именно и только Германия, а про возможную войну с Англией нет ни слова!
Во-вторых, все опубликованные на сей момент планы стратегического развертывания представляют собой фактически один и тот же документ, лишь незначительно изменяющийся от одного варианта к другому. Имеет место не только смысловое, но и явное текстуальное сходство всех планов. Все без исключения планы представляют собой план наступательной операции, проводимой за пределами государственных границ СССР. Стратегическая оборонительная операция на собственной территории не рассматривалась даже как один из возможных вариантов развития событий будущей войны! Вся топонимика театра предполагаемых военных действий представляет собой наименования польских и прусских городов и рек. Глубина наступления в рамках решения «первой стратегической задачи» составляет 250–300 км, продолжительность операции — 20–30 дней.
В-третьих, только августовский (1940 г.) вариант плана ставит выбор направления развертывания главных сил Красной Армии в зависимость от вероятных планов противника («считая, что основной удар немцев будет направлен к северу от устья р. Сан, необходимо и главные силы Красной Армии иметь развернутыми к северу от Полесья»). С большой натяжкой эту логику еще можно назвать «планированием ответного контрудара». Все же последующие варианты устанавливают направление главного удара исключительно из соображений военно-оперативных и политических «удобств» для наступающей Красной Армии. Оценка вероятных планов германского командования (нанесение немцами главного удара к северу или к югу от болот Полесья) несколько раз меняется, но это уже никак не влияет на выбор направления главного удара Красной Армии. Конкретнее: начиная с сентября 1940 г. все варианты оперативного плана предусматривают развертывание главных сил Красной Армии в районе так называемого «Львовского выступа» для нанесения удара в общем направлении на Краков — Катовице. Выбор именно такой схемы развертывания составители документов обосновывают сугубо наступательными соображениями: отсутствием у противника на данном направлении долговременных оборонительных укреплений; характером местности, позволяющей в большей степени реализовать ударную мощь танковых соединений; возможностью уже на первом этапе войны отрезать Германию от сырьевых (нефть) и продовольственных ресурсов Юго-Восточной Европы.
Если сам замысел операции понятен и дискуссия возможна лишь в плане уточнения отдельных деталей, то даже ориентировочную дату начала «освободительного похода» установить на основании рассекреченных документов невозможно.
Высказанная В. Суворовым и И. Буничем гипотеза о том, что вторжение в Европу Сталин намеревался начать в тот момент, когда немецкие войска высадятся на Британских островах, не находит подтверждения в известных документах. Нет слов, гипотеза красивая и логичная, но для историка одной только «красоты замысла» мало. Не может считаться подтверждением этой гипотезы и имеющаяся в Докладной записке начальника штаба Киевского ОВО (декабрь 1940 г.) фраза: «вооруженное нападение Германии на СССР наиболее вероятно при ситуации, когда Германия в борьбе с Англией будет победительницей и сохранит свое экономическое и военное господствующее влияние на Балканах». Ни в Москве, ни в Киеве пассивно ждать «вооруженного нападения Германии на СССР» не собирались; план наступления должен был быть реализован еще до того, как «Германия в борьбе с Англией будет победительницей», но когда именно — об этом в Докладной записке нет ни слова.
Большие вопросы вызывает Доклад Генштаба Красной Армии от 11 марта 1941 г., который — вопреки всем писаным и неписаным правилам научной публикации исторических документов — был опубликован в крайне усеченном виде. Фактически рассекречен лишь подробный обзор предполагаемых планов и группировки противника. Собственные планы советского командования преднамеренно оставлены «за кадром».
Интерес к этому документу подогрел не кто иной, как сам М.А. Гареев, имевший неосторожность заявить, что в Докладе от 11 марта 1941 г. (в той его части, которая не была опубликована) рукой Ватутина была вписана фраза: «Наступление начать 12.6». На интернет-форуме сайта «Военная литература» некий товарищ утверждал, что держал этот документ в руках, что в архивном формуляре уже имеется 12 фамилий людей, работавших с документом, и что указанная рукописная надпись на обороте одного из листов действительно имеется. Однако никто из этих загадочных «двенадцати посвященных» полный текст Доклада от 11 марта 1941 г. так и не опубликовал.
Разумеется, ничего, кроме горького смеха сквозь слезы, такая «историографическая ситуация» вызвать не может. Государство российское продолжает успешно играть с независимыми историками в прятки. Помнится, в годы моего детства была такая радиопередача: «Угадайка, угадайка — интересная игра…»
Вернемся, однако, к опубликованным документам. Они дают некоторое основание предположить, что загадочная надпись «наступление начать 12 июня» (если только она существует в действительности!) никак не могла быть связана с 12 июня 1941 года. Скорее всего, речь шла о лете 1942 года. И вот почему.
Апрель 41-го наступил после 11 марта 1941 г. Соответственно, апрельская (1941 г.) Директива наркома обороны на разработку плана оперативного развертывания войск Западного ОВО должна была учитывать решения, принятые Сталиным по Докладу военного руководства от 11 марта. В соответствии с этой Директивой войска Западного ОВО должны были нанести сокрушительные удары «в общем направлении на Седлец, Радом с целью полного окружения, во взаимодействии с Юго-Западным фронтом, Люблинской группировки противника… Овладеть на третий день операции Седлец и на 5 день — переправами на р. Висла». Главной ударной силой округа (фронта) должны были стать пять мехкорпусов: 6 МК, 11 МК, 13 МК, 14 МК и 17 МК. Из них к июню 1941 г. почти полностью укомплектован боевой техникой и автотранспортом был один только 6 МК; два других мехкорпуса (11-й и 14-й) по планам Генерального штаба заканчивали формирование лишь в начале 1942 года. Что же касается 13 МК и 17 МК, то они находились на ранней стадии формирования, и даже к концу 1941 г. их плановая укомплектованность танками не превышала 25–30 %. Начать намеченное Директивой наступление 12 июня 1941 г. такая танковая группировка никак не могла.