Леди Сьюзен

Мне не составило труда убедить де Курси, оставшись с ним наедине, что меня этот союз при всех его недостатках совершенно устраивает, и таким образом все уладилось. Разумеется, они не могли не заметить, что сэр Джеймс не семи пядей во лбу, но я настрого запретила Фредерике жаловаться Чарльзу Вернону и его жене, чем лишила их возможности вмешиваться, хотя не сомневаюсь, что моя наглая невестка использовала бы для этого любой предлог.

Тем не менее все шло тихо и спокойно, и хоть я и считала часы, когда же сэр Джеймс наконец нас покинет, такое положение дел меня вполне устраивало. Вообразите же, каковы были мои чувства, когда внезапно все мои планы рухнули! И разрушил их тот, от кого я меньше всего этого ожидала. Сегодня утром ко мне в комнату входит Реджинальд и после короткого предисловия с важным видом принимается пространно убеждать меня в том, сколь ошибочно и неблагородно я поступаю, позволяя сэру Джеймсу Мартину свататься к моей дочери вопреки ее желанию. Признаться, я была потрясена. Когда же я поняла, что настроен он более чем серьезно, то потребовала от него объяснений, пожелав узнать, что побудило его завести со мной этот разговор и кто его уполномочил мне выговаривать. И тогда он сообщил, не скупясь на неуместные выражения нежных чувств, каковые я выслушала с полнейшим безразличием, что моя дочь познакомила его с некоторыми обстоятельствами, касающимися ее самой, сэра Джеймса и меня, чем крайне его встревожила.

Короче говоря, выяснилось, что она ему написала, попросив вмешаться, и что он, получив от нее письмо, побеседовал с ней, дабы вникнуть во все подробности дела и удостовериться в ее истинных намерениях.

У меня нет никаких сомнений в том, что девчонка воспользовалась этой возможностью, чтобы признаться ему в любви; в этом меня убеждает и то, как он о ней говорил. Что ж, он заслужил эту любовь! Мужчина, потворствующий страсти, которую сам он никогда не стремился разжечь и признания в которой никогда не добивался, ничего кроме презрения не вызывает. Мне ненавистны они оба. Он - за то, что ко мне равнодушен, в противном случае он не стал бы ее слушать; она, эта строптивая маленькая смутьянка, - за то, что ищет защиты у молодого человека, с которым едва успела перемолвиться словом. Мне одинаково претят и ее бесстыдство и его легковерие. Как посмел он поверить всему тому, что она говорила мне в осуждение?! Как мог усомниться в том, что у меня имелись самые веские причины поступить именно так, а не иначе?! Где была его убежденность в моей мудрости и добродетели? Где было подсказанное истинным чувством негодование против существа, меня порочащего? И кого?! Ничтожества, девчонки, у которой нет ни талантов, ни образования и которую сам он всегда готов был презирать!

Некоторое время я не выдавала своего раздражения, однако даже самая большая выдержка не беспредельна и в дальнейшем я дала Реджинальду почувствовать мое неудовольствие. Он старался, старался изо всех сил заставить меня смягчиться, но глупа та женщина, что оскорблена и, однако же, поддается на комплименты. В конце концов он ушел рассерженный не меньше, а даже больше моего. Я была совершенно спокойна, он же преисполнен ярости и возмущения. Надо полагать, его гнев в самом скором времени уляжется и, может, исчезнет вовсе, мой же будет неукротим и впредь.

Сейчас он заперся в своих покоях, куда, выйдя от меня, тотчас же направился. Могу вообразить, в какие грустные размышления он погружен! А впрочем, человеческие чувства ведь неисповедимы. Я еще недостаточно успокоилась, чтобы повидать Фредерику. События сегодняшнего дня она забудет нескоро. Она убедится, что напрасно изливала свою израненную любовью душу, что в результате стала всеобщим посмешищем, вызвав крайнее возмущение своей оскорбленной матери.

Преданная Вам

С. Вернон

Письмо двадцать третье

Миссис Вернон - леди де Курси

Черчилл

Позвольте мне от души поздравить Вас, дорогая матушка: история, которая причинила нам столько огорчений, близится к счастливому концу. Наши надежды на успех весьма радужны, и поскольку все должно завершиться самым благополучным образом, мне искренне жаль, что я делилась с Вами своими опасениями: радость от миновавшей опасности едва ли искупает тяжкие переживания.

Я пребываю в столь возбужденном состоянии, что с трудом держу в руке перо, однако исполнена решимости послать Вам с оказией несколько строк, дабы объяснить то, что, вне всяких сомнений, несказанно Вас удивит, а именно, что Реджинальд возвращается в Парклендс.

Полчаса назад я сидела в гостиной с сэром Джеймсом, как вдруг меня вызывает мой брат. Я сразу поняла: что-то произошло - он раскраснелся, голос у него дрожал. Вы же знаете, матушка, как легко он возбуждается, если происходит что-то для него важное.

"Кэтрин, - сказал он, - я сегодня же возвращаюсь домой. Прости, что уезжаю, но мне пора - давно не видел родителей. Отправляю вперед Джеймса с моими лошадьми, можешь поэтому, если есть письма, передать с ним. Сам же я окажусь дома не раньше среды или четверга, так как должен еще заехать по делам в Лондон. Но прежде чем покинуть Черчилл, - тут он понизил голос и заговорил с еще большим чувством, - я должен тебя кое о чем попросить. Воспрепятствуй тому, чтобы Фредерика Вернон была несчастна с этим Мартином. Он хочет жениться на ней, ее мать всячески этому способствует, она же об этом браке и помыслить не может. Уверяю тебя, я знаю, что говорю. Знаю, что Фредерика ждет не дождется, когда сэр Джеймс отсюда уедет. Она славная девочка и заслуживает лучшей участи. Немедленно с ним распростись. Сам-то он обыкновенный болван, но каковы планы ее матери, дано знать только небесам. Прощай, - добавил он, крепко пожимая мне руку, - не знаю, когда теперь увидимся. Но помни, что я сказал тебе про Фредерику. Ты обязана позаботиться о том, чтобы с ней поступили по справедливости. Она прелестна и очень умна, гораздо умнее, чем мы думали".

С этими словами он повернулся и побежал наверх. Остановить его я даже не пыталась, ибо понимала, какие чувства им владеют; что же до тех чувств, какие испытывала, слушая его рассказ, я, то передать их невозможно. С минуту я, ошеломленная и удивленная - радостно удивленная, - неподвижно стояла на месте; впрочем, чтобы испытать истинную радость от происшедшего, надо было успокоиться и все взвесить.

Спустя десять минут в гостиную вошла леди Сьюзен. Естественно, я полагала, что они с Реджинальдом поссорились, и взглянула на нее с тревожным любопытством, пытаясь отыскать на ее лице подтверждение своей догадки. Однако вид у этой непревзойденной обманщицы был совершенно невозмутимый. Поговорив со мной на какие-то несущественные темы, она словно невзначай обронила: "Я узнала от Уилсона, что мистер де Курси с нами расстается. Он и в самом деле сегодня покидает Черчилл?" Я ответила утвердительно. "Странно, еще вчера вечером он об этом и словом не обмолвился, - заметила она, смеясь. - Да и сегодня утром за завтраком тоже. Возможно, он и сам об этом еще ничего не знал. Молодые люди ведь часто принимают скоропалительные решения, которым, впрочем, далеко не всегда следуют. Не удивлюсь, если в последнюю минуту он передумает и никуда не поедет".

Вскоре после этого она вышла из комнаты. Хочется надеяться, дорогая матушка, что у нас нет оснований бояться, что Реджинальд и в самом деле передумает - история зашла слишком далеко. Вероятно, они действительно поссорились, и, скорее всего, из-за Фредерики. Невозмутимость леди Сьюзен меня поражает. Представляю, какую радость Вы испытаете, вновь увидев своего сына по-прежнему достойным Вашей любви, по-прежнему способным доставлять своим родителям счастье!

Надеюсь, что в своем следующем письме я буду иметь возможность сообщить Вам, что сэр Джеймс уехал, леди Сьюзен потерпела поражение и у Фредерики спокойно на душе. Конечно, еще очень многое предстоит сделать, но все непременно устроится. Очень хочется поскорей узнать, чем все же вызван его внезапный отъезд. Кончаю тем же, с чего начала, - искренними поздравлениями.