Магеллан

Потом выступил Фалейро. В горячей, но бессвязной речи он изложил расчеты, которые должны были доказать, что Молукки находятся в испанской половине земного шара.

Магеллана и Фалейро попросили выйти. Началось секретное совещание. В приемной к ним подошел известный защитник индейцев Бартоломео Лас-Касас, приехавший в то время в Испанию.

— Каким путем думаете вы добраться до Молуккских островов? — спросил он моряка.

— Поплывем вдоль берега на юг. Там я думаю найти пролив.

— А если вы его не найдете? — возразил Лас-Касас.

— Тогда я поверну на восток и пройду португальским путем вокруг мыса Доброй Надежды, — ответил капитан.

Лас-Касас ушел. Фалейро бегал из угла в угол. Магеллан молча сидел у окна и глядел на темный, вечерний город. Прошло два часа. Вдруг дверь тихо открылась, из зала заседаний выскользнул сияющий Аранда и бросился к Магеллану.

— Решено, — зашептал он возбужденно. — Решено! Поплывете!

— Расскажите по порядку, сеньор Аранда, — попросил Магеллан.

— Сначала почти все советники высказались против вашего проекта: одни просто не хотели тратить средства на такую затею; другие не понимали того, что это может дать королю и нашей стране; третьи утверждали, что такая экспедиция невыполнима. Лишь епископ Фонсека был за вас. Он все эти два часа убеждал их, потом впустил через потайной ход Кристобаля де Аро. Тот заявил, что его корабли плавали к востоку от Малакки и что Молуккские острова очень далеко отстоят от Малакки. Наконец, решили рекомендовать королю ваш проект, если ваши условия не будут слишком тяжелыми. Кроме того, совет повелел, чтобы все дело велось в строжайшей тайне, чтобы о Молуккских островах не упоминали, а говорили лишь об экспедиции, отправляющейся на поиски новых островов в испанской части земного шара…

Реконструкция проекта плавания Магеллана на основе глобуса Иоганна Шёнера. Глобус этот хранится в Германском музее (Нюрнберг). Он сооружен в 1520 году, причем составитель использовал карты Педро Рейнеля, Диего Рибейро и Нуньо Гарсиа, то есть те самые карты, которые послужили основой проекта Магеллана.

Через несколько дней Магеллан и Фалейро представили королю свой проект соглашения.

Параграф первый проекта гласил, что король обязуется в течение десяти лет не давать разрешения снаряжать корабли в те земли, которые откроют Магеллан и Фалейро, а они, со своей стороны, обязывались делать все открытия и водить все корабли, которые снарядит король.

На это король, вернее его совет, отвечал, что, не зная маршрута предполагаемой экспедиции, нечего говорить о таких привилегиях.

В параграфе втором авторы проекта требовали, чтобы король обязался: выплатить им одну двенадцатую всех доходов с новых земель, дать им разрешение на перевозку их грузов на королевских судах по пониженному тарифу, произвести их в адмиралы и предоставить управление вновь открытыми странами. Все эти права и привилегии должны были перейти и к их детям.

На это король отвечал, что обещает соблюдать их интересы, но в первую очередь должен считаться с интересами короны. Он предоставит им и их детям адмиральские звания и право управлять новыми колониями, но верховную власть над ними оставляет за собой.

В числе других пунктов было предложение Магеллана и Фалейро снарядить экспедицию за свой счет, с тем чтобы королю отчислять одну шестую всех прибылей. Это может показаться странным. Магеллан и Фалейро были так бедны, что принуждены были занимать у Аранды деньги на поездку ко двору и, конечно, не могли взять на себя расходы по снаряжению большой экспедиции. Надо думать, что Магеллан и Фалейро уже тогда рассчитывали на материальную помощь Кристобаля де Аро, Диего Барбоса и Хуана де Аранды.

Король это предложение отклонил.

Сугубая практичность великого мореплавателя, проявленная во время переговоров с королем, не должна удивлять нашего читателя. В те времена королевские чиновники принимали все меры к тому, чтобы самым бессовестным образом обмануть тех моряков, которые поступали к ним на службу. Они старались включить в договоры заведомо невыполнимые пункты, чтобы потом, когда придет время расчета, отказаться от уплаты денег. Выдающиеся мореплаватели, совершив крупные открытия, нередко вынуждены были много лет обивать пороги всевозможных судов, советов и управлений в тщетной надежде получить заслуженную награду.

Пример Колумба, умершего в нищете в Вальядолиде за двенадцать лет до того, как там появился Магеллан, был еще свеж в памяти современников.

Поэтому Магеллан и Фалейро принуждены были как можно тщательнее разработать все условия соглашения, чтобы не оставить лазейки для королевских чиновников.

Подписи организаторов и участников первого кругосветного плавания:

МАГЕЛЛАН ФАЛЕЙРО

БАРБОСА СЕРРАНО

ЭЛЬ-КАНО

Наконец, соглашение было достигнуто, и 22 марта 1518 года король подписал первые грамоты об организации экспедиции Магеллана и Фалейро.

В главной грамоте Карлос I пишет Магеллану и Фалейро: «Вы должны отправиться и вы отправитесь в море-океан в пределах нашей разграничительной зоны». Далее грамота излагает условия, о которых казна договорилась с авторами проекта: им предоставляется исключительное право плавания в открытые ими страны на шесть лет; король же и колониальные власти хотя и имеют право посылать во вновь открытые земли корабли, но не тем путем, которым пойдут корабли Магеллана и Фалейро.

Король подчеркивал, что Магеллан и Фалейро должны воздерживаться от нарушения границ стран, принадлежащих «самому дорогому нашему дяде и любимому брату» [Маноэлю].

Организаторы экспедиции должны были получить одну двадцатую всех прибылей, но, если будет на то их желание, могли получать и одну пятую, множество привилегий и громкий титул, не оставшись во вновь открытых землях и вернувшись в Испанию. Этот пункт был внесен осторожными советниками короля после того, как они узнали историю Франсиско Серрао, оставшегося против воли правительства на открытых им Молуккских островах и сделавшегося там независимым.

В грамоте было указано, что армада должна состоять из пяти судов с экипажем из двухсот пятидесяти четырех человек. На каждый корабль были назначены фактор, казначей и писец.

Однако второй грамотой от того же 22 марта 1518 года король назначил знатного дворянина Хуана де Картагена главным инспектором армады. Хуан де Картагена был другом и ставленником епископа Фонсеки. Грамота предоставляла ему право контролировать все распоряжения Магеллана.

Это было первое проявление недоверия советников короля и даже епископа Фонсеки к Магеллану. Испанские сановники опасались, как бы Магеллан и Фалейро не захотели переметнуться обратно к португальцам, чтобы даже ценой гибели испанской армады искупить свою вину перед Маноэлем. Повторялась история с Хуан-Диасом де Солисом, которому в Испании тоже не доверяли и навязали инспекторов. Но Магеллан был принужден примириться с этим, причем король поспешил позолотить пилюлю, наградив Магеллана командорским крестом ордена Сант-Яго.

Еще две грамоты подписал в этот день король. В одной грамоте он присваивал Магеллану и Фалейро титул капитанов-командиров. В другой он назначал Магеллану жалованье в пятьдесят тысяч мараведи[47] в год, а Фалейро за снабжение армады мореходными инструментами — пятьдесят пять тысяч мараведи.

Через несколько дней король получил письмо из Севильи от главных сановников «Casa». Они обиделись на то, что не были привлечены к переговорам с Магелланом и Фалейро. Королю пришлось написать чиновникам «Casa» полуразъяснение-полуизвинение и просить помочь в подготовке экспедиции. Но чиновники «Casa» по-прежнему считали себя обиженными и долго чинили Магеллану всевозможные препятствия.

Отправление армады было назначено на 25 августа. Вскоре Карлос выехал в Сарагоссу, где он должен был присягать арагонским кортесам. По дороге Магеллан и Фалейро отлучились в Севилью, чтобы получить в «Casa» деньги, которые приказал им выдать король. 7 мая они были в Севилье, а уже 15 мая состояли в свите короля во время его торжественного въезда в Сарагоссу.

47

Мараведи — старинная испанская монета, введенная еще маврами. Сначала чеканилась из золота и серебра, а впоследствии также из меди.