Страница 10 из 27
Подойдя к конюшне, он сдвинул засов, открыл ворота и вывел во двор высокую, светло-коричневую с золотистым оттенком лошадь. У ахалтекинца был нежный и шелковистый, как атлас, волос, который придавал масти особенный металлический блеск.
С первого взгляда на Урагана Вадик понял, о чем говорила Дина, когда нахваливала эту породу, рассказывая, что утонченные, благородные формы ахалтекинца шлифовались тысячелетиями. Сухой, поджарый, с высокой холкой, из-за которой длинноватая спина выглядела слегка наклоненной вперед, с сильным крупом, длинными тонкими ногами, ахалтекинец напоминал борзую собаку; это сходство подчеркивала и утонченная, изящная лицевая часть головы.
— Супер, — негромко произнес Вадик, восхищенно глядя на Урагана, который свысока смотрел на него своими большими, выразительными, немного удлиненными глазами. — Теперь я знаю, что такое настоящая породистая лошадь. Не обязательно быть иппологом, это и так видно.
— Знакомься, это и есть Ураган, ахалтекинец, — произнесла Дина.
— Класс, — не сводя с лошади глаз, сказал Вадик. — Только название какое-то чумовое, никак не могу его запомнить, на языке все время вертится какое-то «пахал лезгинец», «махал пекинец».
— На Руси во времена Ивана Грозного ахалтекинцев называли аргамаками, — сказал Шкуро. — А вообще название состоит из двух слов: ахал и теке. Ахал-теке, так правильно звучит название породы. Ахал — это оазис, небольшой городок в пустыне Каракумы, а теке — туркменское племя, которое издавна разводило этих лошадей.
Шкуро крепко ухватил поводья у самого мундштука во рту лошади и высоко поднял руку — Ураган выпрямил шею, послушно поднял голову, тряхнул ушами и, чуть занося в сторону крупом, пошел за Шуриком. Шкуро вывел его на поле и, пристегнув к сбруе один конец длинного брезентового ремня, отошел от Урагана на несколько метров, держа в руке другой конец.
— Садись на Урагана, — велел он Дине.
— С удовольствием, а зачем? — спросила она и, подойдя к лошади, легко запрыгнула ей на спину.
— Сейчас узнаешь, — сказал Шкуро и отошел еще на пару шагов — так, чтобы ремень натянулся. Заметив любопытный взгляд Вадика, он коротко объяснил: — Этот ремень называется кордой. Корда нужна для того, чтобы лошадь привыкала скакать по кругу, как в цирке. В корде ровно шесть с половиной метров.
— Почему именно шесть с половиной? Для чего нужна такая точность? — поинтересовался Вадик.
— Раньше в цирке гвоздем программы были лошади, в программу обычно включалось пять-шесть номеров с лошадьми. В каждом отделении было минимум два-три конных номера, поэтому издавна повелось устанавливать цирковую арену в расчете на лошадей. Наездники и дрессировщики вычислили, что самый оптимальный диаметр манежа — тринадцать метров. По манежу такого размера лошадь бежит под углом, при котором наезднику легче всего удержать равновесие стоя на лошади; а если наездник или наездница ошибаются, то попадают на опилки, а не на барьер и не в зрительный зал.
— Надо же, — покачал головой Вадик, — никогда не думал про такие тонкости. Мне и в голову не приходило, что размер манежа одинаковый во всех цирках, во всех странах мира.
— Дина, покажи Вадику четыре аллюра! — крикнул Шкуро.
— Разве Ураган обучен менять аллюры? — спросила Дина и легко тряхнула поводьями, от чего Ураган не спеша пошел по кругу.
— Обучен… В этом-то и загадка, в этом весь секрет, — себе под нос сказал Шкуро, наблюдая за Диной и сжимая корду в сильной, жилистой руке.
— Какой секрет, какие аллюры? — спросил Вадик. — Объясни, Шурик, я ничего не понимаю.
— Аллюр — это способ движения лошади. Видишь, сейчас Ураган идет шагом. Шаг — это самый простой и медленный аллюр.
— А что в этом особенного? — пожал плечами Вадик. — Не понимаю, зачем понадобилось называть это аллюром? Если я иду — это шаг, а если бегу — бег. Все просто, как апельсин.
— Просто, потому что у тебя две ноги, а не четыре. У лошади все гораздо сложнее, — сказал Шкуро и крикнул Дине: — Переходи к следующему аллюру!
Дина сделала едва уловимое движение корпусом, подвела повод, и Ураган побежал, подчинившись ее молчаливому приказу.
— Этот аллюр называется рысью, — крепко держа натянувшийся брезентовый ремень, пояснил Шурик. — Обрати внимание на ноги лошади. Видишь, теперь она одновременно опирается на две ноги, причем они ставятся диагонально — правая задняя вместе с левой передней, а левая задняя вместе с правой передней.
— Какая скорость у этого аллюра? — поинтересовался Вадик.
— Приблизительно тридцать километров в час, — ответил Шкуро, внимательно следя за Ураганом.
Вадик с интересом смотрел на Дину, подпрыгивающую в седле в такт лошадиным движениям, и его поражало, что девчонка, сидевшая с ним за одной партой, так легко управляется с массивным, крепким животным, силой которого измеряют мощность моторов самых крутых иномарок и даже танков и самолетов: десять лошадиных сил, сто, двести…
— Иноходь! — выкрикнул Шурик Шкуро название следующего аллюра и обратился к Вадику: — Видишь, теперь Ураган ставит на землю одновременно то две правых, то две левых ноги. Это самый удобный аллюр для всадника, почти не трясет. Говорят, монгольская орда преодолевала за короткий срок огромные расстояния именно из-за того, что их кони были приучены к иноходи. При таком быстром и в то же время спокойном аллюре воины могли спать в седле на скаку.
— Полный атас, — негромко произнес Вадик, восхищенно наблюдая за Диной и Ураганом.
— Возьми галоп и останавливайся! — крикнул берейтор Дине и двумя руками взялся за брезентовый ремень, который натянулся как струна, после того как Дина дернули повод и пару раз ударила пятками бока Урагана.
Лошадь понеслась по кругу, как ошпаренная, иногда казалось, что она не скачет, а летит. Пыль выскакивала из-под копыт, как дым из выстрелившей пушки, мускулы дрожали под атласно лоснящейся кожей Урагана.
— Супер, — негромко произнес Вадик. — Он летит. Сто пудов, летит! Глянь-ка, Шурик, летит!!!
— Это галоп, — усмехнувшись восторгу Вадика, объяснил Шкуро. — Ты заметил, что чем быстрее аллюр, тем меньше у лошади точек опоры о землю. При галопе происходит такое чередование ног: опора на заднюю ногу, диагональ ног, и положение без опоры — все ноги в воздухе, кажется, что лошадь летит. Затем опять опора на заднюю ногу и так далее.
— Клаа-а-асс! — выдохнул Вадик, восторженно наблюдая за бегом Урагана. — Галоп — это самый быстрый аллюр, да?
— О-о-о! — мечтательно поднял глаза Шкуро, на мгновение отвлекшись от Урагана. — Галоп — это аллюр скачек! На ипподроме скорость лошади может достигать шестидесяти километров в час. Мировой рекорд — километр за пятьдесят три секунды!
Дина сбавила темп, и конь, почувствовав, что поводья ослабли, с наслаждением мотал головой. Ураган замедлил бег, перешел на шаг и остановился. Дина спрыгнула на землю, отстегнула корду от сбруи и подошла к Шкуро и Вадику.
— Он такой послушный, так чутко чувствует поводья, будто с ним кто-то долго и серьезно занимался, — сказала Дина, озадаченно глядя на Шкуро.
— Ты тоже заметила? — спросил он.
— Еще бы! Я бы заметила это еще в Москве, если бы могла галопом промчаться по московскому бульвару. Но в городе слишком мало места и много народу, поэтому я приказывала Урагану ходить только шагом. Кто его научил аллюрам?
— Неизвестно, — пожал плечами Шкуро.
Вадик не понимал, о чем Шкуро говорит с Диной, и это его раздражало. Они беседовали, как два заговорщика, словно зная что-то такое, чего не знал Вадик.
— Нет, это никуда не годится! — возмутился он. — Или объясните мне, в чем дело, или я отойду, а вы тут посекретничайте.
— Ты знаешь, что такое племенная лошадь? — спросил Шкуро у Вадика и сам же ответил на свой вопрос: — Это лошадь, которая предназначена для улучшения породы. Племенные — это отборные, лучшие лошади, от которых на конезаводах получат потомство. Такие лошади очень дорого стоят, они участвуют в скачках, получают призы, медали, их покупают очень богатые люди.