В твоих объятиях

– Теперь даже немного больше, – добавил судья. – Одно из вложений, которое я сделал, дало отличную прибыль.

– Возьмите ее себе.

У судьи хватило энергии, чтобы обидеться на такое предложение.

– Категорически нет! Зачем мне это делать?

– Потому что вы присматривали за всем для меня. Вы не обязаны были это делать.

– Нет, обязан. Я хотел, чтобы убийца Джеба был повешен, но никогда не хотел причинять вред тебе. Ты можешь это понять?

Виктория прекрасно это поняла.

– Я рада. Мне тоже не хотелось вас ненавидеть, но вы меня запугали. Вы были так решительно настроены меня вернуть. Вы теперь попытаетесь выяснить, кто убил Джеба?

Судья снова поник в кресле.

– Не знаю. Мне теперь почти все безразлично. Я все время ощущаю такую усталость. Если бы у меня не было Керби, я не знал бы, что делать с ранчо и вообще всем. Он молод, но уже выполняет работу взрослого мужчины.

– Керби всегда вами восхищался, – сказала Виктория. – Я думаю, что он видит в вас отца, которого у него никогда не было.

– Он хороший мальчик. Я к нему очень привязался. Мне только хотелось бы, чтобы Майра не держала его так жестко на привязи. Я попытался уговорить ее, чтобы она позволила мне отослать его в школу, но она об этом и слышать не хочет.

Виктория почувствовала себя неловко. Ей никогда не нравилось, когда ее вмешивали в разногласия между судьей и Майрой. Сейчас ей это тоже не понравилось. Она увидела, как Бен встал со своего места отдыха под деревьями и направился к дому. Она ухватилась за это как за предлог закончить свой визит.

– Мне нужно ехать обратно, – сказала она.

Судья начал было подниматься, но тут же упал обратно в кресло.

– Приезжай поскорее снова и привози сюда своего дядю. Вам всегда будут здесь рады.

– Приеду. А вы боритесь со своим кашлем, У вас врач был?

– Не меньше дюжины, но они лишь чешут в затылке и что-то бормочут у меня за спиной. Полагаю, они боятся сказать мне, что я умираю. Если б они знали, как мне это безразлично. Мне это абсолютно все равно.

Бен нервно оглядывался по сторонам. К каждой купе деревьев, к каждым зарослям кустов он приближался так, словно ожидал засады. Вскоре его тревога передалась Виктории.

– Перестаньте дергаться. У меня от этого лошадь нервничает.

– Не знаю, зачем вам понадобилось навещать этого старика именно сегодня. У меня с утра очень плохое предчувствие.

– Вам просто не хотелось сегодня вставать с постели.

– Вы правы. Не хотелось. Тринити велел мне оставаться в гостинице и присматривать за вами, и я был счастлив делать именно это.

– А сейчас у меня не проходит ощущение, будто кто-то целится мне в спину.

– Никого здесь нет.

Бен обреченно вздохнул, но она явно его не убедила.

– Вероятно, вы правы. Знаете, прежде чем связаться с этим вашим мужчиной, я был человеком легким и общительным.

– Что вы хотите сказать этим «ваш мужчина»? – требовательно поинтересовалась Виктория.

– Я немного угонял парочку коров, понемножку выпивал виски, слегка гонялся за женщинами и слушал байки перегонщиков скота. Не было у меня никаких забот, и каждую ночь я спал как младенец. А с тех пор как я стал водить компанию с ним, сначала мне навесили стадо, которого я не хотел. За мной гоняется куча плохих парней, от Нового Орлеана до Калифорнии. Я сплю на земле так часто, что позабыл, как приятно спать в постели. Я так нервничаю, что ем без всякого удовольствия. А теперь еще мне пришлось сопровождать молодую женщину на прогулку.

– Да, тяжко: перейти от бандитов к дебютанткам. Как низко вы пали!

– Не падение меня тревожит. Быть сопровождающим – работа безопасная и приятная. А вот остальное... У каждого из тех, кого он арестовывал, имеется куча родственников, злобных, как гремучие змеи. Не угадать, когда они решат немного поквитаться. Нет, водить компанию с вашим парнем – дело небезопасное. Может, вам стоит передумать?

– Вы думаете, мне стоит выйти замуж за кого-то другого?

– По-моему, вам стоит об этом подумать, – заманчиво ухмыльнулся Бен.

Внезапно Бен перегнулся и, схватив Викторию, почти стащил ее с седла. Разозлившись, она изо всех сил ударила его. Удар пришелся ему в шею сбоку и чуть не лишил его дыхания.

– Там, на холме... кто-то с ружьем, – задыхаясь выговорил Бен.

Словно в подтверждение его слов раздался выстрел, и пуля вспорола воздух над головой Виктории.

– Скачи, как дьявол! – крикнул Бен и огрел ее лошадь ладонью по крупу.

Второй ружейный выстрел подкрепил его команду.

– Кто бы там ни был, нас решили достать обоих. Скачи в заросли.

– Мы убьемся, если попробуем сквозь них проехать.

– Нас убьют, если мы этого не сделаем. Виктория крепко зажмурилась и поскакала в чащу терновника.

Тринити был страшно зол.

Он вернулся в Бандеру весьма довольный собой. Он передал бумаги судье в Остине. Отныне Виктория была свободна. Теперь ему оставалось лишь попросить ее стать его женой и вместе с ней решить, где им жить.

Всю долгую и тяжкую дорогу обратно в Бандеру он перебирал в памяти все виденные им места и прикидывал, какое больше подходит для ранчо. Таких мест, которые ему нравились, были буквально сотни.

Однако теперь он рассматривал их еще с точки зрения пригодности для жизни с семьей. А это все меняло. Он не хотел закончить свои дни где-то на задворках Техаса или в глуши Нью-Мексико, в горах Аризоны или Колорадо, на равнинах Вайоминга или Монтаны. Он пришел к выводу, что идеальным местом является это самое «Демон-Ди», расположенное между Бандерой и Сан-Антонио.

Оно было бы идеальным... если бы не Куини.

Он попытался выбросить Куини из головы, но она вновь заставляла его делать то, чего он не хотел, – принимать решение, не лучшее для него и его будущей семьи.

Он знал, что Виктория не верит, будто Майра и есть Куини. Она этого не говорила, но он же видел. Он мог это понять.

Он был уверен, что Куини не остановится, пока не отравит Викторию. А если она когда-нибудь вспомнит его, тоже попытается убить.

Ему претило бежать от Куини. Хуже того, его тошнило при мысли, что он должен уйти из собственного дома. Но нужно было рассуждать трезво. Всегда ли ему удастся защитить Викторию? А детей? Они станут идеальными мишенями для мщения Майры. Он же не сможет вечно находиться рядом, чтобы их охранять. Неужели гордость стоит вечного бдения?

Куини никогда не сдастся.

Тринити так и не пришел ни к какому выводу. А когда приехал в гостиницу, он узнал, что Виктория отправилась навестить судью Блейзера и ее ждут только вечером.

– Ее дядя приезжает сегодня, – злорадно сообщил Рыжий. Он явился в гостиницу в поисках Виктории, размахивая телеграммой, которую ему вручил Дэвид Вулридж. – Он все еще думает, что она умерла.

– Ты останешься здесь и будешь его ждать, – сказал Тринити. – Объясни ему, что произошло. Я поеду за ней.

Тринити вскоре проклял себя за то, что решил ехать на Дьябло. С момента возвращения из Увальде он каждый день понемногу ездил на этом норовистом жеребце и никогда не надевал шпоры и не брал с собой хлыст. Но хотя он всегда стремился управлять конем даже не пятками, а только коленями и икрами, Дьябло не переставал сражаться с ним.

– Если бы у меня было время, я бы вернул тебя назад в конюшню, – сказал Тринити жеребцу, который крутился под ним и вставал на дыбы, так что приходилось тратить вдвое больше времени, чем нужно, чтобы проехать сотню ярдов. – Но Виктория твердила, что ты быстр как ветер, а сегодня мне нужна твоя быстрота.

Однако сегодня Дьябло не был настроен ее демонстрировать. Он крутанулся и успел проскакать двадцать пять ярдов не в ту сторону, прежде чем Тринити удалось повернуть его.

– Будь ты проклят! Никогда в жизни не знал такого вредного зверя.

Пятнадцать минут спустя, все еще пытаясь убедить Дьябло, что следует сотрудничать, Тринити заметил всадника, мчавшегося галопом со стороны Бандеры. Узнав Керби, он остановил коня.