Страница 27 из 53
— Наше казино просто осчастливлено вашим присутствием, уважаемая ханум, — тут же перешел на английский мужчина, по-видимому, управляющий. — Позвольте предложить вам несколько призовых фишек — подарок от заведения.
Я нерешительно посмотрела на Исмаила-бея: что делать?
— Благодарю вас, Рашид-бей, — сказал тот. — Но уважаемая ханум впервые в казино, так что мы хотели бы проверить теорию новичков. Фишки, конечно, принимаем с благодарностью, но ханум купит и свои.
— Конечно, конечно! — с восторженным энтузиазмом откликнулся управляющий. — Все, что вам будет угодно приказать, Исмаил-бей.
— Фэриде-ханум, — обратился ко мне Исмаил-бей, — вот тут вам придется немного потратиться самой. Я столько раз играл в самых разных казино, что за новичка не сойду никоим образом. Равно как и мои деньги.
Восторга у меня такой поворот событий не вызвал: собственных денег было мучительно жалко. Но я довольно резко себя одернула: живу, как принцесса, меня обвешивают ювелирными украшениями, кормят сказочными деликатесами, возят на машине — и все это бесплатно. Элементарная справедливость требовала, чтобы я хоть на что-то потратилась сама.
— А куда надо платить? — спросила я, вынимая стодолларовую бумажку.
Управляющий очень резво выхватил ее у меня из рук, сказал, что сейчас сам все организует в лучшем виде, а нас просит только подождать пару секунд. Действительно, вернулся он мгновенно со стопкой каких-то пластмассовых карточек и с поклоном передал их мне.
— Во что хочет играть уважаемая ханум?
— В рулетку, — ответила я, не задумываясь.
Думать было особенно не о чем. Я не знала правил ни единой карточной игры, кроме, разве, подкидного дурака, и к карточным столам мне вообще подходить было незачем. Значит, оставалась рулетка, не игральные же автоматы, в конце концов.
Вокруг стола с рулеткой было довольно много народа, но для нас места нашлись мгновенно. Я положила стопку фишек по левую руку от себя, справа пристроила свою роскошную сумочку — именно так вела себя выхоленная и разодетая дама по другую сторону стола. И стала ждать начала шоу.
Когда предложили делать ставки, я уже не колебалась. Свой внутренний голос я слышу крайне редко, он у меня очень застенчивый и, как правило, молчит, даже если его о чем-то спрашивают. Но тут он проявил себя во всей красе и, подчиняясь ему, я поставила всю стопку фишек, кроме одной, на черный квадрат стола с цифрой тринадцать.
— Вы уверены, Фэриде-ханум? — с удивлением спросил Исмаил-бей.
— Абсолютно! — отрезала я.
Шарик весело запрыгал по пологому кругу, постепенно замедляя ход. Вокруг стола воцарилась абсолютная тишина, нарушал которую только этот веселый металлический стук. Поколебавшись немного на финише, шарик как-то лениво вкатился в избранный им лоточек и там замер.
— Тринадцать черный! — провозгласил крупье по-английски и придвинул ко мне довольно значительное количество фишек других игроков.
— Браво, ханум! — шепнул Исмаил-бей. — Попробуем еще?
— Попробуем, — храбро кивнула я.
Храбро-то храбро, но возле себя я все-таки оставила фишек ровно на сто долларов. А остальную внушительную стопку снова водрузила на тот же квадрат. На сей раз никаких комментариев со стороны Исмаил-бея не последовало. Он только весело подмигнул мне, когда шарик… снова вкатился в ту же лунку. Я опять выиграла!
— Еще? — спросил Исмаил-бей.
С тупой уверенностью, которой за собой раньше не знала, я проделала ту же процедуру в третий раз. «Страховочные фишки» я тоже оставила возле себя. И затаила дыхание.
— Тринадцать черный! — с некоторым оттенком отчаяния в голосе объявил крупье.
После этого возникла некоторая пауза: крупье поменяли. Я прислушалась к своему внутреннему голосу и поняла, что полоса фарта закончилась и нужно достойно выйти из игры. Собрать все выигранное и убраться отсюда как можно скорее, было не совсем этично, с моей точки зрения. Поэтому я поставила на тот же квадрат только «резервные фишки», твердо решив с остальным выигрышем не расставаться. Новый крупье запустил волчок, шарик заскакал и…
— Четырнадцать красное! — с торжеством объявил крупье.
Что и требовалось доказать. И вот тут я и решила остановиться. Свято верю в то, что нельзя жадничать, искушать судьбу или подталкивать ее в спину. К тому же я понимала, что выиграла совершенно сумасшедшие для меня деньги, причем выиграла сама. Исмаил-бей на это развлечение не потратил ни цента, так что я, не угрызаясь совестью, могла считать их действительно своими. Голова у меня слегка кружилась, как после бокала шампанского, я повернулась к Исмаил-бею и сказала:
— Спасибо, Исмаил-бей. Я наигралась. Что тут дальше делается по правилам?
Оказывается, по правилам здешнего хорошего тона одну-две фишки нужно оставить крупье — вроде чаевых. Я обеспокоилась, что чаевые-то нынешний крупье как бы не заслужил, при нем я проиграла, но Исмаил-бей быстро меня успокоил, сказав, что тут царит демократия и справедливость, все чаевые сваливаются в так сказать, «общий котел», а потом, после закрытия казино делятся на всех поровну. Ну, и слава богу, меня это уже ни с какой стороны не касалось. Так что я необходимые чаевые оставила, и я в сопровождении Исмаил-бея отправилась к кассе.
Выиграла я, оказывается, пятьдесят тысяч с мелочью. «Мелочь» составляла почти триста долларов и меня почему-то доконало именно это. Пятьдесят кусков я просто не воспринимала, я такими категориями денежных сумм сроду не оперировала, и понимала только, что, вложив в игру сто кровных долларов, я эту сумму утроила. Эти купюры я пристроила в сумочку, а вот как распорядиться буквально свалившимся на меня богатстве в физическом смысле, не знала. Пакет получился довольно внушительный: в карман не положишь, за пазуху не засунешь. Я с надеждой посмотрела на Исмаил-бея: может быть, он что-нибудь придумает.
— У вас же есть кредитная карта, — спокойно сказал он. — Давайте я все устрою. А вы подождите меня вот тут, под пальмочкой.
Исмаил-бей начал какие-то переговоры с кассиром по поводу моей кредитной карточки, а я с наслаждением опустилась в глубокое мягкое кресло, удивляясь сама себе, поманила ближайшую официантку и попросила джина с тоником. Через несколько минут наступила практически нирвана: я потягивала любимый напиток, покуривала сигаретку и вяло размышляла о том, что мне делать со свалившимся на меня богатством. Дело в том, что мой мозг решительно отказывался воспринимать это событие как объективную реальность, данную не в ощущении и предлагал считать это сном или галлюцинацией. Наверное, так он защищался от нервного стресса, поэтому я с ним не спорила. Соображает хоть что-то — и слава богу!
Подошел Исмаил-бей, сел в соседнее кресло и приказал принести себе какой-то экзотический коктейль, кажется, что-то вроде «джулипа» или «джулепа», в общем, нечто, довольно приятно пахнувшее мятой. С момента нашего знакомства я не видела его таким спокойным и довольным, что, в общем, было довольно логично: осчастливить человека, не прилагая к этому практически никаких усилий, это очень здорово.
— Ну, Фэриде-ханум… — начал он было, но тут к нам подошел какой-то мужчина.
Я подняла глаза и даже вздрогнула: это был Алексей. Ну вот, сейчас начнется основная проверка моего нового имиджа. Если меня не узнает мой недавний попутчик по авиаперелету, то можно жить и дышать спокойно. Только говорить лучше не надо: голос практически невозможно изменить. А меня к тому же Господь сподобил голосом не слишком стандартным: довольно низким, но без придыхания и хрипов, свойственных курильщицам, да еще с каким-то необыкновенным тембром. Во всяком случае, если я куда-то звоню, то могу не представляться: меня все знакомые по голосу вычисляют практически мгновенно.
Исмаил-бей встал и обменялся с Алексеем рукопожатием.
— Решили испытать острые ощущения? Присаживайтесь, Алекс-бей.
— Скорее отдохнуть от этих ощущений, — невнятно пробормотал Алексей на своем не слишком хорошем английском, опускаясь в кресло. — Что-то уж слишком все остро.