Страница 4 из 155
Но начальник Вальнека, выйдя к нему в переднюю, как только узнал, зачем пришел Вальнек, как замахал руками и, проговорив: «у меня правило казенных вещей не давать никому», ушел совсем из передней, оставив Вальнека одного.
Вальнек только растерянно развел руками и вышел на улицу.
— Ну, черт его знает, что за человек?! Ну, что это за люди?! Ну, ну, ну… Тьфу!
Вальнек плюнул от всего сердца и, совсем напыжившись, красный как рак, пополз по улице.
— Пся крев! Тьфу! — и Вальнек опять плюнул. — Ну что ему?! Ну, ну, ну…
Горькая обида, досада коробили, возмущали и волновали Вальнека — его, Вальнека-Вальновского, Вальнека, который в свое время не пустил бы на порог к себе этого хама! Сколько тебе? пять, десять, пятнадцать тысяч! — Дай и гони в шею!
Вальнек бросил взгляд в сторону. Взгляд попал на далекую спокойную реку, освещенную ясным летним закатом, и в мозгу Вальнека шевельнулось воспоминание о деревенском доме тестя. Такой же был веселый вечер… «Прочь!» — Вальнек прибавил шагу, уходя от тяжелых, неприятных воспоминаний. Он пришел в свою гостиницу, отпер номер и нажал электрический звонок. Вошел номерной.
— Никто не спрашивал?
— Никто.
Кто мог его спрашивать? Вальнек угрюмо посмотрел в окно, подумал, сбросил крылатку и спустился в буфет.
Буфетчик вопросительно взялся за английскую, Вальнек молча кивнул головой. Буфетчик налил. Вальнек залпом выпил и начал закусывать, жадно ловя вилкой какую-то гущу и набивая ею свой рот. Он выпил вторую, чем-то другим закусил и, сев за стол, потребовал карточку. Съев два блюда и запив их двумя бутылками пива, Вальнек, задумавшись, молча, сосредоточенно ковырял в зубах.
Мимо окна прошла женщина улицы, остановилась и внимательно осматривала фигуру Вальнека. Вальнек, встретившись с ней глазами, тоже сосредоточенно опершись о локоть, с видом знатока уставился в нее. Один глаз Вальнека прищурился, и голова склонилась набок. Затем Вальнек встал и, кивнув головой в знак согласия на вопрос записать на номер, вышел в прихожую, куда с улицы в то же время уже входила женщина, приглашенная им.
Ничего не говоря друг с другом, они молча стали подниматься по лестнице.
— Вальнеку вы приказали отпустить нивелир? — спрашивал в конторе главный техник у своего начальника.
— Как приказал? Я запретил ему.
— Он взял его.
— Ну, слава богу, я сегодня эту дрянь выгоню, я решительно не в силах больше выносить его. Вы знаете, он затеял торговлю казенными инструментами.
Инженер рассказал всем, для чего Вальнеку понадобился нивелир.
Вальнек только что возвратился с урока нивелировки, и веселый вошел в приемную.
В комнате толпилось много разного народа.
— Нивелир?!
Глаза инженера впились в Вальнека.
— Там нивелир, — и Вальнек показал пальцем на переднюю.
— Вы позволили себе моим именем взять его из кладовой?!
Вальнек развязно, с своей обычной манерой собрался было что-то отвечать.
— Вы совершенно достаточно обнаружили, что вы за личность! Вы больше не служите у меня!! Я вас выгоняю вон…
— Пхе! — сделал только Вальнек и, растерянно разведя руками, медленно пошел из комнаты.
— Гадость!! — кричал вдогонку инженер. — Не успел вступить, уже развел мерзость!
Вальнек быстро повернулся.
Ну, пропал техник, ну, выгонят совсем, но он ничего не сделал такого, за что его можно так с грязью мешать.
— Али же я прошу снисхождения у пана… — начал было Вальнек, но инженер так раскричался, что Вальнек мгновенно опять повернулся к двери и еще мгновеннее скрылся за нею.
— О то ж пся крев! — проговорил Вальнек, захлопнув за собою дверь и в недоумении разводя руками, — что теперь делать?
Маленький господин с сонными глазами, случайный свидетель всей этой сцены, рассказал инженеру о своем знакомстве с Вальновским и для чего нужен был ему нивелир.
— Здесь, — кончил маленький господин, — здесь вовсе не нажива, как видите… Там в Киеве семь человек, — во, во, во… и способная только любить женщина. Нет, уж строгость вашу бросьте.
Инженер не был человеком злым. Это был просто влюбленный в себя, в свою аккуратность, в свою точность, человек, видящий только себя, очень чуткий ко всему тому, что могло оскорбить или задеть его ненасытное «я». Теперь ему стало жаль Вальнека.
— Послушайте, почему вы не сказали прямо, чего вы хотите? — выскочил инженер в переднюю, где уныло сидел Вальнек и тупо смотрел перед собою.
Вальнек встал и, сдвинув брови, молча слушал длинную речь инженера о том, что первое и основное правило в их деле не стараться быть больше того, что на самом деле представляешь из себя. Это и бесполезно и опасно для живого дела, в котором каждая ошибка неминуемо откроется и повлечет за собой крупные траты.
— У нас бьют не за незнание, а за скрывание своего незнания, — кончил инженер.
Вальнек слушал и понял только одно, что его простили.
Когда, кончив занятия, инженер оделся и вышел на улицу, Вальнек пошел за ним, смотрел ему вслед, и все складки его подвижного лба устремлялись за инженером.
— Господин начальник, — нагнал его Вальнек у самого его дома, — я вас покорнейше прошу, — позвольте мне денег…
— Я не могу… вы уже всё взяли…
И инженер, прибавив шагу, быстро ушел от Вальнека.
— Тьфу! — плюнул вдогонку ему Вальнек и угрюмо повернул назад.
— Господин начальник! — пришел к инженеру перед самым отъездом Вальнек. — Я не могу ехать без денег.
— Вы останетесь.
— Но я не могу возвратить вам взятые уже сто рублей.
— Что ж делать? я заплачу их из своего кармана за науку.
Наступило молчание.
— Все, что я могу вам сделать, — проговорил инженер, — это приказать взять вам билет третьего класса.
— Из гостиницы не выпускают.
— Ну, уж я тут ничего не могу.
— Если я дам им расписку и попрошу вашу контору высылать им деньги из моего жалованья.
— Вы хозяин ваших денег.
— Я хотел просить вас поручиться.
— Нет.
— Семье хоть что-нибудь выслать…
— Из жалованья за этот месяц, если вы дадите адрес, контора вышлет.
— За этот месяц… чем же я жить буду? Чем заплачу за проезд?
— Я ничего больше не могу сделать.
— Господин начальник! ну, хоть вот что… Вам люди в контору нужны — у меня есть племянница… здесь… возьмите ее чертежницей.
Инженер уже слышал об этой племяннице, найденной на улице, и быстро, возмущенно ответил:
— Ни в каком случае.
Вальнек от инженера отправился в контору.
Там уже шла предотъездная сутолока: закупоривали инструменты, заколачивали ящики. Младший инженер с большими ногами бегал по комнате, кричал и ругался.
Техники и десятники, рассевшись на стульях и ящиках в приемной, вели веселые разговоры людей, которые завтра, послезавтра бросят этот чуждый для них город с тем, чтоб никогда, вероятно, больше не возвратиться в него.
Что-то сбродное, цыганское, бесшабашное, а с ним и веселое чувствовалось во всей этой группе случайно столкнувшихся между собой людей.
Вальнек, потеряв надежду на то, чтоб урвать денег у инженера, поднялся на новую комбинацию. У кого пять, у кого десять, у кого и рубль — Вальнек насобирал около пятидесяти рублей у своих товарищей с клятвенным обещанием возвратить их немедленно после первой получки.
Наконец, все было уложено и свезено на пароход, и инженеры, и техники, и десятники — все поехали, и в момент отъезда все сбились в одну кучу на палубе, и все замахали шапками провожавшей их толпе.
Махал и Вальнек, хотя единственный знакомый ему человек в этом городе, отысканная им племянница, ехала с ним. Но уж таков обычай, и Вальнек не хотел отступать от него.
После первой минуты общего как будто сближения наступило быстрое разобщение.
Инженеры ушли в первый класс, где играли в карты, ухаживали за дамами и редко, разве посмотреть на закат, показывались на палубе.