Партизаны Е.И.В.

Саргаев Андрей Михайлович

Партизаны Е.И.В.

Если ты перенесся с Великой Отечественной на полтора столетия назад, оказавшись в теле императора Павла I, если тебе удалось подавить дворцовый переворот и усидеть на российском престоле, – будь готов воевать сразу на два фронта, против Британии и Наполеона, и не дай застать себя врасплох! Но "попаданец", переживший трагедию 22 июня, не допустит ее повторения в прошлом! В кои-то веки Россия готова к войне: армия перевооружена и реорганизована, западные губернии заранее эвакуированы, элитные разведывательно-диверсионные подразделения, обученные по образцу советского осназа, с первых дней вторжения развязывают против Бонапарта полномасштабную партизанскую войну, наши снайперы отстреливают офицеров противника, как собак, а парашютные десанты с воздушных шаров наводят ужас на вражеские тылы. Русские диверсанты против наполеоновской гвардии! Царский спецназ против французских оккупантов! "Попаданец" из будущего против военного гения Бонапарта!

Глава 1

- И как же это понимать? - отец Михаил, священник храма Преображения Господня в деревне Федяково, неодобрительно покачал головой, и задал новый вопрос. - Доченька, да девичье ли это дело, с пистолями возиться?

Младшая поповна, отцова любимица, так похожая на покойную мать, смутилась и вытерла нос перепачканной маслом ладонью:

- Так ведь почистить... - на тряпице перед ней разложены детали многозарядного пистолета. - Только не помню, как его обратно собирать.

- Горюшко ты моё, - широкая ладонь, вся в твёрдых мозолях от плуга и сабельной рукояти, ласково опустилась дочери на голову. - Подвинься.

Руки привычно делали своё дело, а мысли унеслись куда-то вдаль. Да и привычка эта... мог ли пять лет назад простой деревенский священник подумать о том, что будет сидеть вот так за столом и собирать положенное по сану оружие? Да, немало воды утекло с тех пор, как император Павел Петрович издал свой знаменитый указ, в простонародье называемый "Указ о добре с кулаками". А сколько уже прошло? Летом третьего года вышел... ага, на Троицу как раз четыре года будет.

Поначалу-то тяжело было, а потом ничего, привык. Даже почётную грамоту от Священного Синода получил как лучший стрелок Нижегородской епархии. И пистолет наградной с серебряной табличкой. Редкость величайшая - такими, говорят, только Красную Гвардию и войска госбезопасности вооружили. У остальных попроще, сам видел.

Где видел? Да в армии, где же ещё. Положено два месяца в году солдатскую лямку тянуть, так будь любезен, смени рясу на пятнистый мундир и неси слово Божие служивым людям. Или, ежели так повезёт, бунтующим нехристям на западных границах.

Ходят слухи, что император скоро тоже вступит в войну, вот уже три года идущую в Европе, но отец Михаил в те слухи не верит. Не таков государь Павел Петрович, чтобы ввязываться в бессмысленные свары, не приносящие прибыли. Если прибыль есть, тогда да, смысл появляется... Но всё равно война под сомнением.

С едва слышным щелчком встала на место последняя деталь, и священник привычным движением засунул пистолет в поясную кобуру. Пора идти.

- Не забудь про масло - после собрания заготовитель по домам пойдёт.

- С вечера всё заготовили, батюшка, - откликнулась дочь. - А что нынче за него давать будут?

- Деньгами.

- Плохо.

Можно понять огорчение младшей поповны - в прошлый раз заготовитель рассчитывался особыми карточками, на которые в лавках торгового дома "Князь Гагарин и сыновья" можно было взять товаров производства императорских заводов. Хоть и ехать за ними в Нижний Новгород аж за двадцать вёрст, а нигде больше не купишь керосина к лампе, духов хороших, или новых иголок к чудо-машине, что шьёт сама, едва стоит нажать ногой на качающуюся педаль. Да мало ли других приятных и полезных диковинок?

- Всё, Настенька, пошёл я, - священник перекрестился на красный угол, где под иконами и поясным портретом императора теплилась собственноручно сделанная из половинки бомбического ядра лампада. - И урок выучить не забудь, чтоб мне перед их благородием снова краснеть не пришлось.

Это намёк на позавчерашний конфуз, когда на годовых испытаниях в школе Настя от волнения забыла почти всю таблицу умножения, и директор был вынужден назначить повторный экзамен через неделю. А отцу Михаилу сделал выговор. Что-то, а ругаться отставной лейтенант Федяков, уволенный из полка по тяжёлому ранению, умел превосходно.

- Выучу, батюшка! - крикнула поповна вслед отцу сквозь закрывшуюся дверь, и потянулась к учебникам.

А священник шагал по широкой деревенской улице, перепрыгивал через непросохшие после вчерашней грозы лужи, и морщился, когда разлетающиеся из-под сапог грязные брызги попадали на новую рясу. Нет, никак не получается убедить вечно скупердяйничающих местных мужиков скинуться, и покрыть дорогу гудронной смесью изобретения господ Кручинина и Вершинина. Ладно ещё уговорил засыпать самые глубокие колдобины крупным щебнем. В прошлые годы, бывало, в них телеги чуть не тонули.

- Здрав будь, батюшка! - догнавшего отца Михаила человека никак нельзя назвать мужиком, хотя нынче он и пребывал в постоянном сельском жительстве. - Как здоровье Марьи Михайловны?

- Да ничего, слава Богу, - улыбнулся попутчику священник. - А чего же не заходишь, Фёдор Савич? Сам бы и узнал.

У того рука сама непроизвольно дёрнулась к лицу, где на скуле желтел след почти сошедшего синяка.

- Зайду как-нибудь, ежели сковородки попрячете.

Вот ведь напасть! И чем пригожий молодец не угодил старшей дочери? Ведь семнадцать стукнуло - ещё немного, и перестарок. А Фёдор Савич и собой пригож, и летами молод, и хозяин справный. Он одних только свиней сдаёт в заготовительный комиссариат по полторы сотни за сезон. Земельный надел ещё немалый, положенный отслужившему в армии вольному хлебопашцу. А что ногу чуть приволакивает, так в том нужно винить не его, а злую шведскую пулю в финляндском походе. Зато на груди знак военного ордена, дающий право детям героя учиться в Суворовском училище, а там и дворянство получить. Какого же хрена Машке ещё надобно?

Фёдор Савич в надраенных до синих искр сапогах, по торжественному случаю в мундире с погонами Второго Егерского полка, только нашивки младшего сержанта по отставному серебряные, а не золотые. И тоже кобура на поясе, откуда торчит рукоять барабанного пистоля, на иноземный манер именующегося "револьвером". Нет, в лепёшку расшибиться, а такого зятя не упустить. Грешно упускать, право слово.

Так неторопливо беседуя, дошли до церкви, перед которой на площади уже начал скапливаться народ. Вот тут везде гудронной смесью залито, ни единой лужицы. Это Юрий Сергеич Федяков постарался, нынешний помещик и директор школы. Традиции блюдёт - храм-то его дедом построен, отец колокола на колокольню аж из самой Москвы выписывал, а внуку, значит, о благоустройстве заботиться.

Вот, кстати, и он сам. Стоит, опираясь на костыль, и хмурится, выслушивая оправдывающегося в чём-то управляющего.

- Моё почтение, Юрий Сергеевич!

- Отец Михаил, безмерно рад вас видеть! - благожелательно откликнулся помещик и рявкнул на управляющего. - Прочь с глаз моих, мерзавец.

Того как ветром сдуло, и батюшка усмехнулся:

- Сурово.

- Иначе нельзя. Представляете, этот недоумок уговаривает взять на себя повышенные обязательства и втрое увеличить посевы яровой пшеницы.

- Я бы не стал, - скромно заметил остановившийся чуть в стороне Фёдор Савич. - По нашим климатам рожь куда как урожайнее выйдет.

- Справедливо замечено, господин сержант, - кивнул помещик. - Здравствуйте, кстати.

- Здравия желаю, ваше благородие! Не посмел первым...

- Полноте, братец. Уж не нам, понюхавшим пороху и с лихвой хлебнувшим горячего, чиниться подобно провинциальным купчихам.