Галатея

— Ты проверишь или нет?

Саня выругался и, очевидно, отложил телефон на пол багажника. В трубке что-то стукнуло, отдаленно засопел Сашок, забираясь к телу. Его сопение удалилось и смолкло совсем.

Через несколько долгих мгновений, растянувшихся для Немченко в вечность, в телефоне вновь что-то возникло. Какой-то далекий незнакомый звук, живо напомнивший Вадиму визг циркулярной пилы. Звук медленно нарастал, словно бы быстро приближаясь.

— Готовченко, — снова появился в динамике Санин голос. — Черт, все руки испачкал!

— Снегом протри, — облегченно сказал Немченко. Звук пилы все приближался, нарастал. — Кто это пилит там у вас?

— Чего? — не понял Сашок. Его голос уже моментами исчезал за сторонним визгом.

— Пилить прекратите! — закричал Вадим. — Не слышу ничего!

— Вы чего… шеф? …нас …тишина.

Немченко все понял.

— Саня! — прокричал он. — Стреляй ему в голову!

— Ко…му?

Визг пилы стал нестерпимым, но Вадим расслышал.

Он расслышал звон хруст лопающихся стекол и отдаленный вскрик Сашка. В трубке загрохотало, словно телефон выпал из Саниных пальцев и полетел по дороге. Звук отдалился, почти пропал.

Немченко закрыл глаза, напряженно вслушиваясь.

— Пу-ух, пу-ух…, — глухо прозвучало в отдалении.

Это были выстрелы. За ними последовал далекий исступленный крик.

Снова выстрел. Один. Едва различимый на фоне ветра звук циркулярки пропал. Словно пилу выдернули из розетки.

Приглушенно хлопнула дверь автобуса. Немченко четко различил приближающиеся шаги по хрустящему снегу. Ближе, ближе. В телефоне зашуршало, несколько раз хлопнуло. А потом раздалось отчетливое человеческое дыхание.

— Саня? — почти прошептал Вадим. Его прибила испарина.

На том конце молчали. Дыхание было размеренным, глубоким, словно человек, державший трубку, на самом деле крепко спал.

— Саня?! — повторил Немченко громче. — Это ты?! Отвечай!

Трубку молча повесили.

Вадим несколько мгновений вслушивался в короткие гудки, понимая, но, не принимая, не веря все еще в их гибель. Потом гудки смолки, что-то пискнуло, и механический женский голос произнес стандартное:

— Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Попробуйте…

Вадим опустил трубку и закричал, ослепленный ненавистью. Не смотря ни на что, Немченко все-таки любил Смагина. Саня был с ним очень давно.

Тарас Петровский

Тело Палтуса лежало на хирургическом столе, накрытое окровавленной простыней.

— Я слушаю тебя, Толя, — присел на табурет Петровский.

Кравченко повернул к нему монитор.

— Выводы достаточно неожиданные, Тарас Васильевич, — сказал он. — Согласно вскрытию, некоторые жизненно важные органы Андрея Немченко атрофированы.

— Как же он жил?

— Не знаю. Очевидно, его воскресили, Тарас Васильевич.

— Так…Значит, у нас появился второй, — Петровский посмотрел на монитор. По серому фону неторопливо двигалось нечто размытое извивающееся. — А это что за гадость?

— Слепки посмертной матрицы, — пояснил Кравченко. — Картинка уверенная, четкая. Однако, никакой информации в ней нет.

— Или мы не умеем снимать матрицу с воскрешенных, — грустно заметил Петровский. — В результате чего наступила смерть?

— А она у него не наступила, Тарас Васильевич, — ответил Анатолий. — Некоторые органы функционируют до сих пор.

— Например? — удивился Петровский.

— Сердце, печень.

— Вот как? Тем не менее, он — мертв? Что же его убило?

— Две пули в голову. Немченко повезло: он случайно попал Палтусу в мозжечок.

— Значит, их только так и можно остановить?

— Значит, только так, — кивнул Кравченко. — Однако, сделать это очень сложно. Либо необходимо стрелять в упор, либо…

Петровский поднялся.

— А какие-нибудь особенности у него были? — спросил он, глядя на тело.

— Вы имеете в виду подобные Житцову?

— Да.

— Неизвестно, — пожал Анатолий плечами. — Это надо спросить у Немченко.

Однако, Вадим позвонил сам.

Едва Петровский поднялся в кабинет, как его мобильный проснулся.

— Да, Вадим?

— Только что мои люди столкнулись с живым мертвецом, Тарас, — без предисловий сказал Немченко. — Судя по всему, их убили.

— Кто это был?

— Некий Роберт, — помолчав, ответил Немченко. — Он пропал еще осенью.

Роберт, подумал Тарас. Не тот ли это Роберт, который пропал благодаря моей службе безопасности? Но Петровский решил этого не обсуждать. По крайней мере, пока.

— Ты знаешь, что твой племянник был таким же? — спросил он. — Его тоже воскресил Тензор.

— Ты уверен? Тензор?

— Да.

— Он принялся оживлять всех, до кого может дотянуться. Зачем?

— Мы пока не знаем. Так ты знал о племяннике?

— Нет, — ответил Немченко. — Но догадывался, что с ним не чисто.

— У него были какие-нибудь нечеловеческие способности?

— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Немченко.

— Мы тут тоже с одним оживленным столкнулись, — помолчав, сказал Петровский. — При жизни он любил что-нибудь поджечь. В частности сжег нашу лабораторию летом. А теперь… даже не знаю, как объяснить. Есть такой персонаж в комиксах: человек-факел. Так вот, это наш случай.

— Любопытно, — произнес Немченко. — У Палтуса никаких особенностей я не заметил. Возможно, просто не успел. Но сила у него была верно — нечеловеческая. И реакция, кстати, тоже. Но вот тот, другой, Роберт, вполне возможно чем-то таким и обладал. Я как раз с ребятами разговаривал, когда он на них напал. Знаешь, в трубке звук такой появился — словно циркулярная пила работает, — Немченко сглотнул. — Причем, мои его не слышали. Вообще не слышали, понимаешь? Так вот, когда звук достиг максимума, я слышал, как повылетали стекла в машине и закричали мои люди.

Петровский помолчал.

— Стреляли? — спросил он.

— Я отчетливо слышал три выстрела, — ответил Вадим.

— Вы их уже нашли?

— Ищем, — сказал Немченко. — Я отправил людей на поиски. Я, в общем-то, вот почему позвонил, Тарас. Мне нужны ответы на два вопроса. Первый. Как мне удалось убить Палтуса? Вы выяснили?

И этот туда же, подумал Петровский. Все вокруг внезапно ощутили себя безоружными и беззащитными.

— Отчасти, — ответил он. — Ты попал ему в мозжечок.

— Мне повезло, — помолчав, констатировал Немченко.

— И еще как, — согласился Петровский.

— Значит, мозжечок?

— Да.

— И серебро?

— Они же не оборотни, Вадим, — усмехнулся Петровский.

Возникла неловкая пауза.

— Ты сказал, у тебя два вопроса, — напомнил Тарас.

— Ах, да, — спохватился Немченко. — Как мне поступить с телами моих погибших?

— В смысле?

— Я не хотел бы их встретить снова, — пояснил Вадим.

— Передай нам.

— Передам, но все же.

Петровский задумался.

— Полагаю, кремация подойдет, — ответил он. — Или любое физическое уничтожение тела.

— Кислота?

— Вполне.

Немченко замолк. Несколько мгновений он, очевидно, что-то обдумывал.

— Роберт очень любил музыку, — произнес он. — Никогда не расставался с плеером, насколько я помню. Может быть, Тензор одарил его способностью убивать звуком?

— Интересная мысль.

— Знаешь, это ведь он был тогда осенью, первым, — вздохнув, добавил Немченко.

А вот и ответ, подумал Петровский. Осенью моим первым киллером был Роберт.

— Я знаю, — сказал он. — Но меня сейчас волнует другое.

— Что?

— Братья Ханины, Вадим. Будет очень плохо, если Тензор их поднимет.

Немченко тихо выругался.

— Они обожали взрывы, — сказал он. — Мне даже страшно представить, как могло трансформироваться их пристрастие. Но ведь тела…

— Мы проверим, — оборвал его Петровский. — И я тебе перезвоню. Кстати, — внезапно вспомнил он, — зачем ты из больницы-то сбежал? Мне недавно врач твой, Алексей Федорович, звонил в совершенно расстроенных чувствах.