Страница 46 из 70
Иду завернутый в целлофановую пленку, как куколка шелкопряда в кокон, отвороты сапог подняты до самого паха. Кажется, запечатан так, что пальцем ткнуть некуда, но все равно брюки на коленях и ворот рубашки промокли насквозь и по спине бегут холодные струйки.
Ближе к реке вода затопила и обочину дороги, поэтому бреду напрямую, стараясь выйти как раз к мосту. Наконец он впереди. Правое его крыло провалилось и полощется в реке. «Этого мне только не хватало!» — приходят в голову слова из давно забытой песенки. Думал, к ночи буду дома, обсушусь, отогреюсь, а здесь такая неприятность. Придется возвращаться. Километрах в трех отсюда Фатума разделяется на четыре рукава, через которые можно перебраться, если не вброд, то по валежинам. Правда, вызывает сомнение последняя протока по названию Бешеная, но все равно здесь мне не пройти.
Нужно торопиться. Скоро стемнеет, а ночевать в такую погоду под открытым небом не пожелаешь и врагу.
Через две первые протоки перебрался легко. Если можно назвать легкой переправу по скользким бревнам в сапогах со сбитыми донельзя каблуками. Третья протока разлилась так, что смыла все валежины. Я с полчаса метался вдоль клокочущего потока, пока не отыскал наклонившуюся над водой иву. Вершина ее нависла над противоположным берегом. Правда, до земли оставалось не меньше четырех метров, но я был уверен, что под моим весом она прогнется достаточно низко.
Заправляю за ремень края пленки и взбираюсь на скользкий ствол. Сверху смотреть на протоку страшновато. Вода бурлит, как в котле. Ныряя в мутных волнах, по протоке несутся коряги, вырванные с корнями деревья, облепленные грязью кусты. Ива подо мною качается и потрескивает, вместе с нею раскачиваюсь и я.
Наконец половина пути позади. Дерево резко наклонилось, и его вершина устремилась вниз. Уцепившись за ветки, прикипаю к стволу и ожидаю удара о землю. В это мгновенье из-за излучины показалась лиственница. Толстая, ветвистая, она на моих глазах слизнула две растущие у берега лиственнички и увлекла за собою. В какой-то миг мне показалось, что лиственница остановилась. Но коварное дерево только приноравливалось, как половчее сбросить мою переправу. Вижу, как оно вздыбливается и зависает прямо над головой. Скользя по стволу, ломлюсь через ветки и вдруг чувствую, как ива снова поднимается вверх.
На мое счастье, лиственница зацепила иву недалеко от корня. Вода сейчас же начала прижимать оба дерева к тому берегу, куда стремился и я. Еще чуть-чуть — и спрыгну на землю. Но в это время ива задела корнями дно протоки, резко крутнулась, и я полетел в воду.
Уже на лету ухватился за какую-то ветку. Она треснула, но все же сдержала падение, и я тихонько ушел в воду по самые плечи. Ива снова прижалась к берегу. Цепляясь за нее, я выкарабкался из протоки.
В изнеможении опускаюсь на землю. Первая мысль о спичках. Коробок в кармане погиб безвозвратно. Нужно скорее снять рюкзак. Там, в сумочке с едой, должны быть запасные спички.
Принимаюсь освобождаться от лямок и вдруг прямо перед собою вижу лося. Огромный темно-коричневый зверь набычившись стоит в нескольких шагах и роет копытом землю. Налитый кровью глаз зло косит в мою сторону. К широким лопатообразным рогам прилипли кусочки коры, комья земли и желтые травинки. Сейчас у лосей гон. Обезумев, они носятся по тайге в поисках соперника. В такие дни даже медведи обходят их стороной. Сила лосиного удара страшна. Однажды добыли лося, на ноге у которого дорогой муфтой висела росомаха. Нерасчетливый хищник напал на лося, и тот пробил росомаху копытом навылет. Я знаю, пока лось не кинулся на меня, нужно крикнуть. Сейчас он может принять за соперника даже ивовый куст. Мой крик напомнит сохатому, что перед ним человек, страх перед которым заложили в его сознание еще мои пещерные предки.
Открываю рот, силюсь крикнуть, ничего не получается. Как во сне. Наконец собираюсь с духом и скорее хриплю, чем кричу:
— Эй, ты чего?
Лось вздрагивает, поднимает голову. Теперь вижу, что несколько отростков на его рогах сломлены, а на щеке запекся кровавый сгусток. Видимо, лось только что вышел из драки и не может погасить в себе злобу. Все же мой крик будит в нем проблески сознания. Животное мотает головой и отступает назад. Теперь я смелею:
— Иди, товарищ, отсюда! Сейчас я тебе все рога обломаю! Посмотри на него, какой храбрый нашелся!
Лось хрипит и бочком убегает в заросли. Но там останавливается и продолжает следить за мной. Мне не до него. Снимаю рюкзак и отыскиваю в нем спички. Они отсырели, но если немного подсушить, можно будет развести костер. Раздеваться не тороплюсь. Прежде всего отыскиваю корягу, под которой можно расположиться, и натягиваю из пленки тент. Дождь зазвенел по моему укрытию, но здесь сухо. Теперь можно раздеваться.
Пока возился с одеждой, лось выбрался из ивняка и снова направился ко мне. Стою перед ним совсем раздетый, размахиваю брюками и кричу что есть силы:
— Ты чего привязался? Иди, приятель, отсюда! Нашел с кем сражаться!
Лось наклонил голову и принялся стонать: «У-у-у-ухш-ш-ш!» Словно жалуется на кого-то.
В это мгновенье в кустах треснула ветка. Тотчас из тальников шмыгнула лиса и исчезла за деревьями. Я видел ее всего какую-то долю секунды. Прижав уши и вытянув мокрый хвост, она проскочила поляну в десятке шагов от меня и словно растворилась в тайге.
Надеваю выкрученную одежду и прячусь в затишке. Спички сушу на груди. Как только они немного просохнут, попытаюсь зажечь.
Дождинки стучат и стучат по натянутой пленке, словно кто-то сыплет сверху мелкие камешки. Под корягой длинная узкая щель. Там живет пищуха. Весь потолок своего жилища она завешала веточками с круглыми тройчатыми листьями. Веточки сушились в тени и поэтому совершенно зеленые. Не сено — чай! Вот у кого поучиться нашим косарям. Самой пищухи нигде не видно. Может, спряталась от меня, а может, отсиживается в соседней норе.
«Чап-чап-чап». Шаги за спиной заставляют меня вздрогнуть. Снова лось? Что он от меня хочет? Осторожно поворачиваю голову. Боже мой! Заяц! Вернее, зайчонок. Сидит и испуганно глядит на меня. Бедненький! Это зверье нас совсем загоняло. Как ты все это терпишь? Прячься сюда, длинноухий.
Зайчонок поднимается на задние лапы и заглядывает мне за спину, затем приседает и скачет к кусту жимолости. Я, наверное, смог бы его догнать, но мне не до зайцев. Холодно. Зубы выбивают мелкую дрожь, ноги совсем застыли. Ведь сижу на сырой моховой подушке, под нею вечная мерзлота — здесь не очень-то согреешься. Пора готовить костер.
Обламываю с ближней лиственницы мелкие веточки и нарезаю с коряги холмик тонких желтоватых стружек. Работа очень деликатная. Нужно, чтобы стружки получились не толще бумажного листочка. В то же время приходится следить, чтобы они не намокли от рук и одежды.
Снова за спиной чапанье. Возвратившийся зайчонок опять заглядывает за мою спину. Что ему там нужно? Может, пришел в гости к пищухе? На вид она мышь мышью, но относится не к грызунам, а к зайцеобразным. Вот он и решил проведать родственницу.
Ну сиди, парень. И мне веселей в компании. Сейчас разведем костер и будем пить чай. Чаю хочешь?
Снимаю шапку, отыскиваю на голове место, где волосы посуше, тру о них спичечным коробком, затем выбираю самую головастую спичку и, затаив дыхание, чиркаю.
Ура! Горит!..
…Просыпаюсь под утро. Дождь перестал. От костра осталась горка золы. Кругом вода. Протоки вышли из берегов и затопили всю низину. Вот-вот вода доберется и до меня. На коряге сидит уже знакомый мне зайчонок и испуганно смотрит в мою сторону.
Пока готовил завтрак, вода подступила к самому костру. Конечно, смертельной опасности нет. Деревья на острове высокие, стоят густо. День-два пересижу на них, а там вода спадет. Нужно только загодя облюбовать дерево и устроить на нем пристанище. Выбираю растущую на опушке сучковатую лиственницу и карабкаюсь вверх.
Кругом море воды. Там, где я вчера купался, бежит широкая река. Вода клокочет, подмывая новые и новые деревья. Сегодня мне там не перебраться.