Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 3 из 96



Что мне нравится

Что мне больше нравится в безднах мировых, И кого отметил я между всех живых? Альбатроса, коршуна, тигра, и коня, Жаворонка, бабочку, и цветы огня. Альбатрос мне нравится тем, что он крылат, Тем, что он врезается в грозовой раскат В коршуне мне нравится то, что он могуч, И, как камень, падает из высоких туч. В тигре то, что с яростью мягкость сочетал, И не знал раскаянья, Бога не видал. И в других желанно мне то, что — их вполне, Нравятся отдельностью все созданья мне Жаворонок — пением, быстротою — конь, Бабочка — воздушностью, красотой — огонь. Да, огонь красивее всех иных живых, В искрах — ликование духов мировых. И крылат и властен он, в быстроте могуч, И поет дождями он из громовых туч. По земле он ластится, жаждет высоты, В красные слагается страстные цветы. Да, огонь красивее между всех живых, В искрах ликование духов мировых. В пламени ликующем — самый яркий цвет. В жизни — смерть, и в смерти — жизнь Всем живым — привет!

Мои звери

Мой зверь — не лев, излюбленный толпою, Мне кажется, что он лишь крупный пес. Нет, желтый тигр, с бесшумною стопою Во мне рождает больше странных грез. И символ Вакха, — быстрый, сладострастный, Как бы из стали, меткий леопард, Он весь как гений вымысла прекрасный, Отец легенд, зверь-бог, колдун и бард. Еще люблю я черную пантеру, Когда она глядит перед собой В какую-то внежизненную сферу, Как страшный Сфинкс в пустыне голубой. Но, если от Азийских, Африканских Святых пустынь мечту я оторву, Средь наших дней, и плоских, и мещанских, Моей желанной — кошку назову. Она в себе, в изящной миньятюре, Соединила этих трех зверей. Есть искры у нее в лоснистой шкуре, У ней в крови — бродячий хмель страстей Она проходит в комнатах бесшумно, Всегда свою преследуя мечту, Влюбляется внезапно и безумно, И любит ведьм и любит темноту. В ее зрачках непознанная чара, В них фосфор и круги нездешних сфер, Она пленила страшного Эдгара, Ей был пленен трагический Бодлер. Два гения, влюбленные в мечтанья, Мои два брата в бездне мировой, Где нам даны безмерные страданья И беспредельность музыки живой.

Жар-птица

То, что люди называли по наивности любовью, То, чего они искали, мир не раз окрасив кровью, Эту чудную Жар-Птицу я в руках своих держу, Как поймал ее, я знаю, но другим не расскажу. Что другие, что мне люди! Пусть они идут по краю, Я за край взглянуть умею и свою бездонность знаю. То, что в пропастях и безднах, мне известно навсегда, Мне смеется там блаженство, где другим грозит беда. День мой ярче для земного, ночь моя не ночь людская, Мысль моя дрожит безбрежно, в запредельность убегая. И меня поймут лишь души, что похожи на меня, Люди с волей, люди с кровью, духи страсти и огня!

Узел

Я нити завязал могучего узла, — Добро и Красоту, Любовь и Силу Зла, Спасение и Грех, Изменчивость и Вечность В мою блестящую включил я быстротечность. Он мой, безумный миг слияния всего, Ничто не ускользнет от взора моего Когда же я сотру весь яркий цвет мгновенья, К себе я кликну Смерть, и с ней придет Забвенье.

Звездный хоровод

Я заглянул во столько глаз, Что позабыл я навсегда, Когда любил я в первый раз, И не любил — когда? Как тот Севильскии Дон Жуан, Я Вечный Жид, минутный муж. Я знаю сказки многих стран И тайну многих душ. Мгновенья нежной красоты Соткал я в звездный хоровод. Но неисчерпанность мечты Меня зовет — вперед. Что было раз, то было раз, Душе любить запрета нет. Хочу я блеска новых глаз, Непознанных планет. Волненье сладостной тоски Меня уносит вновь и вновь. И я всегда гляжу в зрачки, Чтоб в них читать — любовь.

Зыби зрачков

Когда на меня напряженно глядят Безмолвные сотни зрачков, И каждый блестящий мерцающий взгляд Хранит многозыблемость слов, — Когда я стою пред немою толпой И смело пред ней говорю, — Мне чудится, будто во мгле голубой, Во мгле голубой я горю Дрожит в углубленной лазури звезда, Лучи устремив с вышины, Ответною чарой играет вода, Неверная зыбь глубины. Как много дробящихся волн предо мной, Как зыбки мерцания снов, И дух мой к волнам убегает волной, В безмолвное море зрачков.