Специалист по нежити

— С чего бы это?! — возмутилась тетка и воткнула руки в свои обширные бока. — Только вы об этом с Гришей знаете, — она бросила на нумизмата сальный взгляд. — Да бабка твоя.

— Это семейная та-а-ана, — влез в разговор дядя Ваня и уронил руку в салат.

— Ладно, — поднялся Агамемнон. — Пойдем мы с Гришей покурим на свежем воздухе.

— Ты ж не куришь? — вскинул пьяные очи дядька.

— Да закуришь тут от ваших историй жутких, — хохотнул племенник.

Друг за другом они вышли на крыльцо. Вечер намечался холодный и звездный. Полная луна заливала близкий лес призрачным светом.

— У тебя фонарики есть в машине? — сразу приступил к делу Агамемнон.

— Мы ж вроде за кладом собрались, — удивился Гриша. — Конечно есть. И лопаты, я даже заступ взял. На всякий случай.

— Значит, мы готовы, — вздохнул начальник экспедиции полной грудью. — Значит, сегодня мы все должны сделать. Значит, Григорий, слушай сюда.

Часть вторая

Третья попытка

Виктор Гарин

Кровь из простреленного плеча быстро расплывалась по лоснящейся коже куртки. Минут двадцать полной бездеятельности, и — станет предательски легко, а еще через час из-за потери крови меня можно будет взять голыми руками. Стараясь не шуметь, Виктор перевернулся набок и вспорол ножом подкладку куртки, мысленно пожалев, что не родился левшой. Правая рука в настоящий момент была необходима. Без нее невозможно было наложить жгут и выбраться из случившейся переделки.

Рана в темноте оказалась неразличимой, хотя постоянно напоминала о себе, взрывами боли. Настоящее школьное сочинение «Будни российского медбрата» из увлекательного цикла «Как я провел осень», подумал Гарин, зажимая зубами лоскут подкладки. Что ж, Виктор… Не уроните честь российской медицины… И вообще, как же вы провели эту осень? Романтично отдыхали со своей девушкой на Карибах? Нет? А как? Месяц я расхлебывал историю с «Юноной», а теперь вот валяюсь в ночном лесу, пытаясь остановить кровь, ответил он сам себе. Огромная куча осенней романтики с привкусом дерьма. И кстати, никогда я еще не бинтовался левой рукой и зубами. Прямо как герой-партизан из старого фильма про войну. Ну-ка… С четвертой попытки, вспотев от бессильного бешенства, Виктор, наконец, туго перетянул руку, и, собравшись в предчувствии боли, осторожно пошевелил ею. Действовала рука плохо и неуверенно, но кровотечение остановилось. Значит, и шансы на жизнь были еще вполне реальны.

Виктор перевел дух, оттер холодный пот, заливающий глаза и перевернулся на живот. Поле боевых действий оказалось прямо перед глазами. Там, на этом поле, царил бардак. Метрах в двадцати по взбудораженному ночному лесу метались многочисленные фонарики. Его искали, все еще искали, тупые мясники, так и не понявшие, как толпой в восемь человек они не сумели защитить босса. Правда, один из них оказался не промах, честно признал Гарин. Мразь поганая, успевшая среагировать и засадить мне в плечо. Я, конечно, тоже хорош. Прямо скажем, растерялся в первый момент от такой прыти. Кто бы мог предположить, что в толпе телохранителей найдется хотя бы один достойный стрелок. Хотя, пусть теперь гордится своей точностью высоко на небесах…

Кровавый след найти невозможно — не смотря на луну и фонарики, слишком темно, слишком много травы и, к счастью, слишком мокро. Значит время у меня, все-таки, есть. Только бы не приволокли собак. Сейчас, конечно, ребятки растеряны, сбиты с толку и, наверняка, крепко нервничают. Еще бы, на руках — два теплых трупа, забот полон рот, не позавидуешь. Первое, куда эти трупы деть на случай визита любознательных ментов. Второе, как скрыть следы. И третье, главное, совсем неплохо было бы найти убийцу. Хотя бы для отмазки перед жаждущими возмездия подельниками покойного босса. Что имеем в результате? Ничего хорошего, — до поиска с собаками ребятки додумаются быстро. Не приведи Господи.

Думай быстрее, приказал Виктор себе. Думай. Думать не хотелось совершенно, а хотелось лечь в высокой траве, закурить хорошую сигарету и помечтать, запрокинув голову к звездному небу и огромной полной луне. Еще хотелось холодного темного пенистого пива и спать. Спать долго, с чувством, с толком, с расстановкой.

Гарин застонал сквозь стиснутые зубы, ощутив онемение и нарастающую режущую боль в плече. Времени у меня совсем нет, подумал он. Скоро рука будет парализована, и тогда, тогда… Думай.

Его машина стояла за просекой, метрах в ста от того места, где он лежал. Идти туда было скорее всего бесполезно, ее наверняка нашли и сейчас какой-нибудь «специалист» из охраны роется внутри, пытаясь по номерам установить принадлежность. Тут-то он, конечно, пролетит, но… Стоп! Машина! Виктору стало мучительно плохо. Он вспомнил, как небрежно бросил пакет с распечатками задания, с письмом Немченко на приборную панель… И, конечно, забыл про него… Ну, и идиот…!

Он обхватил ствол дерева и, не отрывая взгляда от мечущихся впереди игл света, приподнялся. Боль немедленно вонзилась в каждую клетку тела, и на мгновение ему показалось, что наступил день.

Идти придется тихонько, отдышавшись, подумал Виктор. Почти ползти. А если у машины меня ждут? Сидят, покуривая спокойно, и поджидают. Всех прирежу, как собак. Каждого. На кой черт я взял распечатки с собой? Сейчас прихватил бы один из джипов, пока народ занят делом. Виктор с тоской посмотрел туда, где, он знал, стояли в темноте три машины — все три — мощные черные «Ландкруизеры». Он видел, как они подъезжали, разгоняя светом фар темноту. Н-да… Там, наверное, только по водителю в каждом… Прощай, сладкая мечта. Пора.

Идти, цепляясь за деревья, получалось с трудом.

Вначале за спиной затихли звуки, потом далекие отблески фонарей. Он остался один на один с шорохом ветра в ветвях, с лесной тьмой и со своей болью. Виктор не боялся леса. Никогда. По-настоящему, он боялся только людей. Безжалостных двуногих ублюдков. Еще не вскрытых, но всегда готовых к вскрытию тварей.

Дорога до машины показалась ему бесконечной. Совсем плохо, подумал Гарин во время очередной остановки. Такого у меня еще не было. За весь пятилетний стаж работы. Даже тогда, в Калининграде, в подвале… Это в первый и последний раз. Обещаю, если выберусь, никогда не буду недооценивать противника. Буду трезв и рассудителен. Аминь.

Потом Виктора стало донимать собственное воображение. Видение его засиженного мухами трупа появилось перед глазами и не хотело исчезать. Виктор видел уже, как тело тащат до труповозки, а менты, почесывая мудрые головы, рассуждают о причинах смерти. Наверное, жертва очередной бандитской разборки… Вот посмотрите, и пистолет в кармане. Ба-а, и номер срезан. И «бабочка» в засохшей крови… А может это — какой-нибудь маньяк? Никаких там у нас нет неликвидных трупов…? Стиснув зубы, Гарин помотал головой, прогоняя видение. Черта с два. Хрена вы получите, а не мою Кису в руки…

Немченко с его письмом Виктор уже почти ненавидел.

Наконец Гарин увидел просеку, по которой въезжал в лес. Там, впереди, было подозрительно тихо. Судя по всему, до этого места погоня либо еще не дошла, либо, решил он тут же, хитрые и опытные ловцы, найдя машину, устроили ловушку. Если их будет трое — мне не справиться, подумал Виктор. Черт, да я не справлюсь даже с двумя…!

Гарин присел в траву, озираясь. Обостренным звериным чутьем Виктор ощущал впереди опасность. Слабую, неявную, но точно — опасность. Его хищные инстинкты немедленно вытеснили остатки боли и подчинили себе тело. Левой рукой он осторожно вытащил из кармана куртки пистолет. Ствол был еще теплым и кисловато пах порохом, а ребристая рукоять ласково холодила кожу. Пять патронов, считая досланный в ствол, подумал он. Если ловцов двое, то по паре на каждого и пятый — себе. Конечно, если кто-то из них вдруг окажется бессмертен.

Внезапно ему в голову пришла поистине страшная мысль. Левая рука с пистолетом предательски задрожала. Я ошибся. Черт, я перепутал дорогу и вышел не на ту просеку. Ему сейчас же захотелось рвануться туда, в темноту, где стояла машина. Или не стояла. Его усталое тело желало внести ясность.